Символика цвета - Николай Серов

Нежелательно использование этих тонов и в определенных случаях фригидности, когда женщина упорствует в желании снять внутреннее возбуждение только за счет действий партнера. Однако желто-зеленые цвета могут быть рекомендованы людям, жаждущим внешнего возбуждения за счет новых знакомств или в путешествиях, поскольку к самораскрытию желтого этими оттенками прибавляется внешнее самоутверждение зеленого.

В заключение раздела отметим, что с позиций хроматизма сочетания фемининного желтого (цвета женственного бессознания) и маскулинного зеленого (цвета самосознания мужчин) могут быть интерпретированы как своего рода лесбийские тенденции интеллектуального развития.

Зелень осириса

Тысячелетиями человек рос, жил и отдыхал рядом с зеленью. И растительная жизнь связана с Воскресением. С весенним обновлением природы. Понятно, что зеленый цвет благоприятно действует на человека, ассоциируется с юностью, с жизненной возможностью, с рождением и надеждой. Согласно де Боно, зеленый цвет как знак плодородия, как растение, пробивающее путь к свету сквозь толщу земли, символизирует создание ситуаций, пробуждающих сознание, или (как наделяет психология личности преимущественно мужской интеллект) «Я-концепцию».

Да и зеленый змий, или зелье, или тоска зеленая – это тоже скорее мужские признаки, чем женские. А Л. Витгенштейн советовал: «Всегда спускайся с голых вершин рассудительности в зеленые долины глупости».

В Древнем Египте зеленый – строго канонизированный цвет Осириса («произрастающего»). Так, в статье, посвященной семантическому анализу символики цвета, Л. Н. Миронова утверждает, что зеленый не символизирует Осириса, а является им самим. Вместе с тем немного далее в этом же исследовании зеленый рассматривается автором и как женский, поскольку демонстрирует пассивные свойства по отношению к мужскому красному и связан с землей как принципом женского начала.

Осирис

В мифе об Осирисе очень ясно выражены черты культа бога производительных сил природы.

Однако, во-первых, в Древнем Египте существовали матрилинейные отношения, то есть женское начало в некотором роде доминировало над мужским – хотя бы при передаче власти. И во-вторых, с учетом того, что Осирис – муж Исиды и отец Гора, несложно понять, почему практически во всех интерпретациях принято считать, что Осирис (его сублимат – зеленый) символизирует мужское начало, или, как отмечалось ранее, самосознание. Так, например, Ева Геллер уверена, что зеленый цвет Осириса символизирует мужской принцип.

Подобно этому казусу иногда встречается и смешение совершенно различных мифологических принципов, из-за которого путаются функции различных божеств и, соответственно, их цвета. Так, в главе о зеленом цвете авторы коллективной монографии Lacouleur утверждают, что Осирис был богом произрастания и смерти. На мой взгляд, это положение не доказано, так как Осирис – прежде всего бог производительных сил природы и царь (но никак не бог!) загробного мира. То есть он мог лишь судить покойных, но никак не умерщвлять живых. Об этом говорит и цветовая, и мифологическая семантика: зеленый Осирис всегда противостоял оранжевому Сету.

День Святого Патрика

В Ирландии 17 марта не только одеваются в изумрудные цвета, но даже домашнее печенье покрывают зеленой глазурью, красят воду в реках и пьют зеленое пиво.

Конфуцианская традиция наделила зеленый цвет свойством гуманности. Так, например, в традиционном Китае всегда существовала четкая связь между мужественным принципом Ян и нефритом, при этом последний, согласно «поэту камня» А. Е. Ферсману, всегда характеризуется зеленым цветом. Практически эти же качества ауры ярко-зеленого цвета усматривают экстрасенсы: терпимость к мнениям и верованиям других, умение легко приспосабливаться к меняющимся условиям: такт, вежливость, житейскую мудрость и т. п. То есть те качества, которые иногда могут трактоваться как «тонкий обман».

По преданиям, зеленый хризопраз дает носящему его прекрасную память. В Индии считалось, что зеленый цвет укрепляет не только память, но и собственно знания. В Бангкоке же, столице Таиланда, находится знаменитый Храм Изумрудного Будды со статуей Будды, сотворенной из цельной глыбы жадеита (минерала яблочно-зеленого цвета). Аналогично этому в буддистских верованиях ярко-зеленый олицетворял цвет отца и сыновей и являлся символом жизни.

В зеленом энергетическом центре тантрическое учение находит прежде всего обретение власти над своим «Я», ощущение внутренней силы, контроль над речью и чувствами, преодоление препятствий и трудностей. Так, одежды Робин Гуда всегда были зелеными. Так, в день Святого Патрика принято одеваться в зеленое. Так, Ирландию называют Изумрудным островом и, по словам популярной ирландской песни, облачение в зеленое выражает проирландские симпатии. Так, Н. Гумилёв усматривает в зеленом цвете явные признаки мужественности:

Земля забудет обидыВсех воинов, всех купцов,И будут, как встарь, друидыУчить с зеленых холмов.

Аналогичная семантика выявляется и в других культурах. Этим, возможно, объясняется и шпенглеровское соотнесение зеленого цвета с цветом одиночества, с фаустовским, монотеистическим цветом судьбы как имманентного вселенной стечения обстоятельств. Наряду с синим Шпенглер определяет зеленый цвет развоплощающим действительность и созидающим дали силой.

Смарагд (изумруд) был любимым камнем Соломона. Иначе говоря, зеленый – мужской цвет. «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя» (Быт. 1, 11), и стали «сыны человеческие… – как трава» (Пс. 89, 4–6). «Злодеи же и делающие беззаконие [мужчины] как трава… как зеленеющий злак, увянут» (Псалт. 36.1–2).

Как в Древнем Египте зелень олицетворяла Осириса, так в Древней Греции Вакх – античный образец мужской творческой и оргиастической потенции – поверх алого плаща был традиционно увит зеленым плющом и зелеными виноградными лозами.

Одними из живых знаков праздника Шавуот до сих пор являются зелень и цветы, которыми украшают жилые дома и синагоги. По преданиям, это связано с тем, что мать прятала Моисея в зеленых зарослях тростника на берегу Нила. Или с зеленой (тогда еще) горой Синаем, где была вручена Тора. Христианская традиция на Пятидесятницу обязательно украшает зеленью дома и церкви.

В Риме же мы находим любопытное сочетание слов vir (мужчина), viridis (зеленый, могучий) и virilis (мужской) со словами virgo (девушка) и virga (ветка, побег), которое может указывать на гендерную обоеполость зеленого цвета в нормальных для мужчин и экстремальных для женщин условиях существования. Так, император Нерон имел обыкновение смотреть на мир сквозь изумрудные стекла и любил как мужчин, так и женщин. Так, зеленые мужчины создают свой мужской язык «арго», который во Франции традиционно называют именно «зеленым».

Андрей Рублев. Троица, 1411

Как образ молодости и полноты сил звучит зеленый цвет в одеждах правого ангела рублевской «Троицы». Этот персонаж символизировал Духа Святого, и его зеленые одежды как нельзя более точно передают свойства все обновляющего.

В Византии, по Псевдо-Дионисию, зеленый цвет символизировал юность и цветение. Это типично земной цвет, он противостоит в изображениях небесным и «царственным» цветам – пурпурному, золотому, голубому. Поэтому в иконописи зеленый цвет зачастую применяли и в одеждах святых. По христианским канонам Иоанн Предтеча обычно изображается в одеждах светло-зеленых тонов, апостол Павел – в зеленых и/или красных, Святая Троица – в красных, синих и зеленых. Замечательно, что этот типично земной цвет наряду с белым доминировал в изображениях райского сада с его причудливыми травами и деревьями.

В иконографии нередко зеленый цвет одеяний Христа оказывается связанным с земной жизнью Спасителя и такими символическими представлениями, как триумф жизни, надежда на воскресение, духовное посвящение в тайну. Ибо цвет травы, листвы, деревьев – зеленый цвет – предельно материален и близок человеку своей неназойливой повсеместностью. Как подчеркивает Л. Н. Миронова, имеет значение и то, что культ Христа воспринял многие черты древнейших культов Осириса, Атиса, Думузи и других богов, символом которых был зеленый цвет воскресения и периодического обновления.

Зеленый – жизнь, возрождение, справедливость, юность по аналогии с недоспелым плодом. С этими значениями, по-видимому, и были связаны представления ранних христиан о том, что в зеленом цвете традиционно заключен символ земной жизни Христа. В православии изображения первых русских святых Бориса и Глеба с XII века не только наделялись зеленым нимбом, но и украшались зелеными побегами и ростками, практически так же, как в Древнем Египте изображения Осириса. Одежды святого Иоанна – зеленые, что великолепно согласуется с обожествлением им Слова и, вообще говоря, процесса вербализации.