Том 1. Стихотворения 1838-1855 - Николай Некрасов

3

И в блаженстве беззаветномДуши родственно слилисьИ в сияньи огнецветномВыше, выше понеслись.Понеслись под божье знамяТак торжественно, легко.От одежд их свет и пламяРасстилались далеко;Счастья чистого лучамиПышно рдело их лицо;А венцы их над главамиВдруг сплелись в одно кольцо —Словно в знаменье обетаВсемогущего творца,Что для них свиданье этоНе найдет себе конца.

Истинная мудрость*

Не всё постигнул ум надменный,Не всё светло для мудреца,Есть много таин во вселенной,Ключи которых у творца.От жажды знанья плод не сладок,О, не кичись, средь гордых дум,Толпой бессмысленных догадок,Мудрец! пред богом прах твой ум;Твои открытия случайны.Тебе поверил ли эфирСвои божественные тайны,Свою судьбу сказал ли мир?Дала ли жизнь тебе способностьПостичь хоть самого себя,Ясна ль очам твоим загробность,Дно моря светло ль для тебя?Понятны ль дивные явленьяВ природе неба и земли,Пути планет, миров движенья,Буран, что топит корабли,Утроба гор, что родит златоИль мещет пламень и пожар?Всезнанья жаждою богатый,Ты угадал ли тайну чар,Во сне тебе дающих крылья?В себе ты понял ли, скажи,Боренье силы и бессилья,Ничтожность тела, мощь души?А своенравная судьбина,С которой бедственна борьба,Что . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .Играем гением и шутом,Смиряет битвы, рушит мир,В невежде, гордостью надутом,Земным умам дает кумир;Не внемлет воплей, просьб и плача,Когда сурова и гневна,Которой нет щедрей, богаче,Когда раздобрится она, —Покровы тайны, хоть украдком,С нее ты сорвал ли, мудрец?Не верим мы твоим догадкам:Ты жалкий скептик, ты не жрец.Земным умом измерить бога,Постигнуть тайны бытия, —Нет, это дерзко, это много,Нет, это доля не твоя!Благоговеть пред мистицизмомИ был и есть удел людей,На что ж преступным скептицизмомМрачишь ты блеск души своей?Зачем запретные познаньяТебе, рабу земных оков?Иль то для славы, для названья. . . . . . . . . .гения веков?Отринь губящий дух гордыни,Не льстись надеждой ни на миг,Что глас твой будет не в пустыне,Когда ты скажешь: «Всё постиг!»Страшись снискать людей презренье,Небесной кары не накличь;Нет славы в дерзком покушеньиНепостижимое постичь!Не стыд — сознание бессильяПред тем, что выше сил души.Оставь же тщетные усилья;Не жди, не мучься, не греши!С мольбой возьмись за труд по силе,Путь к знаньям верой осветиИ с этим факелом к могиле —Всего отгадчице — гряди.Мужайся там, где слез пучина,Люби добро, как мать птенца,И разлюби родного сынаЗа отступленье от творца;Будь бед своих сторонний зритель,Чужих — чувствительный отец;Всего великого ревнитель,Всего ничтожного беглец;Тип в совершенстве человекаВ себе одном осуществи,Собою тварь, на диво века,Творца достойную яви.Вот в этом мудрость, в этом слава,Твой долг, твой подвиг на земле!Таким, не мудрствуя лукаво,Явись, с смиреньем на челе.И вознесешься ты высоко,Блистая славою прямой —Как это огненное око,Что смотрит днем на мир земной.

Земляку*

Бывали дни — в стране роднойМы жили вместе, пылки, юны,Но чисты сердцем и душой.Судеб карающих перуны,И Зевсов гром, и гром тревог,И стрелы зависти коварной,И стрелы молньи лучезарнойЩадили нас и наш порог.Всё было тихо; без волненийТекла цветущая весна,Душа щитом беспечной лениБыла от бурь заграждена.И нам казалось — тяжкий молотНе раздробит его вовек;И нам казалось — пламень, холодИ всё, чем дышит человек, —Тот щит лишь закалят надежней,И навсегда он будет намПорукой в жизни безмятежной,Ответом бурям и страстям.Но затаенный долго пламеньСильнее вспыхивает вдруг,Но страшный порох рвет и камень;Так и тот щит, печальный друг,Которым грудь мы прикрывали,Мгновенно страсти разорвали.Нам стали скучны ручейки,Долины, холмики, лески —И всё, чем в доле беззаботнойВ деревне счастлив земледел(Чему б теперь опять охотноДушой предаться я хотел).

Мы на чужбине. Рок забросилДалеко утлый наш челнок;Ты скоро сердце обморозил,Тревоги жизни пренебрег.Я был несчастней, я пил дольшеОчарованье бытия,Зато потом и плакал большеИ громче жаловался я.Так и всегда: чем лучезарнейСначала дольней жизни путь,Тем будущность темней, коварней,Тем глубже западает в грудьТоски крушительное семяВ минуты бедствий и утрат;И разве опыт, рок и времяЕго из груди истребят…Сбылись ли наши ожиданья,Узнали ль мы то, чем желаньяПалили кровь, томили ум?Узнали мы тоску, страданья,Мятеж страстей, волненье дум,Узнали дружбу — без участья,Привет и ласку — без любви,Узнали то, что в мире счастьяНе уловить, как ни лови.Что на пиру воображеньяНарядом пышным и цветнымРядили мы, в пылу забвенья, —То было призрак, было дым.. . . . . . . . . .Что хладно мучит и терзает,Ни каплей блага не живя,То всё младое сердце знает,То всё мы встретили, живя.А радость, а надежда славы,Любви и счастия даров?Как осенью листы с дубравы,Исчезло всё среди снегов,К нам нанесенных вьюгой буйнойИзмен крушительных и бед.Что ж нам осталось в жизни бурной?Что пронеслось, чего уж нет?Нет веры в сбыточность мечтаний,Которым предавались мы.Есть опыт. Хладные умыОн отучил от ожиданий,От обольстительных надежд,От дружбы женщин и невеждИ вечно ложных упований.Мы всё забыли, погребли,Что обольщает чад земли, —И холод раннего бесстрастьяНам скудной стал заменой счастья…

Горы*

Передо мной Кавказ суровый,Его дремучие лесаИ цепи гор белоголовойУгрюмо-дикая краса.Мой друг, о сей стране чудеснойТы только слышал от молвы,Ты не видал в короне звезднойЭльбруса грозной головы.Вот он. Взгляни, его вершинаОдета глыбами снегов,Вокруг седого исполинаСтоят ряды его сынов.Великолепные творенья!Блистая гордой красотой,Они вселенной украшенья,Подпора тверди голубой.Взгляни на них бесстрашным взором!Но ты дрожишь: что видишь ты?Или сравненьем, как укором,Смутились дерзкие мечты?..Да, да… наследник разрушенья,Я понял ясно мысль твоюИ, не без тайного крушенья,Ее правдивой признаю:Здесь от начала мирозданьяВодворены громады гор,И полон гордого сознаньяМогучих сил их бурный взор;Всеразрушающее времяИм уступать осуждено,А между тем земное племяВ гробах истлело не одно.Они всё те ж… основы твердойНичто разрушить не могло.О, как торжественно, как гордоИх величавое чело!Всегда и холодно и бурноОно, закованное в лед;Как опрокинутая урна,Над ним висит небесный свод,И солнце в отблесках узорныхНа нем горит, как на стекле, —Хребет возвышенностей горных,Не чуждый небу, чужд земле.Лишь изредка, под небосклономНаскуча праздностью немой,Сорвется с грохотом и стономОсколок глыбы вековойИ, весь рассыпясь мелким снегом,Привет их долу принесет,А дол туда же громким эхомБлагоговейный ужас шлет.

Картиной чудной вдохновенный,Стою недвижим перед нейЯ, как ребенок умиленный.Святой восторг души моейИ удивленья полны взорыШлю к тем же грозным высотам —Чтобы заоблачные горыИх передали небесам.

Злой дух*