Болезнь в свете православного вероучения - Жан-Клод Ларше

и даже учредил там медицинскую службу437. Феодор Петрский рассказывает, что преподобный Феодосий в ограде своего монастыря «возвел помещение, в котором [братия] могли с удобством излечиваться от болезней плоти, а также определил другое строение для мирян, нуждавшихся во врачебном уходе; помимо этого, наконец, для нищих больных он организовал отдельный лечебный корпус». Тогда же он сформировал «группу служителей» для «восстановления здоровья больных различными методами лечения», которые он сам назначал «в зависимости от характера болезни»438. Другой известной монастырской лечебницей в XII веке была больница при монастыре Спаса Вседержителя, о которой упоминается в Типиконе439, что она была прекрасно организована, врачебный уход в ней осуществлялся хорошо оснащенными, основательно подобранными подразделениями квалифицированных медиков и их помощников. Эта больница состояла из пяти специализированных частей и располагала всем необходимым для оказания должного ухода440. Последние примеры не являются из ряда вон выходящими: большинство религиозных учреждений (монастыри, скиты и т.д.) имели собственные лечебницы и собственных фельдшеров441, а иногда и доктора, зачастую тоже монаха442. Даже в государственных больницах часть персонала составляли духовные лица, которые чаще всего и возглавляли эти заведения443. Такое существенное участие монахов и духовных лиц в становлении и деятельности медицинских учреждений как внутри монастырей, так и за их пределами могло быть возможно только при содействии церковных властей. Эта поддержка осуществлялась вплоть до последних дней существования Византийской империи444, а затем и во времена турецкого правления445, а в последующие века возымела свое продолжение в России446.

Таким образом, как в церковных и монастырских кругах, так и «в миру» обращение к светской медицине не вызывает никакого осуждения447.

Крайние взгляды

Однако такая позиция может показаться странной после всего того, что мы говорили о духовном значении, которое христианство придает исходным первопричинам болезни, о тех возможностях абсолютного исцеления человеческой природы, которые оно предлагает, о церковных средствах излечения и, наконец, о том, что оно называет единственным истинным врачом Самого Христа.

И действительно, мы часто можем встретить христиан, которые в пору болезни отказываются, особенно ввиду этого последнего аргумента, от помощи светской медицины.

Татиан и Тертуллиан, например, осуждают такие методы исцеления и даже запрещают применение медикаментов: «Оставим эти средства язычникам! Наша крепость – в вере», – заявляет Тертуллиан448. Татиан же пишет: «Исцеление при помощи лекарств – это всегда обман, поскольку если кто-то излечился благодаря своей вере в свойства материи, он бы еще скорее исцелился, положившись на милость Божию. Тот, кто доверился свойствам материи, почему не доверился он Богу?»449. Арнобий Старший также ополчается на медицину, которую он считает свидетельством языческой культуры и критикует за то, что она основана на знании человеческом, а не на воле Божией, которой для достижения цели не требуются травы и мази450.

Тем не менее такие категоричные взгляды встречаются крайне редко. В трех вышеупомянутых случаях они проникнуты подозрительным ригоризмом, корни которого уходят в первом случае в монтанизм451, во втором – в энкратизм452, а в третьем – вероятнее всего, в маркионитство453. Поэтому мы не можем их рассматривать как характерные для христианской традиции в целом454.

И все же такой отказ от светской медицины соответствует позиции, принятой во многих религиозных кругах. Так, святитель Григорий Палама отмечает, что «некоторые духовные отцы запрещают монахам принимать ванны в лечебных целях455 и не позволяют им прибегать к медицинской помощи, когда те заболевают, в силу того, что они всецело преданы Богу, полностью зависят от Него и поскольку Господь несомненно дает им все, что необходимо для их блага»456. И в частности, преподобный Варсануфий нередко советовал отказаться от врачей и лекарств. Одному из своих духовных чад, обратившихся к нему с вопросом, следует ли при болезни принимать лекарства, он отвечает: «Возложи упование твое на Господа, и получишь облегчение»457. Другому он говорит: «Кто в болезни пренебрег лекарством... достиг высшей степени веры»458. Третий пишет ему: «Мой разум говорит мне: “Если посетит тебя телесная болезнь, обратись с ней к врачу. Потому что не в твоих силах излечиться без лекарств”. Однако затем он внушает мне обратное, говоря: “Не делай этого, но положись на милость святых и довольствуйся только ею”. Прошу тебя, сердобольный отче, скажи мне, какой из этих путей я должен избрать». И преподобный Варсануфий отвечает ему: «Брат, когда я вижу тебя столь озабоченным телесными недугами, я думаю о том, что святые отцы не имеют таких забот. Поэтому вторая мысль лучше первой»459. Он доказывает эту точку зрения своему собеседнику посредством пространного сравнения двух упомянутых позиций. Первая мысль, отмечает он, демонстрирует недостаточную веру, «неуверенность, сестру малодушия, за которым стоит слабость веры, мать сомнения, удаляющая от Бога»; она заставляет усомниться в благости Провидения, порабощает сердце и наполняет его ложными тревогами, приводит к распущенности, вводит душу в смущение и тоску. Вторая мысль, напротив, выявляет «абсолютную веру в Бога», «терпение (от которого происходит) опытность (см.: Рим.5:4), от которой родится надежда», она предполагает доверие Господу, вызволяет из плена и «освобождает человека от забот, призывая все заботы доверить Ему», заставляет поверить, что «Тот, кто видит скрытые недуги, может также излечить и мою болезнь», умиротворяет душу, защищает от уныния, вдохновляет на благодарственную молитву, помогает человеку добродетельно переносить болезнь и сообщает ему стойкость

Иова460. В этом же ключе пишет и святой Макарий Великий: «Разве телесные недуги не приводят тебя частенько к врачам земным, как будто Христос, Которому ты доверился, не может тебя вылечить? Смотри же, как ты обманываешь себя, ибо считаешь, что имеешь веру, тогда как сам не веруешь по-настоящему. Если ты думаешь, что вечные и неисцелимые раны бессмертной души и ее недуги, порожденные пороками, исцелены Христом, ты также поверишь, что Он может излечить преходящие недуги и немощи телесные, и ты не будешь искать другого избавления, кроме Него, пренебрегая средствами и заботами врачей»461.

Однако вторая мысль, как признает преподобный Варсануфий, представляет собой некий идеал, которого могут достигнуть только обретшие совершенство и который поэтому не может быть вменен другим462. Святитель Григорий Палама обосновывает ее суровым укладом монашеской жизни, который заставляет отречься от мира и отказаться от использования простых человеческих средств463; однако он не настаивает на приятии ее всеми христианами, ни даже на включении