Странные вещи - Магеррам Зейналов

– Ты же собака, – сказал Крапива. – Проникни туда, узнай, что они там строят и уничтожь.

Пес умудрился усмехнуться. Совсем по-человечески.

– Думаете, я не пытался? – сказал он. – Кто-то из них всегда караулит логово. А сегодня там выставили охрану. Когда я проник в здание, один из них бросил в меня бутылкой. И чуть не попал. А еще обозвал меня «вонючей шавкой».

– Бедненький, – посочувствовала Алена и потрепала пса по гриве. – А ты не пробовал быть чуть посмелее?

– Я же сказал, – буркнул пес обиженно, – я тут один. А теперь мы – команда. Мы ведь и правда команда?

Он оглядел детей взглядом, полным надежды.

– Честно говоря, – сказал Денис, – нам пора спать. Утро вечера мудренее. Завтра все равно выходной. Встретимся в беседке утром, в десять.

– Согласна, – сказала Алена, которая спала в эти дни меньше всех. – Вряд ли за это время нас успеют поработить.

Сначала они пошли на Дзержинского. Там Алена, Ренат и Денис попрощались и разошлись по домам. А потом пес, несмотря на протесты Крапивы, проводил его до дома.

Когда Ренат вошел в квартиру, мать принялась было расспрашивать его о спектакле, но, увидев, какой он усталый, быстро отстала. Он поужинал яичницей с жареной колбасой и горячим компотом. Клевал носом, пока пил компот. А по телевизору шел в это время «Кошмар на улице Вязов».

Там девочки прыгали через скакалку и повторяли считалочку: «Пять, шесть – Фредди хочет всех вас съесть. Семь, восемь – кто-то к вам придет без спросу.

Девять, десять – никогда не спите, дети».

– Мне бы ваши проблемы, – сказал Ренат телевизору, помыл за собой посуду и отправился спать.

Прежде чем уснуть, он подумал, каким насыщенным получился его день. В него бы с легкостью уместилась неделя.

Он еще не знал, что в следующую неделю, если измерять ее в приключениях, у некоторых людей вместилась бы целая жизнь.

Глава вторая

Понедельник, 9 мая 1994 года

На следующее утро они вновь встретились на пустынной веранде детского сада «Чебурашка». Страж Врат выглядел немного виновато, как может выглядеть только пес, укравший еду со стола.

– Я вчера малость смалодушничал, – начал он. – На самом деле я – единственный, кто может более или менее незаметно проникнуть на базу врага.

– Ну да, незаметно, – фыркнула Алена и улыбнулась. – Ты себя в зеркале видел?

– До некоторой степени я видел себя со стороны. Но вы-то еще дети, и я не могу оставлять вам самые опасные задания…

Мимо пробежала орава детей, пес тут же пригнулся и стал ловить зубами блох в правой лапе.

Около веранды остановилась девочка лет восьми, лохматая, чумазая, чем-то похожая на девочковую копию Дениса. Она посмотрела на пса, прищурилась, потом перевела взгляд на затаивших дыхание ребят.

– А можно… – начала она.

– Вали отсюда, малявка, – сказал Крапива.

– Я покататься. Дай песика покататься.

– Это злой песик, смотри какой огромный. Он хрясь, и оторвет твою тупую башку.

– Ты врешь, я знаю таких песиков – это цембернарт. Они добрые, они мухи не обидят. Хочешь, я ему камнем заеду, он мне ничего не сделает, – девочка потянулась за булыжником.

Пес пригнулся еще ниже и пополз за спину Крапивы.

– Вали отсюда! – рявкнула Алена. – Он никого не катает. Он Афган прошел и нервный, укусит, и сама не заметишь, как без руки останешься.

– Да, – поддержал Денис. – Ты не знаешь, каких ужасов он в жизни повидал.

– У него сны про войну, – добавил Ренат. – Спит и ночью начинает орать человеческим голосом.

Девочка бросила булыжник на землю и рванула наутек. Когда она скрылась за поворотом, пес продолжил.

– Спасибо, ребята, – начал он, – думаю, мне пора набраться храбрости и пойти на стройку, разведать обстановку. Я буду там, а вы в школе.

– Я тут подумал и решил, что не хочу в школу, – сказал Ренат. – Училка же меня знает. И Дениса. Крапиве тоже не стоит появляться, хотя он и у другой училки.

– А я пойду в школу, – сказала Алена. – Буду следить за ней.

Алена еще вчера приняла это решение. Сначала она представила, как будет сидеть в классе, всего в нескольких метрах от чудовища.

И поняла, что не боится.

И вовсе не потому, что Синтия Ротрок не испугалась бы. А потому, что она, Алена, уже однажды хорошенько врезала этой злобной твари. И может врезать снова.

И, к тому же, она будет в кабинете с липовой училкой средь бела дня и окруженная другими учениками.

Да и сидеть дома ей было куда опаснее, чем ходить в школу.

– Остается только утрясти все с родителями, – сказал Ренат.

– Да, – сказал Денис, – проблемка.

– А вот моим все равно, – усмехнулся Крапива.

– Мы и не сомневались, – вздохнула Алена.

***

Ренат никогда не врал родителям.

Стержнем семьи Рената была честность. Что бы ни случилось, ты всегда должен говорить правду, пусть и самую горькую (например, про трояк по математике). Даже ложь во благо, свойственную другим семьям, тут не принимали.

Но в последние дни, с тех пор как появились инопланетяне, этот стержень начал давать трещину. Еесли совсем честно, все началось еще раньше – с истории с Бомбибомами, когда он не сказал родителям, что Крапива поставил его на счетчик. Он даже подумывал украсть из дома несколько книг и продать.

Какой нелепой и пустяковой казалась теперь Ренату та история. Даже с Крапивой теперь они почти подружились.

Ренат с ужасом осознал, как легко стала даваться ему мелкая ложь. Например, как он буквально на ходу придумал историю с мертвым котом, когда мать Габдула застукала их на пороге квартиры. Одно дело – мелкое мошенничество со сверстниками, вроде торговли самодельными картонками с Ван Даммом (но это была Дениса идея), а другое – врать взрослым. Они ведь не из детского мира, где все – только игра, и даже смерть условна.

Но ставки повышались, и теперь предстояло совершить самое страшное – прогулять уроки. И не один раз. И врать родителям.

Он все взвесил и решил для себя, что тотальные прогулы привлекут к нему внимание классного руководителя. А тот позвонит домой, и папа все узнает.

Ренат не знал, чего боится больше – гибели человеческой цивилизации или гнева отца. Вторая угроза казалась более конкретной.

Как именно «инопланетяне с шипящим названием» порабощают цивилизации, Ренат не знал. Не знал этого и Пес. Так что представить себе можно все что угодно.

Это мог быть, например, вирус, который превращал людей в