Похвала Глупости - Дезидерий Эразм Роттердамский

веселит старость; в безобидной форме, под видом похвалы, наставляет и поучает государей. Наконец, благодаря ей каждый становится приятнее и дороже самому себе, а такое довольство самим собой представляет один из главных и, быть может, наиболее важный элемент счастия. Какое умилительное зрелище представляет собой пара мулов, любовно почесывающих друг другу спины своими мордами! Не в этом ли взаимном почесывании состоит главная заслуга красноречия, в еще большей степени – медицины и еще больше – поэзии?.. Словом, лесть – это мед и приправа всякого общения между людьми.

Заблуждение и счастье. Правда и ложь

Но, скажут, какое несчастье – заблуждаться! Напротив, не заблуждаться – вот верх несчастья. Полагать, что счастье заключается в самых вещах, это – верх недомыслия! Счастье зависит исключительно от мнения. Дело в том, что в человеческой жизни до такой степени все темно и сложно, что точное знание здесь не может иметь места, как это было справедливо замечено моими академиками, наименее притязательными среди философов. Если же в отдельных случаях точное знание и возможно, то оно сплошь да рядом лишь наносит ущерб приятности жизни. Наконец, так уж устроен человеческий ум, что легче на него повлиять ложью, чем правдой. В справедливости этого легко убедиться каждому наглядным образом: стоит лишь зайти в любой храм, на любое публичное собрание и посмотреть на слушателей. Если они дремлют, зевают, сидят с вытянутыми, кислыми физиономиями, это значит, что речь идет о чем-либо серьезном; но стоит лишь оратору начать – как это сплошь да рядом водится – рассказывать какой-нибудь глупый анекдот, все мигом встрепенулись, подняли головы, насторожили уши. Точно так же вы заметите, что гораздо усерднее поклоняются тем святым, которые, как св. Георгий, Христофор, Варвара, окружены дымкой поэтической легенды, чем таким святым, как Петр и Павел. Впрочем, здесь не место распространяться об этих вещах.

Счастье во мнении

Я остановилась на том, что счастье коренится не в вещах, а в человеческом мнении. Дело в том, что всякая вещь, даже из наименее важных, как, например, простая грамотность, требует большой затраты сил. Совсем другое дело – мнение: воспринять его не стоит ни малейшего труда; а меж тем его вполне достаточно для достижения счастья. Посмотрите, с каким аппетитом иной уплетает тухлую солонину; другой бы не вынес и запаха этой тухлятины, а этому она представляется деликатесом. Скажите, разве он не вполне счастлив в этот момент? Другого, напротив, тошнит от осетрины: какой для него толк в этом деликатном блюде? Или другой пример. У иного жена уродина, но мужу она кажется едва ли не Венерой: скажите, не все ли равно для него, будь его жена действительно красавицей? Или какой-нибудь ценитель искусства, глядя на лубочную мазню грошового маляра, восхищается ею, как картиной Апеллеса или Зевксиса, – скажите, ну разве не счастливее он даже того, кто купит за высокую цену произведение этих мастеров, но которое, быть может, не доставит ему такого наслаждения? Один мой знакомый, мой тезка[55], подарил своей молодой жене несколько украшений с поддельными камнями; мастер заговаривать зубы, он уверил жену, что камни эти не только настоящие, самородные, но и редкие по своему качеству и потому – из самых дорогих. Скажите, разве не все равно было этой дамочке, когда она с таким же удовольствием любовалась и искренно восхищалась этими грошовыми безделушками, как если бы в ее шкатулке хранилась какая-нибудь действительно редкая драгоценность? Меж тем муж и деньги сберег, и жене угодил. Какую разницу найдете вы между теми, что созерцают в платоновской пещере тени и образы вещей, и тем мудрецом, который, выйдя из пещеры, созерцает самые вещи?[56] Про Лукианова Микилла, который видел себя во сне богачом, можно сказать, что он был бы вполне счастлив, если бы этот сон продолжался всю жизнь[57].

Преимущество глупцов

Итак, в отношении счастья преимущество, несомненно, на стороне глупцов: во-первых, потому, что счастье им стоит всего менее – для них вполне достаточно, чтобы им сказали, что они счастливы, или чтобы они только подумали это, наяву ли или во сне; во-вторых, потому еще, что они имеют возможность разделять свое счастье со многими, а никакое счастье неполно, если не с кем его разделить. Кому, однако, неизвестна крайняя редкость мудрецов? Греки насчитывали их – за столько веков! – всего лишь семь, да и то, сдается мне, если бы основательно прощупать этих семерых, то вряд ли оказалось бы в итоге хотя бы полмудреца, а быть может, не оказалось бы и полной трети…

Глупость лучше вина

Главной и наиболее ценной заслугой Бахуса считается то, что он смывает с души всякие заботы. Это благотворное действие продолжается, однако, недолго; лишь только проспишься с похмелья, как моментально возвращаются к тебе гнетущие думы. В сравнении с этим насколько полнее и прочнее то благотворное действие, которое я оказываю, держа голову человека как бы в постоянном опьянении и тем поддерживая в нем неизменно веселое, жизнерадостное настроение. И результат этот получается вдобавок без всякого труда и без малейшего расхода.

Глупость благодетельнее прочих божеств

Перед прочими божествами я могу похвастаться тем преимуществом, что, меж тем как последние приобщают к своим дарам – одни одних людей, другие других, – я, наоборот, не делаю исключения ни для одного из смертных, всех их делая причастниками моих щедрот. Не во всякой стране родится виноград, дающий благородный и тонкий напиток, что рассеивает удручающие душу заботы и назойливые думы и развертывает перед человеком розовые перспективы. На долю немногих достается красота, дар Венеры; еще менее людей получают в дар от Меркурия красноречие. Немногочисленны и те, что стали богаты с помощью Геркулеса. Не каждому дает власть гомеровский Юпитер. Зачастую Марс отказывает в своей помощи обеим воюющим сторонам. Многие с невеселыми лицами возвращаются от Аполлонова треножника. Нередко поражает своими перунами сын Сатурна. Феб своими стрелами насылает иногда мор. Нептун больше губит, чем спасает. Лишь мимоходом упомяну об этих вейовах, плутонах, атах, пенах, фебрах и прочих – не богах, а кровопийцах. Одна лишь я, Глупость, всех людей без исключения делаю участниками моих благодетельных щедрот. Притом ни обетов я не требую себе от людей, ни умилостивительных жертв. Не рву и не мечу, когда приглашают остальных богов, а меня оставляют дома, лишая возможности насладиться аппетитным ароматом дымящихся жертв. Что же касается прочих богов, то ведь они до такой степени требовательны и привередливы насчет всего, что касается их культа, что, пожалуй, лучше и безопаснее вовсе им не приносить жертв;