Ясеневый турнир - Игорь Носовский

– Прошу вас, сдавайтесь, – настаивал князь Дорхема. – Прекратим это, и я угощу вас лучшим вином из моих погребов.

Но Торр Бертиран как будто не слышал слов своего противника. Казалось, что теперь вся его жизнь сосредоточена в боевом молоте, которым он мечтал размозжить голову Людвину Амильтону. А через несколько мгновений, во время очередной атаки, граф, не дойдя до противника пару шагов, рухнул наземь всей своей мощью. Молот отлетел в сторону, толпа загудела. Аюдвин Амильтон, подскочил к графу и подозвал лекарей. Распорядитель, между тем, объявил, что победу одержал князь Дорхема.

Сердце у Альвера было готово выпрыгнуть из груди. Графы Эшторна подскочили со своих мест, пытаясь разглядеть, что же сталось с владетелем Рэйнэбора. Дядя Турин нервно барабанил пальцами по парапету. С Торра Бертирана стянули латы и Альвер увидел, что его рубаха и бриджи выкрасились в красный. Кровь из шеи пульсировала, унося жизнь графа.

Лекари, положив раненого на носилки, поспешили удалиться, чтобы оказать ему помощь. Толпа заревела в негодовании. Один из претендентов на победу в турнире оказался при смерти.

Турин Эмельгем, переглянувшись с графом Корнэйла Лори Таэроном, поднялся с места и отправился прочь, взяв с собой Альвера. Граф Виллиан Дортур, владетель Гранпайла и младший брат Торра Бертирана, Скотт, также покинули свои места. Альвер Эмельгем едва поспевал за дядей Турином, шаги которого были широки и быстры.

Миновали арену, где бились простолюдины. Народу здесь было не так много, однако Альверу и среди черни было за кого болеть. Кастелян Сизого Дола – Дит Элторн, отец его друга и преданный дому Эмельгем человек, отстаивал здесь честь Тиринбора. Несмотря на преклонный возраст, он, в отличие от дяди Турина, выиграл два поединка к ряду и ждал своей очереди на следующий круг. Были свои герои и у черни. Эльин Свильт – капитан, командир конного отряда и кавалер гвардии Ясеневого Города. Альвер знал, что когда-то дом Свильт был одним из ведущих в Эшторне. Представители этой династии владели обширными землями на севере княжества, однако лишились всех титулов, приняв сторону не того хозяина во времена Трёх Мятежей. В результате проигранной гражданской войны дом Свильт лишился всех титулов и званый, а из наделов за ними осталась лишь одна деревушка под названием Громовая недалеко от Ясеневого Города. С тех пор представители дома Свильт всеми силами служили дому Аегилль в надежде на возвращение былой славы.

Среди простолюдинов был также и весьма перспективный воин из южных земель Тиринбора. Альтер Эндориан – молодой воин с белой кожей и неоднозначными способностями. Поговаривали, что он прибыл из семьи отшельников, живущих в гуще Удела Топей. Эндориан разговаривал на эндердальском наречии с примесью эльтиринского акцента и уже успел снискать славу, победив нескольких именитых соперников.

Альвер и Турин Эмельгем покинули турнирную арену, направляясь к полям, где раскинулись шатры участников. На зелёных лугах оставались пристанища лишь некоторых дворян, дошедших до третьего круга. Самый большой принадлежал чете Фогот, двое представителей которой выиграли по два боя. Теперь, когда Балистан Фогот, выбыл из турнира, в полуфинал вышел только старший сын – Эрстан. Рядом с шатром дома Фогот виднелся и уже знакомый Альверу – с белым флагом, на котором был изображён старый огромный дуб. Теперь герб дома Бертиран почему-то вызывал у Альвера лишь грусть.

Турин Эмельгем, пройдя под своды шатра, тут же устремился к столу, налил себе из графина вина и осушил бокал. Графы Лори Таэрон и Виллиан Дортур предпочли расположиться в удобных креслах. Первое время находились в молчании. Лишь слуги, которые были здесь, словно призраки, о чём-то тихо перешёптывались. Немного позже в шатёр вошёл Скотт Бертиран. На толстяке была тёмно-зелёная мантия, опоясанная кожаным широким ремнём, к которому был прикреплён кинжал. Его лицо в тени казалось мрачным и серьёзным.

– Скончался, – проговорил он, стоя в проходе. – Лекари оказались бессильны.

В шатре повисло молчание. Турин Эмельгем поочерёдно осматривал то графов, то стоящего у входа Скотта Бертирана. В жаровне потрескивало пламя, а снаружи начал бушевать ветер, сотрясая шатёр.

– Это ничего не меняет, – первым высказался граф Лори Таэрон. Лысина на его лбу медленно кралась к макушке. – у Торра Бертирана не было наследников. Он даже не удосужился жениться. Поэтому власть в графстве наследует его младший брат, Скотт Бертиран.

– Верно, – кивнул толстяк и проследовал к столу, чтобы наполнить свой бокал, – в родные стены я уже вернусь графом, владетелем Рэйнэбора и хранителем вотчины Секач.

– А это значит, что армия, которую привёл Торр Бертиран, теперь подчиняется вам, – заключил Турин Эмельгем.

– Спорный вопрос, – ухмыльнулся Скотт Бертиран, и его маленькие глазки практически исчезли. – Моего брата любили все, а меня… Я буду чем-то вроде князя Легилля у себя дома, зуб даю. Так уж вышло, что некоторым достается слава и почесть, другим же уготована совершенно иная участь.

– Они пойдут за вами, если прикажете, – настаивал Лори Таэрон. – Это их долг. Долг всех, кто присягнул дому Бертиран.

– Может, и пойдут, – пожал плечами Скотт Бертиран, – да вот только я не брат и не намерен погружать княжество в кровавые войны. Я всегда был против мятежного духа Торра. Он спал и видел, как едет во главе армии верхом на коне, с мечом в руках, а позади реет знамя дома Бертиран. Слишком часто в детстве он слушал рассказы о похождениях Торвина Эмельгема.

– О чём вы говорите? – вскочил с кресла Аори Таэрон, самый ярый противник власти Онор Аегилля. Его тёмно-красный дублет облегал широкую грудь, а высокий ворот доходил до самых скул. – Мы заключили пакт! Порочная и бездумная власть жирного князя должна быть искоренена. Онор Легилль – самая главная опасность для нашего княжества.

– Да, да, да, – махнул рукой Скотт Бертиран. – Всё это я уже тысячу раз слышал на ваших советах. Зачинщиком всех этих планов по свержению Онора Аегилля можно считать моего брата. Так вот, Торр Бертиран мёртв, нравится вам это или нет. И его место теперь занял я. Услышьте моё мнение, господа: я не отдам приказ своей армии идти на штурм Ясеневого Города. Я не пойду против действующей власти, ибо хочу вернуться домой живым и начать своё правление с реформ, а не с кровавых баталий.

– Вы – трус, – вспылил Аори Таэрон. – Я всегда знал это.

– Всегда? – усмехнулся Скотт Бертиран. – Да вы даже не замечали моего присутствия. Все были поглощены рассказами брата о грядущих переменах, восхищались, как сосунки, его отвагой и упивались бравадами. Теперь я скажу вам вот что: поступайте, как хотите. Не в моей власти вмешиваться в дела княжества. Я не предам вас и не побегу к князю Аегиллю, чтобы раскрыть ваши планы. Но и воевать на вашей стороне я не буду. Сегодня же я отбуду в Дуболомни вместе с поджидающей у границы армией. Я всё сказал.

Скотт Бертиран покинул шатер, отправляясь к лекарям, дабы завершить процедуру отпевания тела своего брата. В шатре снова повисло напряжённое молчание.

– У нас остаются ещё две армии, которые вполне способны реализовать намеченные планы, – сказал Аори Таэрон. – В случае если Онор Легилль откажется отречься от власти, наши люди будут готовы встретиться в бою с княжеской и городской гвардиями. Что вы на это скажете, граф Дортур?

Пожилой граф, который обыкновенно отмалчивался, смерил своим ястребиным взглядом Аори Таэрона и Турина Эмельгема. Слишком скрытный, слишком ненадёжный. Говорили, что владетель Корнэйла или Ивового Графства всегда был себе на уме. Для бездумного мятежа он был слишком расчётлив.

– Хотите знать моё мнение? – тихим-тихим голосом проговорил граф Дортур. Он был худ и скрючен, однако в тунике его было больше золота, чем на пальцах у Эдериса Бальмора, от седых волос осталось совсем немного, а на гладко выбритом лице было предостаточно морщин. – Если преимущество на весах клонится в нашу сторону, я без раздумий иду вперёд. Если шансы равны, я предпочитаю выжидать. Если же есть хотя бы самая призрачная возможность того, что наше предприятие может потерпеть поражение, я никогда не пойду на это. Признайтесь, граф Таэрон, вся кампания держалась лишь на плечах Торра Бертирана. У Рэйнэбора была мощная армия, был лидер, за которым пошёл бы простой народ. А что есть у нас теперь? Тысяча человек, да три сомневающихся дворянина? Да герцог Аегилль сам ни за что не пойдёт на это. Мы слишком заигрались, поймите.

Было слышно, как Аори Таэрон скрипнул зубами. Кулаки его были сжаты, а желваки нервозно бегали под тонкой кожей на щеках. Внезапно он бросил взор на Турина Эмельгема и спросил: