Тень Дракона - Александр Золотько

Звук голоса метнулся через заваленную строительным мусором площадку, ударился плечом о колонны и бессильно рухнул где-то возле дальней стены.

– Уходи, Рыжий! – Шатов сделал несколько шагов вперед, споткнулся и, падая, выкрикнул еще раз, – Уходи немедленно! Рыжий!

Под колено попал какой-то обломок бетона, боль резанула тело, но Шатов тут же вскочил:

– Рыжий!

Кто-то рванул Шатова за ворот куртки, помогая встать на ноги. Таранов? Шатов не глядя его оттолкнул и снова побежал, спотыкаясь, но продолжая кричать.

«…ди-ди-ди!» – эхо изо всех сил старалось помочь Шатову, или наоборот пыталось скомкать его слова, оплести их собой, исказить смысл…

Медленно, очень медленно бежал Шатов, медленно, слишком медленно его слова преодолевали пространство, путаясь в дожде, пыли и ужасе. Медленно…

Где-то впереди словно всхрапнул ночной хищник, громадный, привыкший одним движением лапы ломать шею буйволам. Уверенный хрип глотки, захлебывающейся слюной, яростью и предвкушением крови.

Так ревет только зверь, который уверен в успехе, тот, который знает – ничто уже не спасет жертву… Всхрип, прыжок, удар.

Звук тяжелого, с хрустом, приправленного шлейфом смертельной неотвратимости, удара остановил Шатова. Поздно…

Взрывом взметнулась пыль, вырываясь из глубины лестничного колодца. Мертвенно серое в нереальном освещении облако выкатилось на середину зала и замерло, подрагивая, словно переваривая то, что успело поглотить.

Шатов споткнулся снова, взмахнул руками, но не упал, Таранов поддержал его сзади:

– Что это?

И снова удар, на этот раз множественный, усиливающийся с каждым новым перекатом. И облако вспухло, словно стараясь заполнить собой все пространство между мокрыми бетонными стенами, опрокинуть их и обрушиться на застигнутую врасплох вселенную.

Кто-то закричал слева. Шатов не отрываясь смотрел на пыль, не в силах отвести взгляд. Метнулась тень. Еще несколько. Крик, слабый и беспомощный после грохота рушащегося бетона.

Это Сергиевский, отстраненно подумал Шатов. Он попытается спасти Рыжего.

Все разом уменьшилось, улетая куда-то вниз. Шатов словно увидел все происходящее откуда-то сверху, из-под самых перекрытий… Оседающий гнойник пыли, маленькие, нелепые фигурки, бегущие к нему… И удовлетворение. Упоение собой, своей предусмотрительностью, неотразимостью плана.

Дракон.

Шатов резко оглянулся, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь там, наверху, на четвертом ярусе. Бессмысленно. Лишь резкая черная полоса тени под серым отчерком бетона. И все-таки, он там. Он там. Он пришел, чтобы увидеть. Чтобы контролировать.

– Рыжий! – это, кажется, кричит Гремлин.

И скрывается в облаке, которое все еще стоит, сыто подрагивая.

– Давайте за помощью! – выкрикнул Сергиевский.

Что-то кричит Пирог, бросаясь вслед за Гремлином.

Туда же двинулся Таранов, но Шатов схватил его за плечо:

– Он здесь!

– Что?

– Он здесь! – крикнул Шатов, указывая рукой на четвертый ярус. – Здесь Дракон.

Таранов беспомощно перевел взгляд с лица Шатова туда, куда указывала его рука.

– Точно?

– Он там, – Шатов почувствовал, что задыхается. – Там. Он ждет исполнителя. И потом они уйдут.

Крик из мрака. Сергиевский? Или Пирог? Никого из них не видно. Только голоса и шелест чего-то мелкого, падающего с высоты.

– Мы не попадем наверх! – в голосе Таранова мелькнула обида.

– Не наверх, – Шатов потянул за собой Таранова, – не здесь.

Он и сам не мог понять, откуда появилась эта уверенность. Он не думал, он знал, и это знание не имело ничего общего с его умом. Нюх? Инстинкт?

Нужно бежать туда. Потом свернуть вправо и подняться по лестнице… Откуда он знает об этой лестнице? Бегом! Шатов оглянулся на Таранова, споткнулся. Опер обогнал Шатова, вырывая на ходу из-под куртки пистолет. Шатов не видел этого в темноте, просто угадал по легкому оттенку шороха.

– На второй этаж! – крикнул Шатов. – На второй и направо.

Боль свела правую ногу, пришлось схватиться за металлические перила, покрытые испариной. И каждую ступень брать приступом. Раз за разом. Еще…

Все нормально, боль – это только иллюзия. Шатов выбрался на второй этаж, вышел в коридор. Тут, по-видимому, подразумевалось размещение дирекции будущего стадиона. Или медицинские кабинеты. Или бухгалтерия.

Темный, заполненный холодом влажного мрака, коридор.

– Шатов, куда дальше? – Таранов дышал надсадно, но произнес это тихо.

Шатов оглянулся по сторонам. Одинаково темно и гулко. И ни единой мысли куда идти.

– Не знаю, – пробормотал Шатов.

– Черт, – Таранов подошел ближе, И Шатов почувствовал его запах – смесь сигарет, мокрой одежды и неуверенности. – Пошли назад…

– Нет, – Шатов обернулся резко и увидел, как в одном из проемов – светлом прямоугольнике, освещенном светом огней вокзала, что-то сдвинулось с места.

Тень? Силуэт?

Шатов тронул Таранова за плечо и указал на дверной проем.

– Понял, – шепнул Таранов, – не лезь вперед.

Пол коридора не был засыпан мусором, Таранову удалось почти бесшумно подойти к двери и заглянуть.

– Стоять, милиция! – скомандовал Таранов громко и вошел в комнату.

Шатов вошел следом.

В помещении было светло – окна выходили в сторону вокзала. На фоне окна замер силуэт с поднятыми руками. Напротив него, держа пистолет двумя руками, стоял Таранов.

– Не двигаться, – предупредил Таранов. – Оружие есть?

– Нет, – глухо ответил силуэт.

– Руки за спину, – скомандовал Таранов. – Живее!

Шатов осторожно вдоль стены прошел мимо Таранова в комнату.

– Не подходи к нему, – чуть задыхаясь, сказал Таранов.

– Хорошо, – Шатов посмотрел на стоящего возле окна, пытаясь рассмотреть его лицо.

– Он? – Таранов левой рукой полез в карман и достал наручники.

Он? Шатов сделал осторожный шаг. Не похож. Черты лица не рассмотреть, но фигура, рост… И нет того ощущения угрозы, которое всегда исходило от Дракона. Не он? Но где тогда?…

– Не он, – выдохнул Шатов.

– Ну и черт с ним, потом разберемся, – сказал Таранов, – нужно забирать и идти к нашим, вниз. Что там у Рыжего.

– Рыжего? – Шатов почувствовал, как к горлу подкатила тошнота. – Я думаю, что…

– Что? – Таранов подошел к стоящему возле окна, звякнул метал.

Шатов успел заметить, как что-то мелькнуло, силуэт метнулся в сторону.

– Мать, – вскрикнул Таранов.

Всего несколько секунд – Таранов взмахивает рукой, Шатову показалось, что просто для того, что удержать равновесие, но рука с пистолетом резко опустилась, припечатывая голову противника. Глухой удар и звук падения тяжелого тела.

– Урод, – негромко сказал Таранов, – бегать надумал.

Тело у ног Таранова лежало неподвижно.

– Сильно ты его приложил… – без выражения произнес Шатов.

– А не хрен играть в догонялки. Сказали – стоять.

«Сказали – стоять,» – голос Таранова как-то странно исказился, словно произнес это оперативник не в двух шагах, а в нескольких десятках метров от Шатова.

И словно туман заполнил комнату.

Шатов потер глаза. Нет, он видел все четко, насколько позволяло освещение, но одновременно словно пелена скользила перед глазами, словно второй кадр наложился на картинку, и кадр этот был темным, состоящим из сумрака, теней и отблесков света.

– Сейчас мы его упакуем, – наклоняясь к лежащему, сказал Таранов.

Звякнули наручники, сухо щелкнули, застегиваясь.

Голос Таранова звучал напряженно, азарт преследования еще не прошел. Шатов перевел взгляд с опера на дверной проем, разом лишившись возможности двигаться и говорить.

Дверь была прямоугольником темноты и одновременно светлым пятном на черном фоне. Она оставалась неподвижной и одновременно приближалась…

Нет. Шатов попытался выкрикнуть это, но голос не подчинился. Получился только какой-то болезненный выдох, похожий на стон. Нет. Нет.

Что-то произносит Таранов, глядя на Шатова.

Слишком сильно ударил? Кажется, это сейчас беспокоит Таранова? Или он просит Шатова помочь оттащить этого человека вниз?

Шатов переводит взгляд на лицо лежащего. Свет сейчас падает на него, и это незнакомое лицо. Этого человека Шатов никогда прежде не видел. И это лицо совершенно не похоже на лицо Дракона.

Что-то темное, почти фиолетовое, густо и тягуче стекает по виску лежащего. Кровь? Тогда Таранов действительно ударил слишком сильно.

Дверь.

Нужно предупредить Таранова. Нужно сказать, что… Что? И как, если горло парализовано ужасом так, что каждый вздох дается с неимоверным трудом. Это просто страх.

Это просто страх, попытался убедить себя Шатов. Этого не может быть…