Чашка кофе для героя - Мария Рашова

тебе и в нос, и в рот, и зашиворот, и на новую футболку, и мама уже кричит, а ты до сих пор нормально не глотнул, но уже весь по пояс в лимонаде. Эх, детство. Хорошее детство дается человеку для жизни с большими испытаниями. Чтобы можно было вспомнить, передохнуть и опять монотонно и мучительно идти по пояс в снегу, бесконечно вглядываясь в линию ускользающего горизонта, постоянно отдаляющегося как мираж. Детские воспоминания на миг вытеснили напряжение в моем мозгу, но все вернулось, едва я взглянул на часы. Тишь и блажь. Ни единого дуновения ветерка. Ни отзвука сражений. Я пошел по улице, задумчиво жуя булку и периодически отхлебывая лимонад. Посмотрел на выбеленные солнцем куски мостовой, и вдруг подумал, что это все по какому-то неведомо легкому ощущению похоже на какой-то старый восточный город, и мгновенно до меня донесся шум базара, говор публики, передо мной пробежал мальчишка в лохмотьях, с какими-то дощечками, привязанными к ногам вместо сандалий. Он с веселым любопытством посмотрел на меня и полетел дальше. Я хотел спросить, где я нахожусь, но вдруг понял, что не знаю языка. Хуже того – я не узнавал место, где я мгновенно очутился. Мурашки размером с коня пробежали по моей спине. Я поднялся вверх по узкой и кривой улочке и оказался на базаре. Такой смеси из толкотни, крика, говора, мелькания разноцветных тканей, узоров, вывесок, ароматной еды, пряностей, специй, трав, буйства красок я не встречал ни до, ни после. «Наверное, это Ашхабад примерно 17-18го века», – подумал я. По крайней мере, судя по одежде. Людей не удивляло, что моя одежда была мало похожа на их, они смотрели на меня, но при этом сквозь меня. У меня вообще сложилось ощущение, что я был невидим для них. Меня заметил только тот маленький мальчик, которого я увидел внизу улицы. Я прошел через весь рынок в полном одурении от криков, запахов, цветов, этой чистой энергии улицы, рынка, смеха, общения, свободы. В 21м веке такого не было. Да и вообще не было столько свободной энергии у людей. Мы все были в какой то мере несвободны. Кто то в рабстве под жестокой волей начальников, подстегиваемый ипотекой, кто-то под крадниками, сделанными ведьмами и колдунами, кто то в депрессии под влиянием мелких бесов из лени и апатии. Мы были нищебродами по энергетическим запасам, по сравнению с этими людьми. Такого жизнерадостного общения в нашем веке днем с огнем не сыщешь. Я вздрогнул, почувствовав чей-то взгляд. Обернулся. На меня в упор смотрела черноокая красавица, от которой нереально было отвести глаз, которую невозможно было забыть. Ни забыть, ни повторить это мгновение. Она смотрела на меня так, что передо мной исчезали горы, моря, океаны, солнце меркло передо мной, я был готов оставаться всю жизнь в плену, во власти этого взгляда. Ее держал за руку тот самый маленький мальчик, что первым заметил меня и, показывая на меня пальчиком, что-то Ей быстро говорил. Мне было все равно. Я тонул во взгляде этих огромных карих глаз, обрамленных длинными пушистыми ресницами. На ней было красное платье с золотым узором, я чувствовал, как я весь оплетаюсь этими золотыми нитями, привязываюсь к Ней навечно, не в силах сопротивляться. «Кто ты, путник?»,– она заговорила на старинном языке, я точно знал, что лишь единицы из старого поколения лингвистов, доживающих свой век, могли понимать его. Странно, но я понял все, что она спросила без усилий. Я открыл рот, чтобы ответить и понял, что я ничего не смогу выдавить из себя – ни на том языке, на котором они говорили, ни на русском, ни на английском – ни на каком. Я был полностью очарован этой девушкой, оплетен золотыми нитями с ее платья, зачарован блеском волос, глубиной глаз, чарующими звуками Её голоса. Я не мог выносить Её красоту, потому что я знал, прекрасно осознавал в тот момент, что Она никогданикогданикогда не будет моей. Это осознание висело надо мной как топор палача, я знал об этом так же ясно, как я помнил свое имя. Я развернулся чтобы уйти, я просто не мог вынести этого мгновенного горя влюбленного – когда он понимает, что его возлюбленная никогда не будет с ним. Как только я стал поворачиваться, я увидел, как от обиды затрепетали у Нее ресницы, я открыл рот и моя речь на чистейшем древнем наречии понеслась из моего рта так же свободно и радостно, как трели вылетают из клюва соловья. На Её щеках сразу вспыхнул чудный румянец, мальчишка засмеялся от удовольствия, но я почти не заметил этого, я смотрел в Её глаза, не отрываясь и говорил, говорил, говорил…Она околдовала меня. Это было совершенно ясно. Я провалился в какое то межвременье и первая же красивая девчонка околдовала меня. Вот так бесславный конец великолепного агента! Ну, положим, тут я загнул – великолепным агентом меня никто не считал, Михалыч бы громко поржал если бы в его присутствии кто-то назвал меня великолепным. Я смотрел Ей в глаза, она смотрела в мои. Мальчишка куда-то убежал. Вокруг нас замерли краски восточного базара, его шум, крики продавцов, музыка, ругань сбивающих цену покупателей, пение птиц, крики торгашей – все затихло, остался лишь стук моего сердца и ее карие бархатные глаза, зовущие меня в свою глубину. Я бы с радостью узнал, что она темная, что она всего лишь навела на меня облако влюбленности и это просто ведьминский прием, тогда бы я обнажил свой меч, и хотя бы разрубил все связывающие нас нити, но все мои системы безопасности молчали. По ходу дела, Она была светлой, и при этом очень мощной светлой. Такой, в которую невозможно не влюбиться. Она протянула ко мне руку и мое дыхание перехватило. Я протянул Ей свою и мгновенно потерял равновесие. Мне стало очень стыдно – грохнуться перед девушкой своей мечты – это прям в моем стиле. Я оперся рукой, чтобы встать и вдруг увидел подо мной бетон, а рядом – бурлящий, раздраженный, полный туристов Сочи. Я опять телепортировался, так же быстро и мощно как и в первый раз. Я поблагодарил небо, что вернулся в свое место и в то же время. А что? Бывали у нас случаи, телепортировались новички в тайгу. Ночью. В лес. В снег по пояс. Это дело такое, знаете. Непредсказуемое и опасное. Чуток координаты по приземлению собьешь – и вуаля. Радовался я недолго – передо мной немедленно появились