Когда мы вернемся - Борис Борисович Батыршин

class="p1">Я вспомнил неотвеченные вызовы на коммуникаторе и невесело вздохнул — встреча с сыном откладывалась, как и свидание с Юлькой и родителями. Ненадолго, впрочем — тахионные технологии, применяющееся теперь повсеместно, сжали путешествия по Внеземелью до масштабов поездки на пригородной электричке.

— А всё-таки, собака нужна! — Лиза решительно тряхнула головой. — И на «Заре» и вам самому тоже, я же вижу…

Она чуть замялась, и выпалила одним духом:

— Может, возьмёте Бэльку? Она хорошая, не сомневайтесь, а что шебутная — так это же лабрадор, они все такие…

Юные космонавты закивали, соглашаясь. Я улыбнулся и положил ладонь на голову собаке. Та благодарно завиляла хвостом, и — в который уже раз! — попыталась облизать мне руку.

— Спасибо, ребята, но как же с вашей программой, которая «Питомцы Внеземелья»? С вас, наверное, спросят, куда вы дели собаку, и что вы скажете?

— Тоже мне, проблема! — Лиза пренебрежительно фыркнула. Похоже, усмехнулся я про себя, перспектива отдать собаку не кому-нибудь, а самому капитану знаменитой «Зари», первым достишемуна своём корабле звёзд, не её так уж её и удручала. — Так и скажем, что отдали вам, и пусть попробуют возразить!

— Конечно, согласятся, куда они денутся? — встрял парень в синем комбинезоне — Вы где живёте, в Москве? Давайте мы с Лизой её прямо к вам привезём! Заедем только к ней домой, заберём миску, лежанку, игрушки — и сразу к вам. Вот увидите, мы быстро обернёмся!

Что я мог ответить? Собака сидела передо мной столбиком, улыбалась во всю лабрадорью пасть и виляла хвостом. На палевой с рыжинкой морде была написана полнейшая готовность к любому кипишу — кроме, ясное дело, голодовки. Я представил себе, как эти двадцать килограммов веселья, счастья и любопытства заявятся в мою квартиру, примутся совать нос во все углы, обнюхивать, осваиваться — и не смог сдержать радостную улыбку. Жизнь, что ни говори, продолжается — и хватит уже ностальгировать, с упоением ковыряясь в собственных незаживших ранах. Как говорил Владимир Высоцкий в роли капитана Жеглова: «Не впадай в отчаяние, Шарапов, не имей такой привычки». И сейчас самое время последовать этому мудрому совету…

— Ладно, уговорили, беру. А телефончик вашего руководителя всё же дайте. Позвоню, спрошу официального позволения — раз уж дело касается Внеземелья, то порядок должен быть во всём, верно?

Конец первой части

Часть вторая

«Для служебного пользования»

I

— Значит, решили навестить старика, Алексей Геннадьевич? Признаться, я вас ожидал… хотя и не так скоро.

Я постарался скрыть удивление. Не уверен, что из этого что-то получилось — глаза собеседника., светлые, не по-стариковски острые, казалось, пронзали меня насквозь. Впрочем, в нём не было ни капли недоброжелательности — одно только любопытство, да и то весьма сдержанное. Выходит, полагает, что «Заря» вернулась «скоро»? То есть, он полагал, что пройти должно не тридцать семь, а пятьдесят, а то и все сто лет? И при этом — ждал нашего возвращения, рассчитывая до него дожить? Сколько ему сейчас, под восемьдесят? Если судить морщинам, сгорбленной спине и густой седине в волосах — никак не меньше… А вот движения его точные и резкие, да и в голосе не чувствуется старческого дребезжания… Положительно, человек-загадка.

Впрочем, он всегда таким был — Евгений наш Петрович, он же И. О. О., он же Главный Психолог Проекта, самой, наверное, важной и влиятельной организации на планете. Сейчас он на заслуженной пенсии — так, кажется, принято говорить? — и это не вполне укладывается у меня в голове. Проект без Евгения Петровича всё равно что «Москва-Кассиопея» без персонажа Юрия Смоктуновского — смотреть, конечно, можно, но чего-то не хватает. Чего-то важного, важнейшего, возможно даже самого главного.

Тайны. И одновременно — ключика, способного её отомкнуть.

— Да, так уж вышло. — отозвался я. — Хотя кое-кто с вами не согласится… насчёт слишком скорого возвращения. Мы-то, если вы помните, вообще рассчитывали обойтись без этих… хроно-парадоксов.

— Ну, человек предполагает, а звёзды располагают. — ответил он популярной у работников Внеземелья поговоркой. В любом случае, рад вас видеть, Алексей Геннадьевич. Позвольте полюбопытствовать, что всё же привело вас сюда?

«Сюда» — это на берег маленького карельского озера километрах в шестидесяти от Петрозаводска, если считать по прямой. Я же добирался сюда на перекладных — сначала до посёлка Эссойла по трассе Петрозаводск-Суроярве, на рейсовом автобусе, потом на попутном грузовике— ещё километров на десять к юго-западу, в сторону озера Савала, где, как мне объяснили в Центре Подготовке, и обитал бывший Главный Психолог Проекта. Это место они называли «скит», а самого И. О. О. — отшельником. Мне же эта история живо напомнила отшельничество Леонида Горбовского из «Волны гасят ветер» — тот тоже выбрал для уединения северные края, правда, не Карелию, а Прибалтику, Латвию.

Мы сидели на бревне — толстом, сосновом, аккуратно отпиленном с обеих сторон. То есть это я сидел на древне — И. О. О. устроился напротив, на борту надувной лодки — совсем новой, с баллонами из ярко-оранжевого эластичного пластика и жёстким днищем. Бэлька улеглась у нас в ногах — мокрая, вволю наплававшаяся в озерке, она озиралась по сторонам, то и дело задирала нос, принюхиваясь к озёрным запахам, и время от времени косила ореховым глазом на меня — «как там, хозяин, ещё не время покормить маленькую собаченьку»?

Увы, увы — к огорчению хвостатой зверюги, время ужина ещё не наступило. Цифры на браслете показывали 17:23, и бледное северное небо над нашими головами только-только наливалось вечерней прозрачностью.

И. О. О. крякнул, покопался в лодке и вытащил большую бутыль тёмно-коричневого стекла. — не меньше литра, прикинул я, теперь таких уже не делают. Уголок горлышка был обколот, грубо выструганная из деревяшки пробка торчала на пару сантиметров. За бутылью последовала кружки, старомодные, алюминиевые, в облупленной эмали — такими обычно пользуются дачники, туристы и прочий походно-лесной люд…

— Вообще-то не спаиваю тех, кто работает там, наверху… И. О. О ткнул горлышком в небо, после чего зубами выдернул пробку, набулькалв кружки примерно на треть и аккуратно пристроил бутыль возле борта надувнушки. Зубы, обратил я внимание, у него были белые, крепкие, как у юноши. — Но сейчас, пожалуй, можно. На Земле ты пробудешь ещё довольно долго, да и повод имеется. Да ты попробуй — местный лесник презентовал, сам настаивает на клюкве, можжевеловой хвое и каких-то местных травках…. Кстати, я на «ты», не возражаешь?

Я кивнул в знак того