Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

Окна и двери в мой особняк были заговорены, я не поскупилась на эту недешевую магическую услугу, и она вполне себя оправдала — я дважды находила на крыльце воров, прилипших к заклинанию, покрывающему замок и черную ручку. Один раз взломщикам повезло — я как раз тогда отдыхала после очередного заказа и возвращалась домой регулярно, а вот во втором случае грабители немало настрадались — я моталась в Тэллентэр и прибыла к родному порогу почти через неделю после их пленения. Бдительные соседи, заметив на моем крыльце каких-то ругающихся и подвывающих типов сомнительной наружности, естественно, сообщили городской страже, но бравые блюстители порядка так и не сумели отодрать незадачливых медвежатников от двери — сделать это мог только хозяин или маг, наложивший заклинание. Никто, естественно, не знал, к какому чародею я обращалась для оказания сей действенной услуги магического профиля, и бедным взломщикам пришлось прожить на крыльце шесть дней до моего возвращения. Сердобольные хозяйки подкармливали их блинами и оладьями, не давая умереть с голоду, а мэтр Тюрольд даже пожертвовал им свой собственный ночной горшок, за что я, вернувшись, выразила ему глубочайшую признательность: благодаря его любезности и предусмотрительности крыльцо осталось относительно чистым. Поэтому теперь к собственным дверям я всегда приближалась с изрядной долей опаски — как бы еще кто там не прилип. Но заклинания снимать было бы глупо — я слишком волновалась за сохранность своего имущества, а главное — немалых сумм денег и нескольких дорогих украшений, хранящихся в тайнике под кадушками с соленьями.

Войдя в прихожую, я слабым магическим зарядом зажгла светильник, потянулась и зевнула, размышляя, чего мне хочется больше — есть или спать. С одной стороны, Устала я так, что едва ноги волоку, а с другой — несмотря на обещания Каррэна, милорды графья и не подумали меня чем-нибудь накормить, так что желудок настоятельно требовал уважить его права, в противном случае угрожая не дать уснуть. Вот Тьма подобных сомнений не имела — как только я перешагнула через порог, она снялась с моего плеча и полетела в спальню, тяжело взмахивая крыльями и с трудом вписываясь в дверные проемы. Устала, бедная… Я пошла на кухню, отломала от лежащего на столе под полотенцем каравая кусок хлеба и, всухомятку жуя на ходу, двинулась следом за демоном. В ближайших планах у меня были часов восемь — десять непрерывного сна.

Меня разбудила Тьма, которая тыкалась холодным носом в щеку и тихонько щебетала что-то виновато-просительное. Я спросонья не сообразила, где нахожусь, и подхватилась как легионер по звуку трубы — стремительно и сразу, далеко отбрасывая одеяло, чтобы не путалось в ногах, и нашаривая оружие. Потом спохватилась и, уже никуда не торопясь, с наслаждением потянулась, по очереди напрягая все мышцы и связки. День обещал быть погожим и теплым — сквозь плотные портьеры уже пробивались солнечные лучи, резкой полосой выбелившие тонкую линию на ковре, за открытым, но зашторенным окном громко щебетали воробьи и пронзительно вскрикивали реющие над рекой чайки. Я подбежала к окну, схватилась за края гардин и резко развела руки. В окно ударил и мгновенно затопил всю комнату веселый солнечный свет. Сзади на полу четко обозначился мой крестообразный темный силуэт на фоне залитого потоками теплых лучей ковра. Воды Неарты бликовали и искрились, небо над ней безмятежно голубело, как на полотнах художников-идеалистов.

— Какой чудесный день, правда, Тьма? — весело спросила я, выглядывая в окно и пытаясь разглядеть противоположный берег реки.

«Чудесный, чудесный. А мы завтракать-то будем?» — поинтересовалась моя красавица, перелетая на подоконник и с плотоядным интересом изучая топающего по улице продавца цветов. Его ослик, неспешно цокающий копытцами рядом, казался разноцветной душистой горой оранжерейных тюльпанов, роз и фиалок.

— А как же! — вслух ответила я, начиная одеваться. — Спасибо, что разбудила, у нас сегодня куча дел.

Дел и впрямь было невпроворот. Позавтракав в ближайшем трактире, я пешком двинулась на улицу Чар. Сие место было одной из тех достопримечательностей, которыми горожане могут похвастаться перед приезжими с удовольствием, но как бы смущенно и шепотом, словно бы сами понимая, что такое соседство довольно неприятно для других кварталов, да и вообще является рассадником сомнительных историй и происшествий.

Улица Чар на картах города была идеально прямой, как стрела. На самом деле понятия направления и времени в этом заповеднике чародеев были сильно сдвинуты. Деформированное магией пространство изгибалось под самыми невероятными углами, заставляя вспомнить мифы о бесстрашных героях, дерзающих пересекать запутанные лабиринты в поисках прекрасных принцесс. Фактически площадь улицы Чар была раза в три больше, чем это значилось на планах города. Время тоже было весьма условной и непостоянной величиной. Над Каленарой могло палить жаркое летнее солнце, а обиталища магов скрывали темные тучи или кутали в ледяные пологи вихристые вьюги. Или, наоборот, среди зимы на улице Чар цвели вишни и зрела малина. Ну и посмотреть там, естественно, было на что. Любой маг старался вытворить со своим жильем что-нибудь этакое, дабы окружающие охнули, ухнули и никогда не спутали его дом с соседним. Одно строение медленно крутилось по своей оси, другое, прикрытое качественно сделанной иллюзией, подобно мифической птице феникс, сгорало в изумрудно-рубиновом пламени и тут же восставало из пепла, такое же высокое и нарядное. Из окон соседнего дома вырывались ревущие потоки воды, испаряющиеся, немного не долетая до мостовой, следующее стро-ение радовало глаз всеми цветами радуги, неторопливо ("меняющими друг друга в нескончаемом круговороте замкнутого в бесконечность процесса.

Я торопливо шагала по тротуару, глядя себе под ноги и полностью игнорируя царящее вокруг великолепие. Если начать глазеть по сторонам, то можно провести на улице несколько суток. Тем более что почти все эти магические ухищрения я уже видела. Образование не пропьешь — мои скромные магические способности ни в какое сравнение не шли с возможностями коренных обитателей этого квартала, выпускниками чародейских школ и лицеев, в последние годы возникающих как грибы после дождя. Впрочем, каждому свое, магия спасает далеко не всегда. Ярким примером того служит история нашего знакомства с Цвертиной — магиней, к которой я и направлялась. Пару лет назад она, вчерашняя выпускница Государственной Академии Магии и Чародейства, еще не приобрела определенную известность в узких кругах и была вынуждена сбивать каблуки, носясь по частным клиентам. После напряженного рабочего дня, наворожившись по самое не хочу, обессилевшая Цвертина ползла домой и нарвалась на компанию не слишком трезвых, зато неплохо вооруженных и не обиженных силой парней, не знающих, куда эту самую силу девать. Впрочем, боги справедливы и, щедро оделяя человека чем-то одним, как правило, лишают его другого. Вот и с этими молодчиками так получилось — силы-то у них хватало, а вот ума недостало даже на то, чтобы сообразить — на магиню, пусть даже уставшую и обессилевшую, лучше не нападать. Впрочем, палка всегда бывает о двух концах. Разогнать-то эту кодлу Цвертина бы разогнала, но сама поплатилась бы за это очень серьезно, возможно, даже смертью от перенапряжения. К счастью, во мне, возвращавшейся из «Сломанного меча», взыграла женская солидарность, и я с готовностью ввязалась в потасовку, защищая бледную рыжеволосую девочку, коей тогда показалась мне Цвертина. Впрочем, потасовка — это слишком сильно сказано. Молодчикам, к счастью еще не настолько пьяным, чтобы не прислушиваться к гласу инстинкта самосохранения, хватило одного взгляда на мои клинки и руки, решительно и умело сжимающие рукояти, чтобы понять — перед ними не просто девица, ради красоты таскающая при себе оружие. Драка закончилась, так и не успев начаться. А с Цвертиной мы с тех пор дружим, благодарная магиня не забыла услуги, оказанной ей в темной подворотне, и при необходимости охотно помогала мне. Друг в друге мы ценили прежде всего неплохие знания в своих областях, а также умение держать язык за зубами и не болтать лишнего посторонним.