Мои алые паруса (СИ) - Ячменева Алена

Марина отставила чашку обратно на стол и уточнила:

— Наш Демид Станиславович?

— А что, у Паши есть еще отцы? — хмуро спросила. — Он, конечно, уже был «хороший», — добавила я, намекнув на нетрезвость Славина-старшего, — но тем не менее сказал ведь. Мне было не очень-то приятно. Да ладно родители, те нас с детского сада женят. Но нас ведь парой считают и на работе!

— Причем некоторые даже женатой, — поддакнула Марина.

— Вот именно! Разве это нормально?

Коллега пожала плечами.

— В общем, я решила, что мне нужно больше личного пространства. И попыталась от него отстраниться, но ничего не вышло. Он как таскался следом, так и продолжил. Так ведь еще и обиделся, стал нервным, раздражительным…

— Да, это все заметили.

— Может быть, конечно, это моя вина. Надо было сразу объясниться, но я не хотела говорить о такой элементарной вещи, как личное пространство.

— Но сказала, — поняла Марина.

— Да, вчера, — подтвердила. — Сказала, что хочу замуж, а из-за него не могу ни с кем познакомиться, и пусть он уже даст мне немного свободы. И ему это не понравилось. Сильно. Наорал на меня, распсиховался, носился из угла в угол, как загнанный зверь. Пришлось даже ключи от машины конфисковать, чтобы он в аварию не попал.

Я рассказывала про вчерашнюю сцену в исполнении друга, а Марина осуждающе качала головой, явно поддерживая меня, а не Славина. От ее одобрения я приободрилась. Марину я считала справедливой и честной, если бы она поддерживала в этой ситуации босса, она бы так и сказала, но в этот раз явно была на моей стороне.

— Сказал, что я дура и вбила себе в голову «дичь». Мол, в том, что у меня давно не было нормальных отношений, виноват не он, а только я. А то, что все мои романы разбивались о ревность к нему, это он почему-то не учел. Да какой нормальный мужик захочет, чтобы около его девушки крутился кто-то вроде Паши? Неужели он этого не понимает?

— Да все он понимает, — отмахнулась Марина. — Потому и психует. Это у тебя жизнь, может, наладится от перемен, а у него-то разрушится.

— Почему?

— Ну посуди сама. — Марина придвинулась к столу. — У Славина идеальная жизнь. Такой жизни позавидует любой мужик. У него есть любимая, я бы даже сказала, обожаемая жена, которая не запрещает ему ходить налево, не пилит упреками и предоставляет полную свободу.

— Это ты меня женой назвала? — уточнила, нахмурившись.

— Да. Подожди возмущаться. Давай разберемся. Ты его боевая подруга, которая за него и в огонь, и в воду. Ты посадила его на кресло гендира. Не спорь, я в этом уверена, — добавила она, не дав мне снова вставить и слова. Руководство компании подозревало, что имя Пашки Демиду Станиславовичу нашептала я, но я все опровергала, чтобы никто не сомневался в том, что мой друг достоин этой должности. — Да, наш дорогой босс и сам немало сделал, но твое слово сыграло решающую роль. Вы вдвоем держите оборону против всего мира, охраняя общее дело. Далее. Если Славину нужен душевный разговор или домашнее тепло, он идет к тебе. Ты его всегда готова поддержать, накормить, обогреть, приласкать. Ты с ним и в горе, и в радости. И в болезни, и в здравии. Нянчишься с ним, как с ребенком или мужем. Сначала, когда мы познакомились и ты утверждала, что вы со Славиным всего лишь друзья, я не понимала, почему ты по утрам готовишь две порции завтрака и одну из них неизменно приносишь якобы другу, почему носишься с его температурой тридцать семь и один, как будто наступил апокалипсис. Скажу тебе по секрету: я так вокруг подруг не вьюсь, а вот вокруг мужа — да.

Знаю, что перебарщиваю иногда в своей заботе о Пашке, но ничего не могу с собой поделать. Привычка все время за ним следить прижилась как-то сама собой с детства, когда я воображала, что играю с ним в дочки-матери.

— Как ты себя ни называй, ты его жена. Кормишь, стираешь, гладишь, жалеешь и подбадриваешь, когда он расстроен, вдохновляешь его на новые подвиги, готова всех порвать, когда Пашеньку обижают, всегда дашь выговориться, поддержишь. И при этом и слова не скажешь про его армию ночных подружек.

Отвела взгляд, признавая ее правоту. Я действительно обеспечивала Пашкин быт, и зализывать душевные раны он всегда прибегал ко мне. А я поспешно вставала у плиты, потому что Пашу же надо не только выслушать, но и накормить, а то он, бедненький, совсем домашнего не ест, перебиваясь ресторанной едой. А то, что у Паши скоро щеки начнут расти от домашней выпечки, меня никогда не смущало. Единственное — мне еще не приходилось стирать для него, но вот гладить — гладила пару раз его рубашки. Признаюсь.

— И тут ты ему говоришь: подвинься, парень, ко мне другой придет через пару денечков. Конечно, он запаниковал. Он усиленно вьет гнездо у тебя в дальней комнате, а ты ему на дверь указываешь. Представляю себе его шок, когда ты заговорила про другого мужика. Да у него весь мир вмиг обрушился. Теперь неудивительно, что он сегодня такой пришибленный пришел. Бедный, мне даже его немного жаль.

— Хочешь сказать, я неправильно сделала?

— Нет, сейчас ты как раз все правильно делаешь! Ты до этого себя неправильно вела, когда подпустила слишком близко. Он-то к хорошему быстро привык, а ты оказалась заложницей этих отношений. Он ведь и правда на каждого рычит, кто к тебе близко подойдет, неудивительно, что ты, красавица и умница, уже давно одна…. Ну как одна. Со Славиным. — Марина кивнула на стену, за которой находился кабинет босса. — Хочешь, расскажу, что будет дальше, если ты сейчас ничего не поменяешь?

— Что? — спросила я, не ожидая ничего хорошего. И действительно.

— Ты так и останешься одна, потому что Пашка на свою территорию никого не пустит. А когда ему понадобятся дети, он нагуляет их на стороне. Может, даже женится, но вскоре разведется, потому что «у Юли супы вкуснее и кошка по углам не гадит» — короче, из-за ерунды. И вернется к тебе. А учитывая то, какие у него, скажем так, низкокачественные подружки-однодневки, он отсудит опеку над ребенком и приведет его к тебе на порог. Не удивлюсь, если вскоре его чадо начнет называть тебя мамой.

— Ну тут ты загнула. Слишком много сериалов смотришь, дорогая. Я же не совсем дура.

— Ну первое, может, да. А вот второе — не факт. Пустила же ты Славина к себе в дом, он же там как-то прижился… Но суть одна: если ты ничего не сделаешь, то он не сделает тем более. Ему это просто-напросто невыгодно. У него идеальная жизнь: уютный дом и душевный разговор от жены и теплая постель от красоток-любовниц. Зачем ему что-то менять и рисковать? Ради того, чтобы залезть к тебе в койку и ограничить в разы свою свободу? Даже если ему и хочется, он побоится потерять то, что есть, стабильность, которая сложилась. В конце концов, с удовлетворением мужских потребностей у него явно проблем нет. Проблемы, я так понимаю, есть только у тебя.

Я нахмурилась. Почему-то мне никогда не приходила в голову мысль о том, что Пашка хорошо устроился. А ведь так и получалось. А вот я тонула в болоте.

— Вот поэтому я и хотела уволиться! — решительно выдохнула.

— Да подожди ты увольняться. Всегда успеешь. Ты не пробовала со Славиным отношения наладить?

— Как? Зачем? — не поняла. — У нас с ним вроде все нормально. Мы не ссорились… ну если вчерашней сцены не считать.

— Я про то, что, может, вам перевести их в другую плоскость. После этого-то он уже не посмеет бегать налево, — намекнула Марина. Я непроизвольно поморщилась. — Неужели никогда не хотелось?

— Хотелось, конечно, — призналась печально. — Ты же его видела. Как может не хотеться, но… уже не хочется. Устала я ждать у моря погоды. Сколько можно? Да и как?

— Ну, соблазнить, — поиграла она бровями, начиная улыбаться. Я закатила глаза.

— Как? Он видел меня уже всякой: и с макияжем, и без, и в вечернем платье, и в пижаме, и больной, и здоровой, и пьяной, и трезвой. Он не видит во мне женщину, я для него робот, вычислительная машина, которая неплохо печет пироги и считает прибыль. Да и я не представляю его в другой роли. Это как-то странно, — передернула плечами, подумав о нас со Славиным вместе. — Извращением каким-то попахивает. Он мне практически брат. Нет…. Я хочу новые отношения, с чистого листа. Не хочу знать никаких грязных секретиков о нем. Хочу романтики, хочу, чтобы дыхание перехватывало от улыбки, хочу комплиментов и признаний в любви, после которых не захочется рассмеяться в лицо. Хочу не спать по ночам, мечтая о нем. Хочу любви и страсти.