Чёрный Мустанг - Карл Май

— Болен? В таком случае я должен его осмотреть! Болеть здесь, на Диком Западе, это совсем другое дело, чем болеть дома! У него что-нибудь серьёзное?

— Не столько серьёзное, сколько болезненное, как мне кажется. Из-за этой боли, которую Дролль вынужден был терпеть, мы едва добрались до Форт-Обрей, где был врач, который его осмотрел. Болезнь Дролля он назвал ишиасом.

— А эта болезнь никогда раньше не давала о себе знать? Это случилось с ним впервые?

— Да, это произошло с ним в первый раз.

— А врач определил причину её возникновения?

— Врач! Ему и не надо было её определять, потому что я сказал ему о ней.

— Ты?

— Да, я! Вы думаете, что я не сумею распознать того, что и так предельно ясно? Для этого мне нужно было бы ослепнуть!

— Так в чём же заключается эта причина?

— Причина в его лошади.

— Как это? — переспросил Олд Шеттерхенд, еле сдерживая смех.

— Я уже говорил, что от Арканзаса мы ехали верхом. Моя лошадь была не так уж плоха, она осталась у меня ещё и сегодня, но что касается клячи, доставшейся Дроллю, то тут нас обманули, подсунули нам лошадь, которая спотыкалась на каждом шагу. Она просто не могла не спотыкаться, даже если на дороге не было ни ям, ни камней, ни корней, то она спотыкалась о собственные ноги.

— Кто же покупает таких лошадей?

— Если нужны были лошади, а никакого выбора не было, что же тогда делать?

— Но я всё ещё никак не могу увязать между собой эту спотыкающуюся лошадь и ишиас.

— Это абсолютно нелепый случай, причём произошло всё так неожиданно, словно гром среди ясного неба. Мы себе ехали верхом в зарослях высокой травы, совершенно беззаботно, в прекрасном настроении и даже не подозревали, что проклятая судьба уже приготовила нам неприятный сюрприз в виде лежащего на земле и скрытого в траве ствола дерева. Вдруг ни с того ни с сего эта кляча, на которой ехал Дролль, спотыкается обеими передними ногами и со страху резко отскакивает в сторону. Дролль, который спокойно и безмятежно, не ожидая никакого подвоха, сидел себе в седле, вылетел из него и приземлился прямо на ствол дерева, да к тому же таким образом, словно со всего размаха сел на стул. Одновременно раздались сильный треск и громкий крик. Крик издал Дролль, а что так сильно треснуло — ствол дерева или сам Дролль — неизвестно. Я думаю, однако, что Дролль, поскольку, как мне кажется, и сегодня у него ещё не все суставы на своём месте. Он не мог подняться, я помогал ему, а он только беспрерывно стонал. А всему виной эта проклятая кляча!

Фрэнк рассказывал обо всём так детально и так образно вовсе не для того, чтобы развлечь слушателей, а потому, что у него была такая манера повествования. Его переполняло чувстве сострадания к кузену Дроллю, и он не мог даже допустить того, что его рассказ вызывал скорее улыбку, чем сочувствие. Оба Тимпе не отрываясь смотрели на него, было видно, что этот маленький человечек пришёлся им по нраву.

— Я начинаю понимать, — сказал Олд Шеттерхенд. — Рассказывай дальше!

— Рассказывать о том, что было дальше, ещё тяжелей, чем о том, что я уже рассказал. Мне стоило огромного труда, чтобы привести моего Дролля в чувство, я тормошил его, тряс, дёргал за ноги, щипал, растирал, и он, в конце концов, поднялся, но, по его словам, от боли, а не потому, что ему стало лучше. Потом с большим трудом я помог ему взобраться на моего коня, поскольку на свою клячу он не мог уже спокойно смотреть. Два дня мы добирались до Форт-Обрей: целых два дня! Лицо у него осунулось, побледнело; глаза глубоко запали в глазницах, он потерял в весе пять или шесть фунтов. Эти два дня я не забуду до конца своих дней. Все эти «ах!» и «ох!», все эти его бесконечные жалобные стоны! Сердце у меня разрывалось на куски, но я терпеливо трясся рядом с ним на его спотыкающейся кобыле. А боли у него всё усиливались, так что я возблагодарил Господа Бога, когда мы наконец добрались до Форта. Там им занялся врач, он ставил бедолаге банки, горчичники, заставляя его пить даже скипидарное масло.

— И ему стало легче? — спросил Олд Шеттерхенд.

— Да, со временем. Когда же прошла неделя, он поправился настолько, что можно было бы продолжить наш путь при условии, что ехать мы будем медленно. И так мы добрались до этого места, где решили устроить себе на несколько дней отдых.

— Так вы уже здесь давно?

— С позавчерашнего дня. Завтра мы хотели тронуться дальше.

— И куда же?

— В Санта-Фе.

— Об этом ты уже говорил, меня интересует, куда вы сначала хотите отсюда отправиться.

— Через Ольдер-Спринг в горы Ратон.

— Гм…

— Почему это вы хмыкаете?

— Потому что завтра там будет Чёрный Мустанг со своими команчами. Скорее всего, вы угодили бы им прямо в руки.

— Чёрный Мустанг, этот охотник за скальпами? — спросил инженер со страхом в голосе. — А что ему понадобилось там, в Ольдер-Спринге, совсем рядом с нами? Может, это каким-то образом касается и нас, мистер Шеттерхенд?

— Нет, это касается не вас, а Виннету и меня. Ему известно, что мы отправляемся туда, и он хочет нас захватить.

— Чёрт побери! Какое счастье, что вы об этом узнали! Теперь вы, конечно же, туда не пойдёте!

— Как раз наоборот, мы тем более отправимся туда, а вполне возможно, что и вы вместе с нами.

— Я? Ну, если быть откровенным, то я вам скажу, что с удовольствием перестрелял бы этих краснокожих мерзавцев, но первым провоцировать столкновение с ними мне бы не хотелось.

— Провоцировать ничего и не надо. Дело в том, что вашему коллеге и его людям в Фирвуд-Кемпе грозит нападение со стороны команчей. И как раз по этой причине мы и прибыли к вам специальным поездом. Мы хотим попросить вашей помощи.

— Мы непременно и охотно окажем её. Значит, вот в чём дело, вот в чём дело! Да, мой коллега в Фирвуд-Кемпе хотя и настоящий джентльмен, но в делах с индейцами у него нет никакого опыта, да и смелостью он вроде бы не отличается. Тем не менее он всегда может рассчитывать на меня и на моих людей.

— Сколько у вас здесь рабочих?

— Около девяноста, только белые, все умеют обращаться с оружием и могут постоять, за себя. Но не могли бы вы подробнее рассказать, как развивались события и какая сейчас складывается ситуация? Мне было бы очень интересно услышать вага рассказ.

Здешний инженер был, судя по всему, более предприимчивым и смелым человеком, нежели его коллега в Фирвуд-Кемпе, поэтому Олд Шеттерхенд решил, что в его лице он сможет найти достойного помощника. Он рассказал ему о событиях, произошедших прошлым вечером и в начале ночи, высказал свои предположения и объяснил, что намеревается предпринять в дальнейшем. Когда он закончил, инженер вскочил с места, протянул охотнику руку и произнёс: