Арсенал эволюции - Андрей Морголь

– Ни фига себе, – выдавил я в конце концов и посмотрел на свою перепачканную спутницу.

– Мы живы! – Лицо Арлеты сияло от счастья.

– Ты знаешь, мы еще и богаты, – добавил я, похлопывая по краям штанов.

Оказывается, та горсть драгоценностей, которой я крутил перед носом девушки, в суматохе незаметно перекочевала в карман. Таков рефлекс, ничего не поделаешь.

Эмоции переполняли организм до краев, я радостно схватил Арлету на руки и принялся кружиться, напевая: «Мы живы и богаты, мы живы и богаты!» Когда карусель закончилась, охотница, все еще находясь у меня на руках, украдкой спросила:

– Так, значит, все то, что ты говорил, – это правда?

Вместо ответа я просто поцеловал ее нежные губы. Ответного сопротивления не последовало, поэтому поцелуй продолжался очень долго. Когда мы наконец оторвались друг от друга, охотница, наполовину прикрыв глаза, пребывала в блаженстве.

Эта девушка вызывала у меня странные чувства, к которым раньше я относился крайне скептически. Ведь что мне, по сути, до этого нужно было от любой красивой женщины? Форсированным образом добиться ее согласия перейти в горизонтальное положение, натереть свои специальные рецепторы, получить удовольствие и сквозануть по делам. А всяких альтруистов, которые утверждали, будто главное для них – это доставить наслаждение девушке, – я откровенно не понимал. Для кого стараемся, в конце концов? Но сейчас, при виде счастливого лица моей спутницы, что-то в мозгу переклинило, и я испытывал истинный кайф, близкий к эйфории, – просто от того, что ей приятно.

Девушка положила голову мне на плечо и мило улыбнулась. В эти мгновения мы начисто забыли, что находимся далеко не в ботаническом саду. Идиллию прервал раздавшийся прямо за спиной дикий смех. От неожиданности я чуть не выронил Арлету на землю. В следующую же секунду мы настороженно всматривались в рощу, откуда донесся этот странный звук. Лезвия уже были выпущены, а охотница водила по сторонам натянутым луком.

– Ничего страшного – это кикиморы, – шепотом произнесла девушка. – Их, главное, не бояться. Если увидят, что мы не убегаем, – сами отстанут.

Ничего себе лесок! Даже полста метров не прошел вглубь, а уже столько живности повстречалось. Что ж там чуток дальше творится? Как недавно волчара говорил, «еще встретимся»? Ага, раскатал губу! Меня теперь сюда не то что калачом – золотом партии не заманишь.

Смех повторился, но уже в другом месте, откуда-то сбоку, а перед нами в кустах зашумели ветки. Омрачало сложившуюся обстановку еще одно немаловажное обстоятельство: на темный и без того лес начали спускаться сумерки.

– Может, если мы начнем с гордостью отступать, – они все-таки отстанут? – предположил я. – Вечереет уже.

– Давай, но только медленно, потихоньку, – согласилась Арлета.

Мы дружно принялись пятиться, по очереди озираясь, чтобы не навернуться в какую-нибудь яму. Попеременно с разных сторон раздавался жуткий хохот.

– Сколько их там? – спросил я.

– Три, не меньше.

– А мне почему-то представлялось, что кикиморы охотятся в одиночку.

– Все так думают. Но я за ними наблюдала. Одна кикимора нипочем не смогла бы загнать человека в трясину – надо, чтобы по бокам от жертвы бежала еще пара тварей: поддерживать направление, – объяснила охотница.

– А как они хоть выглядят?

– Как большие жабы, только ходят на двух лапах.

– Сильно большие?

– Ну с человека… – Девушка ослабила тетиву, поправила свесившийся на лицо локон и вновь перешла в боевое положение. – Ни разу не видела, чтобы они открыто нападали на людей.

– Тогда чего мы так их боимся? Пускай себе гогочут – неужто карательного отряда лягушек не раскромсаем?

– Да тут пару саженей осталось, потерпи.

А мы уже и вправду выходили к опушке. Нечистые, видать, почуяли, что упускают добычу, поэтому стали шерудить по кустам гораздо активнее. Когда меж деревьев стали виднеться бревна частокола, из зарослей прямо перед нашими носами с истошным воплем вылезла здоровая лягушечья голова, но тут же поймала стрелу между глаз, мигом заткнулась и отлетела в гущу.

– Трофей брать будешь? – поинтересовался я.

– Они несъедобные.

Мы вышли как раз в том месте, где днем работали дровосеки. Сейчас вокруг было безлюдно, вышки за забором тоже пустовали, а ворота закрыть никто не догадался. Называется, заходите, гости дорогие: и нечистый, и волк пушистый. Издалека, со стороны полей доносилась песня – женщины, возвращаясь с плантаций, затянули протяжный, заунывный, но удивительно красивый мотив. Солнце недавно закатилось, окрасив небо над лесом багровыми тонами. Закрывая за собой створку ворот, я заметил:

– Хорошо у вас тут, когда никто из уродов не жаждет человечины.

Арлета хмуро смотрела по сторонам.

– Странно, – наконец произнесла она, – почему никто не встречает, как обычно? Где вообще дозорные?

– Разберемся, не волнуйся, – успокоил я ее. – Ты сейчас чем думаешь заниматься?

– Надо зайцев одной женщине отнести, – Арлета слегка приподняла заплечную котомку, на которую раньше даже некогда было обратить внимание. – Она очень хорошо снимает с них шкуры – ее Велес талантом одарил.

– А потом?

– Потом в трактир. Надеюсь, у папы хорошее настроение. – Арлета провела по волосам ладонью, стряхнула налипшие комки грязи, потом глянула на меня. – Помыться нам еще надо.

– А где вы моетесь? – Я изначально скептически относился к сантехническим наворотам Прилесья, вспомнив про чудесный местный туалет.

– В бане, где ж еще! – удивилась девушка. – Я сейчас растоплю.

Уф, отлегло от души – в этом плане все вроде по-человечески. Не прогадал Радзивилл Первый, когда местный люд париться приучал.

– Замечательно! Давай тогда беги по своим делам, встретимся в трактире.

– Хорошо, – согласилась Арлета, чмокнула меня в щеку, где было почище, и побежала, довольная, к живодерке.

Интересно, а зайчатина у них вкусная? Желудок булькнул, что ему сейчас все равно, вкусная она или нет, лишь бы имелась в наличии, поэтому я сразу направился в «Волот».

Неподалеку от входа меня ждал сюрприз, представляющий собой трех нетрезвых молодых людей, в которых без труда узнавались личности из свиты Ликии. При виде моей персоны скрыть злорадных ухмылок они даже не пытались. Эх, чуял зад беду еще на собрании! Вдобавок пересеклись совсем невовремя – как раз когда после насыщенного дня тело так ломило, будто мне сделали тайский массаж, правда, не гейша, а борец сумо. Когда я подошел ближе, стало слышно, что в трактире идет неслабая гулянка – с воплями, песнями, звоном посуды и прочими атрибутами веселой жизни.

– Ну-ка гляньте, кто у нас тут? – противным голосом взвизгнул один из ожидающей троицы, весь покрытый веснушками, белобрысый и лохматый.

Паренек особо не отличался габаритами, но грудь выпятил, словно невеста на выданье. Его менее хилые друзья стояли чуть поодаль и, насупившись, молчали, поэтому стало ясно, кто в этой шайке самый борзый. Хлопцы ждали явно не для того, чтобы познакомиться поближе, поэтому оставались лишь два возможных варианта развития событий: либо сразу срубать главаря, а потом наезжать морально, либо попытаться вырулить ситуацию мирным путем. Шаман всегда говорил, что не стоит недооценивать противника, а чего можно ждать от этой братии – я даже не представлял. В общем, решил для начала поосторожничать. Белобрысый меж тем продолжал воодушевлять себя и сообщников речью:

– Смотрящий за порядком прибыл! Насмотрелся за порядочными барышнями, а?

– В чем дело? – изображая спокойствие, осведомился я.

Центровой обернулся к товарищам:

– Он спрашивает, в чем дело? Представляете? – Затем опять обратился ко мне: – Сегодня днем приставал к моей невесте, а вечером уже забыл, в чем дело?

– Если ты имеешь в виду сударыню Ликию, то я бы на твоем месте более внимательно следил за своей невестой.

– Ты кому это говоришь? Мне? Ты еще брату ее об этом скажи. – Бригадир указал за спину, на одного из своих дружков.

Картина складывалась такая, что, как ни крутись, без драки не обойтись. Главное – нельзя недооценивать противника!

– Что я вам – бабушка, истории на ночь рассказывать? Вы сами у Ликии спросите, как она меня домой тащила, как раздеваться заставляла, как за дверь выставила, когда мать вдруг пришла.

– Что?! – протяжно взвыл белобрысый. – Да как ты смеешь, чернь, собака безродная! Да я тебя с грязью смешаю, из которой ты выполз!

Ой, как хорошо! Еще пара таких фраз – и добро пожаловать на коня, Арсений Владимирович. А в этом состоянии я не чувствую ни боли, ни усталости.

– Слышь, ты, деревенский атаман, глаза раскрой. Глянь, кто ты есть на самом деле, обитатель навозных куч. И к невесте своей блудливой присмотрись: она даже с конем для разнообразия повеселиться готова, пока ты вино в трактире хлещешь.

Командир шайки некоторое время очень похоже изображал рыбку, выпучив глаза и безмолвно закрывая и открывая рот, и только потом скомандовал: