Серебряное зеркало и другие таинственные истории - Агата Кристи

— Моя тетя, — продолжал рассказчик, — будучи властной особой, сама вершила правосудие, не прибегая к законам. У нее были собственные взгляды на этот счет. Она велела искупать мошенника в колоде для водопоя, чтобы смыть его грехи, а потом вытереть насухо дубовым полотенцем.

— А что с ним было дальше?

— Точно не знаю. Кажется, для окончательного исправления его послали в Ботани-Бей.

— Я ручаюсь, — сказал любознательный джентльмен, — что после этого ваша тетка ложилась спать не иначе, как в присутствии горничной.

— Нет, сэр, она поступила разумней: в скором времени она отдала свою руку беспутному сквайру. Тетя всегда говорила, что женщине опасно ночевать одной в загородном доме.

— Она совершенно права, — заметил любознательный джентльмен и одобрительно кивнул. — Жаль только, что бродягу не повесили!

Всем пришлась по вкусу благополучная развязка, хотя сельский священник сожалел, что дядя первого рассказчика не женился на тетке второго: по его мнению, из них вышла бы отличная пара.

— Но при чем тут духи и призраки? — спросил любознательный джентльмен. — Я не вижу в этом рассказе ничего сверхъестественного.

— О! Дорогой мой, если вам нужны призраки, — воскликнул ирландский драгун, — вы получите их сколько душе угодно. И так как эти господа уже рассказали нам о приключениях своих дядюшек и тетушек, я тоже готов поведать нашу семейную историю.

Саки (Гектор Монро)

СКАЗОЧНИК

День выдался жаркий, в вагоне стояла духота, а до ближайшей остановки в Темплкомбе оставался целый час пути. Среди пассажиров были маленькая девочка, маленький мальчик и еще одна девочка — чуть постарше. С ними ехала тетка, которая занимала угловое место; в углу напротив сидел одинокий холостяк, не принадлежавший к этому семейству. Но дети решительно завладели большей частью купе и без конца донимали тетю однообразными, монотонными вопросами. Ответы были столь же монотонны, так что беседа очень напоминала жужжание назойливой мухи. Большинство замечаний тетки начиналось со слова «нельзя», и почти все реплики детей начинались словом: «Почему?». Одинокий пассажир не принимал участия в разговоре.

— Так нельзя, Сирил! — воскликнула тетя, когда мальчик принялся барабанить по диванным подушкам, поднимая облако пыли при каждом ударе.

— Иди сюда и посмотри в окно, — добавила она.

Мальчик нехотя подошел к окну.

— Почему этих овец гонят с пастбища? — спросил он.

— Я думаю, — не совсем уверенно произнесла тетя, — их ведут на другую поляну, где травы больше.

— Но там еще много травы, — сказал мальчик, — там, кроме нее, вообще ничего нету. Тетя, там же полным-полно травы!

— Может быть, на другом пастбище трава лучше? — предположила тетя.

Тут же последовал неизменный вопрос:

— А почему она лучше?

— Смотри, смотри, какие коровки! — оживленно сказала тетя. Коровы и быки паслись вдоль всего пути, но она говорила о них так, словно видит небывалую редкость.

— Почему в другом месте трава лучше? — упорствовал Сирил.

На лице попутчика выражение скуки сменилось досадой. «Какой неприятный, бессердечный человек», — подумала тетка. Ей никак не удавалось найти мало-мальски убедительный ответ на вопрос Сирила.

Младшая из девочек начала декламировать «По дороге в Мандалай» и таким образом сменила тему разговора. Она помнила только первую строчку баллады, но использовала свои небольшие познания как нельзя лучше. Она прочла ее много раз подряд, мечтательным, но энергичным и громким голосом. «Должно быть, — подумал одинокий пассажир, — кто-то заключил с нею пари, что она не сможет повторить эту строку две тысячи раз без остановки. Кто бы это ни был, его ставка все равно что проиграна».

— Идите лучше ко мне и послушайте сказку, — сказала тетя, когда сосед дважды поглядел на нее и один раз — на кнопку аварийного стоп-сигнала.

Дети подчинились, но довольно неохотно. Очевидно, репутация тетушки как рассказчицы была в этой семье не особенно высока.

Мягким задушевным тоном тетя повела длинный и скучный рассказ (то и дело прерываемый нетерпеливыми вопросами слушателей) об одной примерной маленькой девочке, которая спаслась от бешеного быка только потому, что множество друзей, восхищенных ее благонравием, вовремя пришли ей на помощь.

— Разве они не стали бы ее спасать, если она не была такой хорошей? — спросила старшая племянница. Именно этот вопрос задал бы одинокий пассажир, если бы мог.

— Ну… наверное, стали бы, — с некоторым сомнением отвечала тетка, — но я не думаю, что они прибежали бы так быстро, если бы не любили ее.

— Это самая глупая история из всех, какие я слышала, — убежденно заявила девочка.

— Такая глупая, что я даже до конца не дослушал, — добавил Сирил.

Младшая сестра никак не выразила своего отношения к рассказу. Она давно уже вернулась к прерванной декламации.

— Кажется, ваши рассказы не пользуются успехом, — внезапно подал голос из своего угла одинокий пассажир.

Тетя мгновенно ощетинилась и приготовилась отразить атаку.

— Трудно рассказать детям занятную и в то же время поучительную историю, — сухо сказала она.

— Я так не считаю, — ответил попутчик.

— Так может быть, вы сами что-нибудь им расскажете? — отпарировала тетя.

— Расскажите нам сказку! — потребовала старшая из сестер.

— Когда-то, давным-давно, — начал он, — жила-была маленькая девочка по имени Берта, и была она очень хорошая.

Вспыхнувший поначалу интерес детей сразу же угас. Все истории, кто бы ни рассказывал их, походили одна на другую.

— Она была послушной и опрятной и всегда говорила правду; она ела молочные пудинги так же охотно, как сладкие пироги, наизусть учила уроки и никогда никому не грубила.

— А она была красивая? — спросила старшая девочка.

— Не такая красивая, как ты и твоя сестра, но зато ужасно хорошая.

Слушатели снова оживились. Должно быть, им понравилось выражение «ужасно хорошая»; оно внесло в рассказ нотку правдоподобия, которого так не хватало повествованиям тетушки.

— До того хорошая, — продолжал пассажир, — что получила несколько медалей и носила их не снимая. У нее была медаль за послушание, медаль за аккуратность и еще одна — за примерное поведение. Это были большие медали, которые позвякивали друг о друга при каждом ее шаге. Кроме нее, ни один ребенок в городе не заслужил сразу трех медалей, и все знали, что Берта — очень, очень хорошая девочка.

— Ужасно хорошая, — процитировал Сирил.

— Все только и говорили о том, какая она замечательная. Правитель этой страны тоже услыхал о ней и решил, что ей можно позволить раз в неделю гулять в его загородном парке. Обычно туда не пускали детей, так что это была большая честь для Берты — получить такое разрешение.

— В парке были овцы? — осведомился мальчик.

— Нет, — ответил рассказчик. — Никаких овец там не было.

— А почему там не было овец? — прозвучал неизбежный вопрос.

Тетя не удержалась от довольной улыбки — или, вернее сказать, усмешки.

— Потому что матери короля однажды приснилось, что ее сын будет убит овцой или упавшими часами. С тех пор во дворце нет часов, а в королевском парке — овец.

Тетя едва не задохнулась от восхищения.

— Его и правда убила овца? Или часы? — спросил Сирил.

— Он еще жив, и никто не знает, сбудется ли сон, — невозмутимо ответил пассажир. — Так или иначе, в парке не было овец, зато были поросята — множество поросят, которые носились туда-сюда.

— Какого они были цвета?

— Черные с белыми рыльцами, белые в крапинку, черные с головы до хвоста, серые с белым и несколько совсем белых.

Рассказчик сделал паузу, чтобы дети хорошенько представили себе эту картину, и снова заговорил.

— Берту огорчило, что в парке не было цветов. Она со слезами на глазах клялась своим теткам, что не сорвет ни одного цветка, принадлежащего доброму королю, и хотела сдержать клятву. А теперь она увидела, что там и рвать-то нечего, и почувствовала себя очень глупо.

— Почему там не было цветов?

— Их съели поросята, — немедленно ответил рассказчик. — Садовники сказали правителю, что ему придется выбирать между цветами и свиньями, и он предпочел свиней.

Это вызвало у детей одобрительный шепот: ведь на месте короля многие поступили бы совсем иначе.

— Там было еще много чудесного: пруды, в которых плавали золотые и сине-зеленые рыбки; пестрые попугаи, которые сидели на деревьях и произносили умные речи; певчие птицы, которые насвистывали модные песенки. Берта гуляла взад-вперед, счастливая и гордая, и говорила себе: «Не будь я такой хорошей, мне бы не позволили прийти сюда и любоваться этим прекрасным парком». Все три ее медали звенели друг о друга, напоминая Берте, что она и в самом деле очень хорошая девочка… И вот тут-то в парк прибежал огромный волк, чтобы высмотреть к ужину самую жирную свинку.