Меч над пропастью - Михаил Ахманов

Абрахам Лю Бразер «Введение в ксенологию архаических культур». Глава 5. Инструментарий ФРИК.

Глава 6. Северная степь

Путешествие было неторопливым и монотонным. Вздымая пыль, вращались огромные, в рост человека, колеса повозок, неспешно перебирали ногами скакуны, дремали всадники, позвякивали колокольцы, медленно и почти незаметно приближалась гигантская горная цепь, закрывая южный небосклон. Всходило белое солнце, всходило красное, зной обрушивался на пустынную степь, лучи обоих светил, подобно огненным стрелам, падали на песок, на скудную растительность, травы, кусты и невысокие деревья, на людей и животных. Температура поднималась до пятидесяти градусов, жаркий воздух расплавленным свинцом вливался в легкие, и даже привычные к жаре шас-га висели на спинах скакунов, точно проколотые бурдюки. К красному закату становилось немного прохладнее, и воины выбирали место для ночлега. Самки разжигали скудный костер, подбрасывали в него комья сухого навоза, варили пищу, мясо крыс и ящериц с зернами диких злаков. Киречи-Бу наделял своих спутников водой: мужчинам – десять глотков, самкам – пять, детенышам – три. Затхлая вода воняла бурдючной кожей, но все-таки считалась сладкой, без сернистых примесей – вероятно, ее добыли из колодца или подземного источника. Впрочем, горькую воду жители Пекла тоже могли пить – благодаря особой микрофлоре в их желудках такая влага частично усваивалась организмом.

В группе, сопровождавшей ппаа, было семнадцать мужчин, считая с Тревельяном и сказителем Тентачи, девять самок и пара дюжин детенышей – эти то возникали, то исчезали, то попадали на вертелэт, и потому не поддавались точному учету. Отряд оказался разноплеменным – видно, услугами Киречи-Бу пользовались многие Очаги. Сам шаман, его помощник Птис, Тентачи и четверо воинов принадлежали к Белым Плащам; среди остальных Ивар опознал Людей Песка, Людей Ручья и Пришедших С Края. Женщины – точнее, самки, ибо на шас-га их называли так же, как самок животных, – не носили знаков племени, но различались по виду; несомненно, шаман приобрел их в разных Очагах или получил в дар за свои колдовские манипуляции. Что до детенышей, то они являлись просто живым мясом и рано или поздно должны были попасть в утробу колдуна.

Днем Киречи-Бу, невзирая на жуткую тряску, спал в своем фургоне. Пробуждался он в тот час, когда белое солнце шло к закату, творил охранительные закляиья и, приподнявшись, осматривал хозяйским взглядом караван. Этот момент показался Тревельяну благоприятным для беседы, и вечером третьего дня он оставил свое место в конце процессии и подъехал к возку колдуна. Вероятно, это считалось большим самовольством – заметив его, шаман с неодобрением буркнул:

– Что явился, мясо приблудное? В котел захотелось?

Тревельян покосился на сидевших в повозках детенышей и скрипнул зубами.

– У тебя полно мяса для котлов. Я же хочу узнать, долгой ли будет моя служба.

– Долгой. Будешь грызть камень у моих подошв, пока он не станет песком, – сообщил колдун.

– Даже когда мы приедем в лагерь великого Брата Двух Солнц? Я собирался вступить в его войско.

Киречи-Бу махнул рукой в сторону гор.

– Езжай, Айла! Езжай один, крысиная моча, и делай, что пожелаешь. Но если остаешься здесь, служи мне. У великого вождя много воинов и слуг, а у меня четырех ладоней не наберется. – Он поднес к носу Ивара растопыренную пятерню. – Если уйдешь, возьму твой бронзовый топор. Я кормлю тебя третий день и даю воду. И я оставил тебя в живых. Пока.

Ивар покорно склонил голову, решив, что вспоминать о сбитых им наземь всадниках не стоит. Вместо этого он пробормотал:

– Зачем мне от тебя уезжать? Ты ппаа, и только ты знаешь, как одолевают неодолимое… Я говорю о горах. Человек в них подобен песчинке в пальцах Баахи. Кто защитит его, кто проведет по огненным склонам и перевалам, где нельзя дышать? Только ты, могущественный ппаа, повелитель демонов!

Как и ожидалось, Киречи-Бу надулся от важности.

– Хурр! А ты, приблуда, не так глуп! Понимаешь, где кости, а где печень! Сунешься в горы без меня, и тебе придет конец! На этих самых огненных склонах и перевалах, где нельзя дышать! Но мы туда не пойдем. Гонцы Великого открыли мне другую дорогу. Не Бааха властвует над ней, а Ррит. Он поведет нас через Спящую Воду.

Об этой воде уже упоминалось, вспомнил Тревельян. Ледник? Может быть и так, но ледники Поднебесного Хребта лежат на границе стратосферы, где без скафандра не выживешь. Подземная пещера с оледеневшими стенами? Но ширина хребта составляет от двухсот до трехсот километров, и столь протяженное – поистине гигантское! – подземелье было бы замечено с орбиты. На спутнике, что обращался у Пекла, имелись интравизоры и масса других приборов для изучения планетарной коры. Собственно, даже сейсмологическая разведка позволяла обнаружить такой необычный феномен.

Изобразив удивление, Ивар сказал:

– Разве вода может спать? Вода течет по земле ручьями. Если вычерпать ее из колодца, он снова наполнится, и значит, под землей вода тоже не спит. Дети Баахи дарят тепло, Ррит – голод, Камма – песчаные бури, но сна воде они не даровали.

Колдун насупился.

– Кто ты такой, Айла, чтобы размышлять о дарах богов? Отправляйся на место, дерьмо песчаной крысы, и успокой свою печень!

Шас-га, в силу своих гатрономических пристрастий, были неплохо знакомы с анатомией, но главным органом считали не мозг, не сердце и не желудок, а именно печень. Печень, по их понятиям, являлась вместилищем всех достоинств, силы, отваги и, конечно, разума. Совет успокоить печень означал, что размышления о божественном – не для крысиного дерьма.

Отправившись в конец каравана, Тревельян попробовал расспросить о спящей воде певца Тентачи. Но эти расспросы лишь вызвали у Блуждающего Языка приступ вдохновения. Он ударил в свой барабанчик и пропел:

Живой ходит и говорит,Мертвый лежит и молчит,Но что сказать о погруженном в сон?

– То, что он когда-нибудь проснется, – буркнул Ивар и замолчал.

Кафингар Миклан Барахеш, специалист по управлению погодой, мрачно уставился в серебристую глубину экрана, в котором, словно в зеркале, отражалось его лицо: твердо очерченные губы, идеальной формы нос, ровные дуги бровей, высокий лоб, обрамленный длинными светлыми прядями. Он был очень красив – и на взгляд землян, и в представлении терукси, – так что поводов для уныния вроде бы не имелось. Кроме того, он обладал несокрушимой верностью в любви, острым умом, чувствительной душой и нежным сердцем. Что еще нужно, чтобы составить счастье женщины? Милой Энджи, его чатчейни?..