Пират - Фредерик Марриет

Раненых и убитых испанцев было много; кроме того, они рисковали задохнуться от жары и дыма. Франциско тогда распорядился спуститься всем на нижний этаж.

– Что теперь нам делать, Франциско? – спросил озабоченный Диего.

– Что делать? – переспросил Франциско. – Они сожгут веранду, да этим все и ограничится. А дом не может сгореть: камень – вещь надежная. Вот разве крыша сгорит, но мы попробуем отстоять ее. Пираты не осмелятся полезть на нас, пока будет гореть веранда. А как только она догорит, мы опять поднимемся на второй этаж и будем продолжать стрельбу по ним из окон.

– Слушайте, сэр, они ломятся в дверь.

– Им довольно долго придется поработать над ней. Скоро уж веранда догорит, тогда мы их живо отошьем от двери. Я пока поднимусь наверх и посмотрю, как обстоят дела.

– Не надо, сеньор. К чему вам подвергаться опасности? Ведь пламя еще яркое, все видно как днем.

– Ну нет, мне необходимо посмотреть, что там делается. Распорядитесь, чтобы перенесли раненых в северные комнаты: там они будут дальше отсюда и в безопасности.

Франциско побежал по каменной лестнице на второй этаж. В комнатах было столько дыма, что решительно ничего не было видно. Вдруг около него просвистела пуля. Он прижался в простенок между окнами.

Пламя постепенно ослабевало, и жар уменьшался. Вскоре раздался треск, другой, третий и веранда рухнула. Он выглянул в окно. Масса горячего пепла и искр летела вниз, что заставило разбойников попятиться. От веранды остались только дымящиеся столбы и балки, на которых она держалась.

Но когда дым рассеялся, раздавшиеся один за другим мушкетные выстрелы дали понять Франциско, что его заметили.

«Крыша цела, – подумал он, бросаясь прочь от окна, – теперь я, право, не знаю, пожалуй, что потеря балкона окажется для нас даже выгодной.»

Трудно было отгадать, каковы были теперь намерения пиратов. Осада, казалось, прекратилась. Осаждаемые снова заняли окна и приготовились обороняться, но так как разбойники прекратили стрельбу, а их можно было видеть из окон только при ружейном огне, то и осаждаемые стали выжидать. Пираты перестали осаждать окна и двери, и Франциско, как ни ломал себе голову, никак не мог догадаться, что собирались теперь предпринять разбойники.

Так прошло почти полчаса. Многие испанцы начали было утешаться тем, что разбойники, вероятно, потихоньку ушли, сознавая всю бесполезность нападения. Но Франциско, зная пиратов, думал совсем иначе и продолжал стоять у окна, стараясь рассмотреть, что делалось внизу. С ним остались Диего и еще несколько человек; остальным велели спуститься на нижний этаж.

– Святой Франциско! Вот так ночка! Сколько еще часов остается до рассвета, сеньор? – обратился Диего к Франциско.

– Думаю, что не меньше двух часов, – ответил Франциско, – но дело должно решиться раньше рассвета.

– Да хранят нас святые угодники! Взгляните-ка, сеньор, не идут ли они?

Франциско вгляделся в темноту в направлении построек и рассмотрел толпу людей, двигавшихся к дому. Прошло еще несколько минут, когда, отойдя от окна, Франциско сказал:

– Диего, они взяли лестницы и идут сюда; вероятно хотят добраться до окон. Зовите скорее снизу людей. Придется выдержать горячую схватку.

Испанцы прибежали наверх и расположились в комнате, три окошка которой выходили на реку; к ней-то и примыкала сгоревшая теперь веранда.

– Что ж, пора стрелять, сеньор?

– Нет, нет, подождите, пока дула ваших ружей будут на уровне их голов. Они не могут взобраться больше двух человек к каждому окну. Запомните же, что вы должны стрелять в упор, так как от них вам не будет никакой пощады?

Лестницы оказались в один миг под окнами. И с громкими криками пираты начали быстро взбираться по ним.

Франциско стоял у среднего окна, как вдруг перед ним появился Хокхерст с саблей наголо. Он так быстро ударил саблей по направленному на него дулу мушкета, что пуля, не задев его, пролетела в сторону реки. Оставалась еще одна перекладина, и тогда он достиг бы окна, но, в ту же минуту Франциско выстрелил в него из пистолета. Пуля пробила пирату левое плечо, и он оступился. Но, прежде чем он снова попал ногой на перекладину, Франциско ударил его мушкетом и свалил с лестницы. Падая, пират увлек за гобой еще двух-трех разбойников, взбиравшихся вслед за ним.

Франциско, поняв, что атака на его окно ослабела после падения Хокхерста и слыша со стороны левого окна подбадривающую пиратов команду Каина, поспешил туда. Он не ошибся: Каин стоял на уровне окна и силился ворваться в комнату. С ним вступили в решительную борьбу Диего и его товарищи. Но портупея капитана пиратов оказалась кругом увешана пистолетами, и три из них он уже разрядил, уложив троих испанцев. Диего и еще двое хороших стрелков были ранены, а прочие из испанцев совсем растерялись, увидев такого гиганта в окне.

Франциско бросился на Каина, но сила такого юноши была ничто в сравнении с геркулесовой силой Каина. Не смущаясь этим, Франциско в один миг схватил пирата за горло левой рукой, а правой нацелился в него из пистолета, но выстрел другого пирата, взбиравшегося вслед за Каином, осветил лицо Франциско, из уст которого в этот момент вылетели слова: «Кровь за кровь!» Это так подействовало на Каина, что он мгновенно отпрянул от окна. Думая, что перед ним привидение, он без чувств свалился с лестницы прямо в тлевшие еще балки.

Падение двух главарей и решительный отпор испанцев оказали свое действие: пираты пришли в смятение и отступили, подбирая и унося с собой раненых.

Испанцы, под предводительством Франциско, с радостными криками пустились преследовать разбойников, переходя из оборонительного положения в наступательное. Однако пираты отступали без суматохи, соблюдая боевой порядок. Продолжая отстреливаться от испанцев, они подошли к своим шлюпкам и тут опять вступили с ними в ожесточенный бой. Много пиратов погибло, но Хокхерст продолжал командовать с обычным присутствием духа. Увидев рядом с собой Франциско, он схватил его за горло и потащил в толпу пиратов.

– Держите его крепче, не дайте ему уйти! – закричал он.

Пираты, отступая, дошли до прибережных строений. Разбойники подхватили Франциско и швырнули его в одну из лодок, которые вскоре все наполнились пиратами, и быстро отчалили от берега, удирая к своей шхуне, осыпаемые пулями испанцев, которые, не прекращая стрельбы, шли за ними вдоль берега реки.

XIV. Встреча

Пираты, раздосадованные неудачей, вернулись на свою шхуну. Остававшиеся на шхуне и ожидавшие золота их товарищи ничего не получили, кроме предстоящего ухода за ранеными.

Капитан был озабочен и, видимо, упал духом. Хокхерста тяжело ранило. Единственной их добычей оказался Франциско, которого по приказанию Хокхерста, заковали в железо. Шлюпки быстро втянули на места и прикрепили канатами к борту; вся команда сделалась какой-то угрюмой. На шхуне подняли паруса, и прежде чем окончательно рассвело, испанцы увидели, что она идет быстрым ходом на север.

Скоро вся команда знала, что виной поражения был Франциско; пираты были убеждены, что, не узнай он их шхуны, благодаря чему испанцы приготовились к отпору, они были бы теперь с богатой добычей. И потому почти все они смотрели на него со злобой и с радостью ожидали его казни, рассчитывая, что именно этим должно было закончиться взятие его в плен.

– Тише, господин Франциско, – проговорил кто-то шепотом над самым ухом сидевшего на сундуке юноши.

Тот обернулся и узнал своего старого приятеля крумена.

– Ах, Помпей, крумены до сих пор на шхуне? – Спросил с нескрываемым удивлением Франциско.

– Не все, – ответил крумен, покачав головой, – кто умер, а кто бежал; вот только четверо круменов и осталось здесь. А вы сами как попали сюда опять? Все считали вас уже мертвым. А я говорил, что нет, он жив; у него есть такой талисман – книга.

– Если это мой талисман, то книга и теперь при мне, – проговорил Франциско, вынимая Библию из кармана куртки.

Странно, но и сам Франциско относился с суеверным чувством к этой книге и старался никогда не расставаться с ней; он спрятал ее в карман во время нападения пиратов на дом.

– Отлично, господин Франциско, значит, вам удастся спастись опять! Вот идет Джонсон, он очень гадкий человек. Я ухожу.

А Каин в это время сидел в своей каюте и все думал о происшедшем. Хотя Франциско и ранил его, но он все же не мог простить Хокхерсту того, что тот высадил бедного молодого человека на песчаную отмель, где он неминуемо должен был погибнуть мучительной голодной смертью. Как он ни зол был на юношу за его упрямство, но он любил его и даже больше, чем сам думал. Несколько оправившись от раны и узнав, куда высадили Франциско, Каин поссорился из-за этого с Хокхерстом и наговорил ему таких упреков, после которых их отношения совсем испортились.