Андерсен - Борис Ерхов

Поверьте, я противился изо всех сил, но Злой дух уже вселился в меня, и я не мог усидеть на месте. Но, куда бы я ни направлял в этот решительный миг мой взгляд, все дороги поэзии были уже заезжены, так что на любой из них я легко мог сломать шею, а то и ногу. Так куда ж мне направиться? В любом случае, вперед! — И я увидел остров Амагер — самое подходящее ристалище для моей бунтующей крови. По дороге туда еще не проезжал ни один всадник-поэт. Недолго думая я почитал о тамошних местах в „Описании Копенгагена“ у Нюерупа и в „Атласе“ Понтоппидана и сунул в карман „Эликсир дьявола“ Гофмана — вдруг мне не хватит фантазии? Я еще раз попытался укротить свою плоть и покончить с пороками, но укоренившийся Злой дух воскликнул: „Ну, пошел!“ — И что же мне, бедняге, осталось делать!»

Далее следуют 13 глав «Прогулки», в которых по дороге на Амагер автор попадает в самые невероятные, фантастические положения (он то воспаряет ввысь на крыше растущего, как живой организм, здания, то попадает в воображаемый Храм поэзии, то оказывается в птичьей клетке или в водолазном колоколе). Такое построение книги позволяет автору с игривой легкостью обсуждать самые различные предметы эстетики, литературы и городской жизни и даже предсказывать будущее, а также обрисовывать в весьма бурлескной манере свою собственную персону. В самом начале прогулки автор, подобно Геркулесу на перекрестке дорог, встречает румяную и жизнерадостную Хозяйку из Амагера, сулящую, если он пойдет с ней, все радости жизни, и соперничающую с ней молодую «высокую и бледную даму, напоминающую умирающую Элоизу, в глазах которой прочитывалась последняя сцена глубокой трагедии». Конечно же поэт выбирает романтический идеал, приводящий его… в Канцелярию, на ступенях лестницы которой дама исчезает, обернувшись незнакомой женщиной в разорванном, свисающем лохмотьями платье, с растрепанной прической и глубокими ссадинами на теле, явными следами варварского с ней обращения. «Не убивайте и не мучайте меня! — кричит она. — Во имя всего святого, оставьте меня!» Удивленный ее обликом и поведением автор спрашивает женщину, кто же посмел так надругаться над ней.

«Увы, — вздохнула она, — так ведет себя со мной полгорода и даже полмира!» Ведь она — это муза поэзии. Каждый считает своим долгом наброситься на нее, мучает ее без предела, заставляет петь, таскает за волосы да еще норовит ущипнуть. Над музой издевается и стар и млад при каждом удобном случае: на свадьбах и похоронах, даже на церемонии первого причастия. Ей нет спасения. На нее покушаются люди из всех сословий, и Канцелярия — ее последнее прибежище, здесь, за архивными полками, она ищет спасения от людской алчности и надеется в ожидании лучших времен пережить лихую годину.

Автор пытается переубедить ее: муза, явно преувеличивая, сгущает краски. Но, сам того не замечая, он переходит в своей речи на ямбический стихотворный размер, после чего возмутившаяся этим женщина исчезает.

Перед нами мастерски выверенная аллегория, страдающая, возможно, лишь недостатком конкретности, которая неизбежно превратила бы ее в сатиру. Но это всего лишь первый фантастический персонаж из многих, ожидающих читателя на страницах «Прогулки». Андерсен выводит среди них и самого себя — в образе котенка. Он мурлычет песню — элегию по утраченному детству с названием «Прежде и теперь», которой восторженно внимает Кошка-тетя. В ответ на ее похвалы Котенок-поэт, скромно потупив глаза, признается: «Ах, бывают в жизни мгновения счастья, когда я сижу в кругу молодых и образованных кошек и слышу при чтении стихов тихие вздохи, вижу священную слезу на бледной щеке возлюбленной мадемуазели… О, в такие минуты я так остро ощущаю мое призвание к искусству и готов прижать всех собравшихся к моему бьющемуся сердцу, забывая о тщетности земной борьбы».

После этого кошки вместе исполняют моцартовскую арию «Non so piu cosa son, cosa faccio»[88], пока их не прогоняет палкой вступающий на сцену ночной сторож.

Было бы странно, если бы в первом же своем значительном прозаическом произведении Андерсен не затронул тему театра. Продолжая свой путь на Амагер, автор вступает в колонный зал и затем на небольшую площадь, где замечает необычно одетых людей и ряд повозок с запряженными в них орлами. Присмотревшись внимательнее к входу в одно из зданий, он обнаруживает дверь с табличкой «2129» и осознает, что оказался в будущем, сделав прыжок во времени на 300 лет вперед. Чуть ниже надписи он видит афишу премьеры спектакля под названием «Падение Роата» с напечатанной тут же, еще до представления, рецензией на него, что, как оказывается, принято в театральном мире будущего.

Вслед за этим следует еще несколько изменений в окружающей обстановке, схожих по стремительности с динамикой новейшего современного мультфильма. Просмотрев несколько сцен в «Калейдоскоп-театре», автор оказывается на крыше высокой башни, над которой пролетает, мгновенно превращаясь в далекую точку, огромный «паролёт». С этого диковинного летательного аппарата вниз слетает лист бумаги — письмо некоего лица из будущего своим далеким предкам с описанием на французском языке проделанной им поездки. Всего за шесть недель путешественник успел посетить все «основные достопримечательности половины земного шара»: могилу Наполеона с огромным чугунным памятником ему, руины турецкого сераля, Софийский собор, «когда-то в XIX веке служивший мечетью», греческий обелиск Свободы, по слухам, изваянный самим Торвальдсеном. Стоит отметить, что среди стран, в которых путешественник побывал, он выделяет Россию:

«Жемчужиной среди европейских стран является сейчас и пребудет могущественная Россия. Достижения культуры она усвоила поздно, но ныне сияет полным великолепием. На ее пустынных степях выросли многолюдные города, а Сибирь являет собой лучшее доказательство того, что чем больше вы возделываете землю, тем мягче становится ее климат. Вряд ли кому-нибудь ныне придет в голову, что когда-то Сибирь была местом ссылки».

Андерсен далее пророчествует о том, что, возможно, в будущем изменится само местоположение материков:

«„Возможно, наступит время, когда американцы станут совершать туристические паломничества в матушку-Европу, многие моря и бухты превратятся в твердую сушу, а возделанные поля зарастут водорослями под морскими волнами. Очень может быть, что даже само Северное море приобретет новые очертания и оно будет биться о берега земель, население которых никогда не видело моря раньше; возможно…“ — здесь письмо путешественника обрывалось. Мною владело странное настроение. В самом деле, не так-то просто стать за одну минуту на 300 лет старше».