Раскаянье дьявола - Фруде Гранхус

немногочисленной. И, по всей видимости, интерес к ней быстро угас. — Гюру свернула салфетку и запихнула ее в пластмассовый держатель. — И как же с этим быть?

— You tell me…[5]

— Нужно попытаться тем или иным образом привлечь внимание к общине.

— Например, похитить собственного ребенка?

— И предсказать ее благополучное возвращение на третий день.

— Ну, не знаю…

— Я думаю, он где-то ее спрятал.

— А этот мужчина с рюкзаком?

— Видимо, кто-то из соучастников.

Рино покачал головой.

— Я очень надеюсь, что ты права. Это был бы наилучший вариант развития событий. Но даже если Ида вернется домой целая и невредимая, случившееся будет иметь для ее психики серьезные последствия. Ни один отец в здравом уме на это не пойдет.

— Именно так.

— Я просто не могу поверить в то, что он настолько безумен.

— Я составлю карту всех мест, где жила семья Халворсен, и всей недвижимости, которой они когда-либо владели. Может быть, отыщется какой-нибудь заброшенный домик в лесу. Нужно лишить его триумфального возвращения.

— А что, если мы оба ошибаемся?

Гюру перевела взгляд на прохожих.

— Тогда Ида уже мертва.

Через десять минут они вернулись в кабинет, где ленсман собрал всех сотрудников для краткого подведения итогов. Количество получаемых сообщений возросло, но большинство из них уже проверили и отвергли. Через тридцать часов после исчезновения Иды Халворсен у них по-прежнему не было абсолютно ничего.

В десять часов вечера Гюру сообщила, что отправляется спать. Зажатая под мышкой папка с документами свидетельствовала о том, что заснет она с мыслями об Иде. Разумеется, следствие продлится до тех пор, пока они не найдут девочку, но в какой-то момент искать придется уже останки. Рино остался в участке. Он проследил из окна за огнями «Хендая» Гюру, который повернул за угол и пропал.

Тяжелые тучи повисли над городом, хлынул ливень. Всего за несколько часов лето превратилось в осень. Рино расчистил письменный стол и положил на него большой лист бумаги, чтобы собрать воедино все сведения о трех исчезновениях.

Он начал с Ангелики Биркенес, записал дату и время похищения и возвращения девочки, а также попытался установить по картотеке Ярле Утне, где тот находился в это время. Ближайшая дата ко дню похищения была четырьмя днями позже, но заказ касался городка Бё в Вестеролене — примерно в двадцати милях по воздуху и вдвое дальше по извилистым дорогам.

За восемь дней до похищения у Утне был заказ в Финн­снесе. Замена кухни. Сколько времени такое занимает? Неделю? Сам Рино не справился бы и за полгода.

Рино переключился на Сару Санде. Здесь связь с Ярле Утне была более очевидной, хотя именно на дату похищения никаких заказов в окрестностях в картотеке не было. Но это было не так существенно, ведь он мог заприметить девочку ранее.

Рино записал время исчезновения Иды на 14:00 предыдущего дня, а время возвращения оставил открытым. Гюру наверняка настояла бы на том, чтобы записать в скобках вторник на следующей неделе. Рино снова пролистал картотеку, выписывая все заказы в пределах месяца после первого похищения. В итоге у него на руках оказалась карта, которая так ничего и не прояснила. Абсолютный туман. И блуждающий в нем Ярле Утне.

Домой Рино попал только в половине двенадцатого. Хотя Иоаким редко забирался в постель по своей воле, дожидаясь напоминания, иногда он все-таки удивлял родителей добровольным отходом ко сну, так что Рино старался открывать дверь потише. Из гостиной тут же послышался голос сына, приглушенный, но в то же время довольно агрессивный. Он говорил по телефону. Рино не нравилось заставать сына врасплох, так что в обычных обстоятельствах он бы позвенел ключами, чтобы подать знак, однако что-то подсказало ему, что на другом конце провода вовсе не шепчущая девушка, так что он прислушался. Но не успел Рино расслышать и слова, как Иоаким обернулся. Голос сразу же стал очень дружелюбным, а разговор оборвался.

— Государственная тайна?

— А?

— Твои перешептывания.

— Да это Рене. У него новая кошка.

— И что, обсуждали кошачий корм? «Вискас»?

— А?

— Шучу. На дворе ночь, Иоаким.

Не отрывая глаз от экрана мобильника, Иоаким встал и направился в свою комнату.

Рино ворочался в постели. Мысли не давали ему уснуть, а из комнаты Иоакима слышалось приглушенное бормотание. Сначала Рино хотел призвать сына к порядку и воззвать к тишине, но вместо этого представил себе карту событий, которую составил. Сразу же перед ним возникло лицо молодого Ярле Утне, а следом за ним неодобрительный взгляд Гюру.

Тем временем звуки в комнате Иоакима стихли, и прямо перед тем, как мозг погрузился в сон, хаос из имен и дат сложился в абсолютно понятную картину, которая весьма однозначно указывала на решение. Рино рывком сел в кровати, пытаясь удержать эту картинку в голове. Уже через пару минут он босиком стоял возле кухонного стола, разглядывая заполненный наклейками лист бумаги, который забрал домой из участка. Листочки все так же представляли собой хаотично разбросанные по карте места, которые никак не могли помочь вернуть Иду Халворсен домой. И все-таки Рино не мог избавиться от ощущения, что перед его глазами есть что-то, чего не видит уставший мозг, но что в конце концов окажется ключом к разгадке в деле об исчезновении девочки. Всех этих дел об исчезновении девочек.

Глава 29

Она все так же сидела в углу на полу. Девочка из соседней комнаты отвечала все реже и реже. Видимо, она была связана, и ей приходилось стучать ногами и головой, чтобы ответить. Может быть, мужчина поначалу был добр и с ней, но заговорил злым голосом, когда девочке не понравилось то, что он для нее приготовил. Может быть, после разговора злым голосом он решил сделать что-то ужасное?

Ида представила себе, как лежит на полу, связанная по рукам и ногам. Она задрожала и, всхлипывая, принялась звать маму. Она звала маму негромко, шептала, надеясь, что ее призыв каким-то магическим образом достигнет дома. Она плакала, что не может больше здесь оставаться, что ее нужно забрать прямо сейчас. Ида представила, как мама сидит за кухонным столом, грустно опустив голову. Представила, что ее призывы оставляют следы на небе — такие же, как остаются за самолетами. И мама сможет найти ее по этим следам.

Ухватившись за отчаянную надежду на то, что это может оказаться правдой, Ида попыталась проследить за своим дыханием, но вместо облачка пара у потолка выросла бесформенная тень. Девочке показалось, что в этой комнате уже кто-то сидел — кто-то такой же одинокий и испуганный. Ида подумала, что страх въелся в эти стены, и она пробудила его своим шепотом. Теперь он темным дымом наползал, поглощая солнечный свет. Ида попыталась моргнуть, чтобы избавиться от этой картинки, но действительно стало темнее, гораздо темнее. Потом она услышала раскат вдалеке и сразу за ним сильный грохот — на этот раз гораздо ближе. Казалось, на дом напало огромное рычащее чудовище. Оно поглотило почти весь свет из комнаты — мигнув голубым, лампочка над головой Иды погасла.

Грохот повторился, к нему примешались звуки отчаянного мяуканья. Снаружи было темно, как в ночь перед Рождеством. И снова раскат, сопровождаемый вспышкой, озарившей крышу и стены. На стенах, словно каракули, оставленные гигантским чернильным пером, появились тени от молний. Они постепенно исчезали, чтобы тут же по­явиться вновь. От чудовищного раската грома задрожал пол, и тени снова заметались по комнате. Иногда в свете вспышек собственные руки казались девочке синими, а иногда плюшевые зверушки превращались в страшных уродцев.

Ида зажала уши и закричала изо всех сил, и вдруг молнии исчезли. Она осторожно поднялась на ноги. В тот же момент она услышала приглушенный стук, сразу же превратившийся в равномерное журчание. Девочка увидела первые капли на окне подвала, а затем и ровные струйки дождя.

Она снова забралась на полку. Ей было видно только плотную пелену дождя. Девочка стояла на четвереньках, с удивлением наблюдая за колоссальными потоками воды. Она никогда раньше не видела