Неоспоримый - Х. Р. Пенроуз

как она вернулась к своему занятию по нанесению макияжа на лицо. Не то чтобы я верил, что ей это нужно. Романа Наварро была элегантной женщиной; то, что ей перевалило за сорок, не умалило ее классической красоты.

— Ты видел своего отца? — спросила она, раскладывая вещи по ящикам.

— Кратко, — ответил я, зная, какими будут ее следующие слова.

— Ты должен сделать так, как он просит.

— И как тебе это удается? — я наклонил голову, в моем тоне прозвучала язвительность.

Она устало вздохнула.

— Я приняла свое место в этой семье, в этой жизни. Я не жалею об этом, в конце концов, я родила тебя, не так ли?

Не говоря уже о том, что ее вынудили порвать со своей частью семьи, приковав к жизни, полной бессмысленных задач, ее личность давно сменилась покорностью. Это было разочаровывающе, но я понимал, что многого не знал.

Родственники с ее стороны жили в Барселоне, и делали это уже много лет. У меня были бабушка с дедушкой, дяди, тети, двоюродные братья и сестры, с которыми я встречался несколько раз, когда был моложе. Наконец-то восстановив трещину, вызванную Гектором, я связался с ними много лет назад, и теперь мы поддерживали регулярные контакты. Они ничего так не хотели, как вернуть свою дочь и сестру домой, к ним, вернуть ее к жизни.

У меня не было выбора, кроме как похитить ее, ехать десять часов или лететь коротким рейсом. Честно говоря, я верил, что она найдет дорогу обратно. Так что, пока она не была готова, я мог только поддерживать ее. Даже если это означало выслушивать ее нелепые представления о том, как я должен слушаться ее мужа.

— Какие у тебя планы на сегодня? Я заметил платье, висевшее снаружи шкафа.

— Благотворительное мероприятие в отеле. Его спонсирует "Наварро Индастриз". Оказалось, что это довольно громкое мероприятие, даже Ортисы приехали из Мадрида.

Она схватила наряд и прошествовала в ванную, закрыв дверь, чтобы переодеться.

Я выудил телефон из кармана, двигая челюстью из стороны в сторону.

Хавьер: Семья Ортис и их окружение вскоре приземляются на близлежащем частном аэродроме. Первая остановка Гектор.

Нико: Сейчас ухожу.

Мама неторопливо вышла из ванной, разглаживая несуществующие складки на своем платье. Я встал и легонько поцеловал ее в щеку.

— Скоро увидимся.

Она сжала мою руку.

— Останься.

— Почему? — мой взгляд стал жестче. — Это потому, что семья Ортис должна появиться с минуты на минуту? Потому что Гектор думал заманить меня сюда, чтобы у меня не было выбора, кроме как столкнуться с проблемой, которая меня не касается?

Мне не нравилось, когда мной манипулировали. Даже если это была не совсем ее вина.

— Что теперь будет, мама? Преподадут ли они мне урок ведения бизнеса, основанный на соблюдении требований? Прижмут меня к земле и изобьют до полусмерти, приставив к моему сердцу пистолет, соответствующий ножу в спине?

Слезящиеся глаза свидетельствовали о ее беспокойстве, так же как и легкая дрожь в теле.

— Ты считаешь меня настолько слабых, что я перевернусь с ног на голову и позволю диктовать мне свою жизнь? Что я не выстою против них всех? — я фыркнул. — Ты, должно быть, забыла, кто я такой.

Не оставив у нее никаких сомнений в моих словах, я сбежал по ступенькам, помахав Гаэль рукой. Напряженное выражение лица и скрещенные руки Гектора дразнили меня на полпути по подъездной дорожке, когда он стоял у входа и смотрел, как я уходил.

Я объехал три затемненные машины и нажал ногой на акселератор, выезжая на главную дорогу. Открыв ее, я остановил "Порше" без включенной музыки, прислушиваясь к гудению двигателя. Пятнадцать минут спустя я припарковался на подъездной дорожке к дому бабушки, и она встретила меня у двери.

— Мой любимый, — напевала она.

Я заключил ее в объятия. Она была крошечной по сравнению с моими шестью футами четырьмя.

— Ты всем это говоришь, бабушка. Я больше не чувствую себя таким особенным.

Я ухмыльнулся, она отстранилась и прижала кухонное полотенце к моему бедру. Дикая женщина.

Выругавшись мне вполголоса, она указала на стул, беззвучно проинструктировав. Я положил телефон на стол, на всякий случай, если возникнут проблемы, о которых мне нужно будет знать немедленно. Она вернулась, передала мне кофе и села напротив. Мое внимание привлекло кресло дедушки во главе стола, я почти представил его мысленным взором, сидящим с нами. Прошло семь лет с тех пор, как он скончался, но боль от этого не утихала.

— Я всегда могу сказать, глядя на тебя, когда ты видел Гектора, — заявила она.

— И как?

— Твое тело напряжено, ты сдерживаешь себя от взрыва убийственным блеском в глазах.

Я вытер лицо рукой, взяв кофе и пытаясь избавиться от своего взвинченного настроения.

Она вздохнула.

— Что он натворил на этот раз?

— Чего же он еще не сделал? — я заметил и объяснил ей последнее, наблюдая, как вспыхивают ярость и недоверие.

— Он насмехается над именем Наварро! Компания, которую твой дедушка построил с нуля, уважаемый бизнес, в котором людям нравилось работать. Теперь там полно коррумпированных бизнесменов, набивающих карманы и наслаждающихся добычей в ущерб тем, кто усердно работает, чтобы приносить домой честную зарплату.

Схватив ее за руку через стол, я нежно сжал.

— Я знаю. Это полный бардак. Я не хочу иметь ничего общего с этим бизнесом.

— Я не виню тебя, как и твой дедушка.

В двадцать пять лет, после его смерти, я унаследовал от него значительную сумму денег, которая должна была быть передана мне независимо от того, умрет он сам или нет. Он знал о тех ожиданиях, которые возлагались на меня в том возрасте, и дал мне возможность отделиться от его сына, к большому огорчению Гектора. Их отношения стали натянутыми — даже с бабушкой — задолго до его смерти.

Эти деньги дали мне преимущество перед моим отцом, достаточное, чтобы позволить мне прокладывать свой собственный путь без посторонней помощи в течение многих лет. Он постоянно вел мое дело последние пять лет, хотя в последний год — особенно. Теперь я знал почему.

— Давай больше не будем его обсуждать. Наверное, это принесет в дом несчастье, — заметил я, и она заливисто рассмеялась.

Как раз то, чего я хотел.

— Хочешь чего-нибудь поесть? — она начала вставать, я покачал головой. — Ты слишком стройный.

Обе мои брови недоверчиво приподнялись. Я искренне полагал, что ее зрение, должно быть, ухудшалось из-за старости. Она просто привыкла к более крупному телосложению своего мужа, который был крупным мужчиной — вероятно, из-9а того, что его жена перекармливала его во