Полный справочник русской армии к началу Первой мировой войны - Андрей Анатольевич Смирнов

5-й Кубанский пластунский батальон – в Картли, в Тифлисе (ныне Тбилиси).

6-й Кубанский пластунский батальон – в Кахетии, в урочище Лагодехи.

1-й Кавказский мортирный артиллерийский дивизион квартировал в Карсской области, в Ардагане.

II Кавказский армейский корпус (штаб – Тифлис (ныне Тбилиси)

Кавказская гренадерская дивизия (штаб – Тифлис (ныне Тбилиси)

Она дислоцировалась в центральной (Картли) и восточной (Кахетия) Грузии.

Отличавшая кавказские войска «вольность» в соблюдении формы одежды проявлялась здесь в неуставных деталях униформы солдат и унтер-офицеров – в нашивáнии георгиевских петлиц не только на воротник, но и на рукавные клапаны мундира, в ношении присвоенных только офицерам, подпрапорщикам и фельдфебелям) фуражек с козырьком и погон с жесткой подложкой, в неуставных шифровках на погонах (например, «15Т» в дополнение к уставному вензелю «К» с короной в 15-м гренадерском Тифлисском полку) и т. п.412

На войну в 1914 г. Кавказская гренадерская выступила не в защитных, а в желтых погонах мирного времени – почему и получила после 1-й Августовской операции (сентябрь – начало октября 1914 г.) у немцев прозвище «желтые дьяволы»413.

Стоявший в Картли, в селении Манглис (ныне Манглиси), 13-й лейб-гренадерский Эриванский Царя Михаила Феодоровича полк был самой старой частью русской армии. (В XIX – ХХ вв. считалось, что его предок, Бутырский полк, возник в 1642 г., при Михаиле Федоровиче, но сейчас установлено, что он – под названием Второго выборного солдатского – был сформирован в 1657–1659 гг., при Алексее Михайловиче414.)

Это был один из семи наиболее заслуженных и легендарных кавказских полков (Эриванского, Грузинского, Куринского, Кабардинского, Апшеронского, Ширванского и Нижегородского драгунского).

В 1850-е гг., как и все эти полки, он имел яркое индивидуальное лицо. Будучи тогда карабинерным (т. е. «гренадерским егерским», как изначально назывались карабинерные части, т. е. отборным, элитным полком легкой пехоты), он славился умением действовать в качестве пехоты тяжелой – «казался предназначенным для более решительных ударов»415, т. е. для штыковых атак в сомкнутом строю (а не для огневого боя в рассыпном). При этом атаки эриванцев отличались пугающей неукротимостью: они атаковали «всегда молча», «без выстрела», «своим особым бравым шагом» («навалившись всей грудью вперед и немного сгибая колени») и зная, «что «отступления не будет», что должно всем лечь или взять то, что приказано»416.

К 1914-му, после десятилетий мира и революционных изменений в тактике пехоты, подобная «физиономия» полка сохраниться уже не могла. Но, по впечатлениям офицера лейб-гвардии Финляндского полка Д.И. Ходнева – наблюдавшего эриванцев на лагерном сборе 1913 г. в Красном Селе – заметной индивидуальностью Эриванский полк обладал и тогда. Он «был крепко спаян особой Кавказской традицией дружбы и представлял собою одну сплоченную полковую семью. Отличный состав офицеров и солдат; правильное – «в духе и силе» – воспитание; прекрасная выучка полка, – все это очень его выделяло из ряда других воинских частей»417.

Правда, по свидетельству бывшего тогда младшим офицером К.С. Попова, при отличной стрелковой и тактической выучке «многие важные отрасли боевой подготовки» (например, тактическая выучка пулеметчиков и связистов, самоокапывание) у эриванцев «хромали»; вину за это Попов склонен был возлагать на командира полка полковника З.А. Мдивани418. А после мобилизации 1914 г. «общий боевой коэффициент полка» «сильно понизили» влившиеся в него запасные из армян и грузин419 (в ротах стало примерно по 120–130 русских и по 75–90 кавказцев (по 50–60 армян и по 25–30 грузин)420.

В начале ХХ в. Эриванский полк выделялся и тем, что, будучи армейским, комплектовался новобранцами «гвардейского роста и вида»421. «[…] Идет богатырь земли русской – царя Михаила Феодоровича 13-й лейб-гренадерский Эриванский Его Величества полк. Драгуны с восторгом смотрят на этих великанов, легко, как перышко, несущих тяжелый солдатский груз и винтовку […] и идущих таким шагом, что лошади командиров перед их рядами переходят в рысь», – вспоминал служивший в 1908–1913 гг. в 16-м драгунском Тверском полку Г.Ф. Танутров422. Офицер Кавалергардского полка граф В.В. Кочубей утверждал, что «внешний вид Л. Эриванцев в 1913 г. никак не отличался от такового находящихся в Красном Селе полков Гвардейской пехоты»423…

Безусловно, такое комплектование обуславливалось тем, что с 1855 г. «как бы традиционной привилегией» Эриванского полка было «шефство царствующего Императора»424, т. е. что эриванцы традиционно были полком Его Величества, «Государевыми гренадерами»425, и к 1914-му действующим их шефом был (при вечном шефе Михаиле Федоровиче) Николай II. (Правда, с 9 (22) марта 1914 г. в полном наименовании Эриванского полка это обстоятельство не отражалось.) Но другие два полка «Государевых гренадер» (1-й лейб-гренадерский Екатеринославский и 12-й гренадерский Астраханский) столь рослыми контингентами не комплектовали – хотя тот же Екатеринославский стал полком Его Величества в один день с Эриванским…

Наряду с 1-м лейб-гренадерским Екатеринославским и 68-м лейб-пехотным Бородинским, Эриванский был одним из трех полков русской пехоты, сохранивших в наименовании характерную для времен Николая I приставку «лейб». Дело в том, что к 1855 г. он входил в число полков, шефом которых был цесаревич Александр Николаевич (будущий Александр II) – и которые имели поэтому приставку «лейб» к названию по географическому объекту (например, «лейб-Эриванский»). Вступив на престол, Александр II повелел сохранить в их наименованиях эту приставку – хотя полкам, вновь получавшим шефство цесаревича (или царствующего императора), ее с тех пор уже не присваивали. Эту традицию сохранили и Александр III и Николай II.

Соответственно, в армейском обиходе Эриванский полк часто именовали «лейб-Эриванским».

Традицией Эриванского полка было играть при «всех торжественных случаях» «Кюрюк-Даринский марш», и играть особым образом: «на известных тактах» музыканты прекращали играть, вскрикивали «Ура!» – и продолжали исполнение426. Эта традиция появилась «в память знаменитой атаки 3-го баталиона» в тяжелейшем сражении с турками при Кюрюк-Дара 24 июля (5 августа) 1854 г., в Крымскую войну. Именно под этот, «возбуждавший и горячивший кровь к бою» (по свидетельству ведшего 3-й батальон полковника князя И.Д. Тархан-Моуравова 2-го) марш третьи батальоны Эриванского и Грузинского полков, – «как на параде, сохраняя стройность, твердый и смелый шаг», – атаковали в тот день центр боевого порядка турок и переломили ход сражения427.

Памятью Кюрюк-Дара была в Эриванском полку и пожалованная ему одна из пяти захваченных тогда турецких тамбур-мажорских тростей (другие четыре получили полки, именовавшиеся к 1914 г. 14-м гренадерским Грузинским, 70-м пехотным Ряжским, 71-м пехотным Белёвским и 72-м пехотным Тульским; первый из той же Кавказской гренадерской, остальные из 18-й пехотной дивизии Варшавского округа). Награда эта напоминала, что при Кюрюк-Дара эриванцы, грузинцы, ряжцы, белёвцы и тульцы пробились штыками до самых «турецких резервов, где были и музыканты»428…

Из кунаков Эриванского полка известны прежде всего 14-й гренадерский Грузинский, 16-й драгунский Тверской429 и 17-й драгунский Нижегородский полки.

При этом грузинцев – с которыми эриванцы служили в одной бригаде с 1816 г. и «состязались в подвигах во всех сражениях с персами и турками в течение всего XIX века»430 – в Эриванском полку считали не просто «старыми кунаками», а «братьями»431. А нижегородские драгуны подчеркивали, что эриванцы суть их «боевые кунаки»432, что «старая дружба и взаимное уважение, связывающее нижегородцев» с эриванцами, родились в войнах с персами и турками в 1826–1828, 1828–1829 и 1853–1856 гг.433

Во время пребывания эриванцев на лагерном сборе в Красном Селе летом 1913 г. они покуначились и с Кавалергардским полком434.

Стоявший в Картли, в селении Белый Ключ (ныне город Тетри-Цкаро), 14-й гренадерский Грузинский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк был и петровским, и суворовским: в 1762–1763 гг. им (тогда еще именовавшимся Астраханским пехотным) командовал полковник А.В. Суворов.

Грузинский тоже входил в «великолепную семерку» наиболее заслуженных и легендарных кавказских полков (Эриванского, Грузинского, Куринского, Кабардинского, Апшеронского, Ширванского и Нижегородского драгунского).

Об индивидуальных особенностях полка к 1914-му сведений в известных нам источниках нет. Из кунаков его известны 13-й лейб-гренадерский Эриванский полк (в котором, как уже говорилось, состоявших с ними с 1816 г. в одной бригаде грузинцев считали не просто «кунаками», а «братьями»), а также 16-й гренадерский Мингрельский, 16-й драгунский Тверской и 17-й драгунский Нижегородский435.

Наряду с 13-м лейб-гренадерским Эриванским, 70-м пехотным Ряжским, 71-м пехотным Белёвским и 72-м пехотным Тульским полками (последние три – из 18-й пехотной дивизии Варшавского