Острая фаза - Артем Лукьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Цель успешно поражена. Повторяю — цель успешно поражена. Возвращаюсь в космопорт.
Сам для себя Таонга сделал финальный круг и прошелся сканнером по настоящей позиции непострадавшего шаттла, чтоб в будущем в случае каких либо претензий по линии Конвенции иметь доказательство своей непричастности в атаке на корабль с ранеными.
Диверсия
Габриель злобно смотрела на испуганное лицо так глупо попавшего к ним в плен наемника из альхонского отряда. Еще свежи были в памяти мгновения, как его командир со своими подчиненными лихо ликвидировал всю верхушку подразделения реакционеров там в подземном штабе тех-станции. Габриель даже не знала, что ее злило больше, то, что они сделали это так подло, быстро и безответно, или то, что сама она откровенно струсила вступить в перестрелку. Она это знала, но до последнего не признавалась самой себе, что виной всему ее родители, которые не пережили бы смерть дочери фактически на руках. Она оставалась их единственным чадом. Да и их смерть она тоже не могла допустить. А, убей ее наемники тогда, кто бы позаботился о них сейчас. Именно так она оправдывала свою трусость тем, что смогла убедить их лихого безбашенного и такого жестокого, как ей казалось, командира не уничтожать пленных, а позволить ей позаботиться о них. Она и сейчас всячески проявляла эту заботу. В подчинении оставалась лишь пара чудом уцелевших пехотинцев со свитой дронов «ганранов». Как этими силами обеспечить охрану полтысячи мирных, она представляла с трудом. Была надежда на долгожданные и наконец прибывшие силы «Воид». Однако те пробыли тут около цикла, даже позиции и блок-посты оборудовали, а потом как с цепи сорвались и убежали в сторону космопорта и Кроненбурга. Как она ни ругалась, ни просила их оставить хотя бы дронов охраны, тщетно. «Даже отремонтировать реактор на тех-станции не удосужились!». Хотя Габриэль прекрасно понимала, что тот был разбит тяжелыми снарядами полностью и безвозвратно. Стены и ворота некогда сильного укрепа так же выглядели, как решето, и совершенно не годились ни для чего. Положения спасал большой подземный бункер-ангар, в котором даже после опустошительного набега альхонских наемников все еще можно было кое-чем разживиться. Вот только это «кое-чем» мало помогало в организации мало-мальски приемлемой защиты беженцев. Последней каплей стал неприятный разговор с отцом, который, пользуясь авторитетом, отказался убедить остальных разместиться в бункере. Габриель была зла и сильно расстроена. Она беззастенчиво вымещала злобу на пленном. Теперь он хорошенько поколоченный с кровоподтёком на лице сидел в углу импровизированного карцера тут с ней под землёй и испуганно смотрел на нее своими совсем мальчишескими глазами. После вымещения злобы и накопленного негатива Габриэль испытывала стыд, поэтому всячески отводила глаза от встречного взгляда этого Дункана.
— За что!? Мы ж помогли вашим избежать гибели там, на тракте! Мы ж вместе за одним столом радовались удачному завершению пути! — ныл и скулил он.
— Заткнись, подлец продажный! Я видела, что натворил ваш командир там в штабе! … Вас всех убить за это мало!
— Брод! … Это он отдал приказ защитить ваших жителей! Он рискнул нами, своим отрядом, репутацией ради ваших кронцев, ради мирняка, ради твоих родителей! Понимаешь!? … Ты меня пытаешь за то, чего я не делал!
— Все вы, твари продажные, одинаковые! Никто вас сюда не звал! Разобрались бы сами в своих делах! — рявкнула она в ответ на него.
Внезапно ее отвлек сигнал с нейро-обруча о том, что «Разведчика» успешно пере-прошили, а вот с «Горбуном» неувязочка вышла. Она встала снова одела технические полимерные перчатки на руки направилась в сторону Дункана.
— Сейчас ты пойдешь и переподчинишь «Горбуна» иначе я тебя буду бить, пока не прибью к лысой бабушке!
Она грозно двинулась на него. Дункан сжался в комок и вдавился в угол, выстави впереди себя стянутые полимерной лентой руки.
— Там юнионовский протокол безопасности 6-го класса! Только командир может управлять им! — завизжал Дункан, пряча лицо за руками.
— Врешь! Ты ж приперся за ним на «Разведчике»! Зачем!?
— Чтоб использовать против «Воид»! — сознался напуганный пленник.
— Где твой командир!?
Габриэль и сама не заметила, как начала по кругу спрашивать вопросы, на которые уже знала ответы. Не умела она допрашивать, поэтому снова по второму кругу принялась вымещать свою злобу. Однако в этот раз ее прервал «звонок» по нейро-обручу. На связи была ее мама.
— «Габри, нам нужно с тобой серьезно поговорить. Отец совсем меня не слушает и хочет вернуться в Кроненбург. Прошу тебя убеди его не делать этого».
— «Хорошо, мама. Где он сейчас?»
— «Идет к тебе в подземелье, чтоб выпросить шаттлы для дороги обратно».
Габриэль, дослушав маму, бросила взгляд за спину, где в полуразобранном виде стояли колесные машины. Не всех их успели пустить в дело. Кое-какие были все еще целые, но не хватало колес. Вдали из тускло освещенного тоннеля прямо в ее сторону быстрым шагом шла группа людей в комбинезонах во главе с бородатым чуть лысоватым мужчиной с вкраплениями седины лет 60-и.
— «Папа стой. Дальше тебе идти не надо» — выдала она через нейро-линк, чтоб не кричать группе вдали ангара. — «Что ты хотел?»
Тот остановился сам и люди позади него.
— «Габри, дочка, нам нужен транспорт, чтоб уехать. Мы с твоей мамой решили, что так будет лучше для всех… Мы знаем, что сейчас в Кроненбурге, и хотим быть со своими».
— «Какими своими, папа, ты о чем!?» — возмутилась Габриэль. — «Все свои тут!»
Тот, покачав головой, двинулся снова навстречу. Габриэль, поняв, что папа теперь неудержим, быстро взяла какую-то полимерную накидку с контейнера. Она быстро отвернулась и, показав кулак в перчатке пленному, чтоб тот молчал, набросила ее на него. Группа людей, пришедших с ее папой, рассредоточилась среди транспортных машин, чтоб оценить степень готовности к пути в то время, как сам отец Ремис продолжил идти к ней на встречу.
— Стой дальше тебе нельзя! — резко она обратилась к нему вербально. — Вам нужна будет охрана, иначе снова попадете в засаду, но я уже не смогу помочь, понимаешь!? … Тут безопасно, отец!
Тот покачал головой, но остановился, где попросила дочь.
— Мы знаем, что твориться в Кроненбурге и, как истинные жители города, не можем оставаться в стороне. Пойми — снова начал Ремис.
— Вот, ты всегда такой упрямый был! А мать одну оставить это как!? — повысила
