Тамбу - Роберт Асприн

В ответ послышался ряд недовольных возгласов, однако большая часть аудитории хранила молчание, давая пожилому капитану возможность высказаться.

— Отец мистера Ковбоя был полицейским. Я и сам когда-то служил в полиции. Инциденты, подобные тем, о которых здесь уже упоминалось — избиения, попытки изнасилования, мелкое вымогательство со стороны персонала космопортов, — происходят отнюдь не только с членами нашего флота. Полицейские архивы переполнены подобными делами, и так было задолго до того, как был создан наш флот. Те места, которые мы чаще всего посещаем при посадке на поверхность планет — бары и прочие увеселительные заведения, которыми изобилуют окрестности космопортов, — всегда отличались более высоким уровнем преступности подобного рода. Я понимаю, что мы реагируем на это излишне эмоционально, потому что это напрямую затрагивает наших друзей и близких. Меня это беспокоит так же, как и всех вас, но я не думаю, что мы стали жертвами какого-то крупного тайного заговора со стороны планет или что направленные против нас действия санкционированы местными властями.

— А как насчет тех случаев, когда полиция была непосредственно замешана в избиениях? — гневно выкрикнул кто-то из присутствовавших.

— Бесчестные люди в мундирах блюстителей порядка не являются ни новостью, ни редкостью, — возразил Джелли. — Как ни печально, но такова реальность. Я по-прежнему считаю, что это дело рук отдельных личностей, а не какой-то организованной группы людей, получившей поддержку свыше.

— Все это замечательно, Джелли, — отозвалась Рамона вызывающим тоном, — но меня такими доводами не купишь. Моя команда и я сама уже долгое время курсируем вдоль космических трасс, и на нашу долю тоже выпало немало неприятностей со стороны местных жителей, но ничего похожего на то, с чем мы сталкиваемся в последнее время, не было и в помине. Вам не убедить меня в том, будто все происходящее с нами всего лишь уличное хулиганство.

Тамбу удивленно приподнял брови. До сих пор он не догадывался о том, насколько близко к сердцу принимала Рамона этот вопрос.

Между отдельными капитанами вновь вспыхнули жаркие споры, и он прочистил горло, намереваясь восстановить порядок. Однако на этот раз его кто-то опередил.

— Заткнитесь! Вы, все!

Этот голос, полный нескрываемой ярости, пробился сквозь шум, словно удар шпаги, и капитаны внезапно умолкли, отпрянув в сторону от его обладателя.

Посреди расступившейся толпы, взобравшись на высокий стул, показалась маленькая, похожая на эльфа женщина. Кожа ее была покрыта отвратительного вида пятнами, выдавая в ней жертву новой формы проказы. Хотя в данном случае развитие болезни удалось приостановить, многие все еще чувствовали себя неловко в ее присутствии.

— Председатель предоставляет слово Эй-Си, — улыбнулся Тамбу.

Ирония в его голосе осталась незамеченной для неистовой женщины, и она разразилась тирадой.

— Никогда за всю свою жизнь мне не приходилось слышать столько детских жалоб и хныканья, — заявила она резко. — Ковбой и Джелли болтали ерунду. Я скажу вам то, что вы хотите услышать: «Нас выделяют среди всех… подвергают дискриминации». Вот так!

Собравшиеся в помещении капитаны замерли в крайнем замешательстве.

— Многие из вас даже понятия не имеют о том, что такое дискриминация, — продолжала Эй-Си вызывающим тоном. — Ну а я это хорошо знаю. Вот уже одиннадцать лет, как я больна проказой, и, несмотря на все изданные законы, на мне по-прежнему лежит клеймо, с которым мне приходится жить. Джелли — чернокожий. Он подвергался дискриминации так долго, что уже перестал это замечать. Многие из вас тоже принадлежат к числу тех, кого недолюбливают: азиаты, евреи, умники, женщины, молодежь, старики, болтуны, молчальники. Вы не знаете горя, находясь на службе у Тамбу, и, вместо того чтобы быть признательными, позволили себе распуститься. Вы забыли о том, как несправедливо устроен реальный мир!

Она опустила глаза и глубоко вздохнула, видимо, пытаясь успокоиться.

— Вы подвергаетесь гонениям потому, что отличаетесь от других, — произнесла она мягко. — Все вы и ваши команды тоже. Вы странствуете по всему космосу на своих звездолетах, вместо того чтобы торговать в скобяной лавке в каком-нибудь закоулке. Вы являетесь пришельцами на любой планете, на вас не распространяются местные законы. Именно это выделяет вас среди прочих и заставляет других людей завидовать вам, ненавидеть и бояться вас. Вы не можете изменить этого, круша головы вокруг себя, и точно так же не можете изменить этого, прикидываясь милыми и любезными. Вы вообще не в силах изменить что-либо. И вам придется научиться жить с этим.

Эй-Си вскинула голову, голос ее стал жестким.

— У вас есть только два выхода. Вы можете либо позволить контролировать ваши действия любому бездельнику и тупице из числа чиновников космопорта, что разводит перед вами речи или машет на вас руками, а это бессмысленно и глупо, либо же, поджав хвост, ретироваться. Не знаю, как насчет остальных, но потребуется нечто гораздо более худшее, чем то, что я услышала сегодня, чтобы заставить меня обратиться за помощью или выйти из дела. Если кто-то из вас или ваших экипажей не в состоянии проглотить обиду, я скажу вам: «До свидания» и, как говорится, скатертью дорога. Сдавайтесь, если хотите, но не пытайтесь оправдать собственную слабость, призывая весь флот следовать вашему примеру.

Когда Эй-Си села, наступила полная тишина. Тамбу некоторое время выждал, затем прокашлялся.

— Я полагаю, что было уже достаточно прений и пора прийти к решению, — объявил он. — Впредь, до дальнейших указаний, мои распоряжения на этот счет будут следующими: любые инциденты или жалобы, касающиеся взаимоотношений членов флота с местным населением, должны рассматриваться как отдельные изолированные дела и расследоваться в сотрудничестве с официальными должностными лицами планет. Хотя личному составу флота позволено и предписано защищать себя в случае нападения, никаких карательных мер при отсутствии прямой угрозы для жизни не допускается. Если у вас вдруг возникнут какие-либо сомнения по поводу правильности выбранной линии поведения в подобных обстоятельствах или появятся вопросы относительно толкования данного приказа, вы можете воспользоваться правом приоритетного вызова и обратиться лично ко мне, чтобы я мог найти выход из ситуации.

Он, как обычно, сделал паузу, прежде чем подытожить свои распоряжения.

— Любой капитан, который считает, что он не в состоянии подчиниться данному мной приказу или обеспечить его выполнение своей командой, должен заявить об этом прямо сейчас. Если большинство капитанов станут возражать, я вынужден буду либо пересмотреть свои распоряжения, либо сложить с себя обязанности командующего флотом. Если таковые окажутся в меньшинстве, они будут уволены из состава флота. Те, кто не выдвинет возражений, тем самым выразят свое полное согласие с приказом, и в случае его нарушения на них будет наложено самое строгое взыскание. Попрошу недовольных подняться со своих мест.

Сдвигая стулья, капитаны вытянули шеи, чтобы окинуть взглядом помещение, однако ни один из них не встал.

— Очень хорошо. Так как час уже поздний, я на сегодня закрываю собрание. Я уверен, что команда «Ворона» уже приготовила вам помещения для отдыха, но помните, что сбор завтра ровно в восемь часов по бортовому времени.

С этими словами он отключил приборную панель и без сил рухнул в кресло. Графин с вином находился лишь в нескольких футах от него, но он был слишком утомлен, чтобы подняться за ним. Казалось, вся энергия разом покинула Тамбу. Капитан заметил вдруг, что рубашка на нем взмокла от пота, и покачал головой, смутно сознавая, какая огромная эмоциональная отдача требовалась, чтобы контролировать ход этих собраний. Флот был сродни тигру, многоголовому и многоликому. Этот зверь мог обратиться против планет, против самого себя или против него, Тамбу, ослабь он хотя бы на миг свой контроль. Как и всякого дрессировщика диких животных, его поддерживала лишь вера в свое предназначение и способности, и только это одно давало ему пусть и ограниченную, но власть. Попытайся он ужесточить свои требования, и все черти ада могли вырваться на свет.

Откинувшись на спинку кресла, Тамбу вновь мысленно вернулся к прениям, развернувшимся вокруг проблем, с которыми сталкивался флот на поверхности планет. Он всегда так поступал после каждого сколько-нибудь значительного решения, чтобы выявить любые поспешные или продиктованные предубеждением суждения с его стороны, а равно отголоски возмущения или недовольства в среде капитанов. Позже Тамбу намеревался изучить подлинные записи собрания, но при первоначальной оценке в первом приближении полагался исключительно на свою память и впечатления. Речь Ковбоя его разочаровала. Хотя приводимые им аргументы в целом подкрепляли позицию Тамбу в пользу отказа от силовых мер, в данном случае сама эта поддержка вызвала неприятные чувства. Из бесчисленных дебатов в предшествующие собранию месяцы Тамбу знал, что сам Ковбой одобрительно относился к жестким мерам, и тем не менее сегодня он выступил за более умеренный подход. В лучшем случае эта внезапная перемена в настроении капитана объяснялась тем, что команда Ковбоя заставила его пересмотреть свою точку зрения и сегодня он взял слово в качестве их представителя. Другое, более правдоподобное, объяснение только подтверждало критические замечания, высказываемые Рамоной и Уайти, относительно ценности ежегодных собраний. Обе они упорно придерживались мнения, что большинство капитанов, в особенности новички, не выражали во время прений своих истинных взглядов, а скорее стремились завоевать расположение Тамбу, говоря то, что, как им казалось, он хотел бы от них услышать. Он решительно возражал, что все обстоит совсем не так, но наедине с собой вынужден был признать, что на самом деле он не может знать это наверняка. И сегодня, услышав, как Ковбой опровергал свои же собственные доводы, Тамбу опять, в который уже раз, невольно задался вопросом, не заблуждался ли он в искренности капитанов.