Чарли Чаплин - Питер Акройд

Одновременно Чаплин пытался «совершенствовать» себя. Есть основания предполагать, что он неофициально пригласил Констанс Колье в качестве преподавателя ораторского искусства. Эта знаменитая актриса классической школы теперь зарабатывала на жизнь тем, что учила появляющихся на голливудском небосклоне звезд актерскому мастерству и хорошим манерам.

В детстве у Чарли был сильный акцент кокни, хотя даже в начале своей сценической карьеры он пытался приобрести интонации «театрального английского». Мать тоже внесла существенный вклад в обучение сына «говорить правильно», то есть так, как, по ее мнению, должны разговаривать культурные люди. Чаплин всегда был талантливым пародистом, и уроки Ханны не пропали втуне. Вполне возможно, он имел в своем арсенале несколько разных акцентов и пользовался ими в зависимости от обстоятельств. В 20-е годы прошлого столетия говорили, что у Чарли сильный английский акцент и музыкальный, изысканный голос, в котором иногда, правда, можно услышать просторечные нотки кокни. В следующие годы у него сформировались характерные сценические интонации. Голос у Чаплина был довольно высокий, дикция слегка прерывистая, с явной американской гнусавостью и «аканьем».

Последние четыре фильма Чаплина для компании Mutual, выпущенные в 1917 году, считаются чуть ли не лучшими из всего сделанного им. Они стали плодом долгих размышлений, а сюжет и тематика по крайней мере двух из них полностью поменялись в процессе съемок. Материалом для фильма «Тихая улица» (Easy Street), по всей видимости, послужила Ист-стрит в Уолворте, где Чаплин родился – во всяком случае, так считал он сам. Декорации к картине воспроизводили обстановку Кеннингтона. Сохранились свидетельства, что Чарли давал очень подробные указания художникам-декораторам. Им было велено построить улицу и перекресток по образу квартала на Метли-стрит неподалеку от скотобойни и консервной фабрики, где он жил вместе с матерью. Как всегда, Чаплин хотел, чтобы работа была сделана незамедлительно, сию секунду, и злился на любую задержку. Откровенно говоря, сходство между Тихой улицей и Метли-стрит не так уж велико, если только не смотреть, что называется, под определенным углом. Вообще-то это просто грязная городская улица…

В фильме Чарли под влиянием религиозной дамы в исполнении Эдны Первиэнс становится полицейским. Вскоре новоявленный страж порядка сталкивается с уличным хулиганом (его играет Эрик Кэмпбелл). Далее следуют обычная суматоха и потасовка, однако темп и ритм здесь неподражаемые. Сцены драки и погони, к примеру, поставлены с такой точностью и изяществом, что все выглядит естественным, как полет птицы. В «Тихой улице» изобретательность Чаплина поистине не знает границ. В одной из сцен его герой – маленький полицейский – усмиряет громадного хулигана с помощью подручного средства: надевает ему на голову уличный фонарь и включает газ. Во время одного из дублей Чаплин поранился, но – что характерно для него – даже не вскрикнул и до конца съемки никак не реагировал на физический дискомфорт.

Роль полицейского как будто не подходит маленькому человеку, однако сам Чаплин перед выходом фильма объяснял: «Существует еще больший контраст между моей комичной походкой и всем смешным действием и распространенным представлением о достоинстве, которым должен обладать человек в полицейском мундире».

Следующий фильм, «Лечение» (The Cure), появился лишь через три месяца, что считалось беспрецедентно долгим сроком производства. В нем Чаплин играет смешного пьяницу, который сопротивляется всем призывам к сдержанности во время пребывания на водах. Сохранившиеся вырезанные кадры иллюстрируют, как исключались или переделывались сцены картины, как старые идеи вновь всплывали в последнюю минуту и как большинство эпизодов зависело от случая и импровизации. Только для первых кадров фильма потребовалось снять 84 дубля и переделать декорации.

В этот период Чаплин взял на работу публициста Карлайла Т. Робинсона, который оставался с ним следующие 14 лет. Появившись в студии Lone Star, Робинсон довольно быстро обнаружил следующее: «С Чаплином очень трудно увидеться, даже в его собственной студии. Я также понял, что никто из чужих сюда не проникнет и что звезда не любит журналистов. Чаплин не желает, чтобы его беспокоили старые друзья, даже те, которые знали Чарли, когда он играл в английских мюзик-холлах». Такое безразличие к старой дружбе было характерно для Чаплина.

Робинсон также понял, что рабочий день у него не нормирован, а бóльшую часть требований Чарли выполнить невозможно. Кроме того, у Чаплина сильные симпатии и еще более сильные антипатии. Тех, к кому он вроде бы благоволил, не любили остальные члены съемочной группы, но авторитет Чарли был настолько велик, что он сам принимал все важные решения как на съемочной площадке, так и вне ее. Ролли Тотеро вспоминает: «…он был самым милым и симпатичным человеком на свете, когда все шло хорошо. Он мог быть подобен стивенсовским Джекилу и Хайду. Из отличного парня мгновенно превращался в мерзкого типа. Достаточно было одного взгляда, и вы чувствовали, что он вас смертельно ненавидит».

Следующий фильм Чаплина для компании Mutual, «Иммигрант» (The Immigrant), вероятно, можно считать самой знаменитой картиной этого периода. Его начали снимать в студии как трагикомедию о парижских прожигателях жизни. Первая сцена происходила в декорациях дешевого ресторана. Здесь встретились герои Чарли и Эдны. Однако эпизод показался Чаплину слишком сдержанным, и в картине появился новый персонаж – огромный раздражительный официант (Эрик Кэмпбелл). Это существенно изменило ритм и тональность действия. Персонаж Чарли не в состоянии оплатить счет, и добыть деньги ему удается только после череды изобретательных и запутанных комических эпизодов. Эти кадры являют собой настоящее чудо жестов и поз, каждая из которых наполнена тревогой и ожиданием.

И тут Чаплин задумался, как молодые люди оказались в ресторане. Казалось бы, для этого есть сто и одна причина, но именно эта одна и стала идеей. Так родился сюжет о чужестранцах в Америке. Таким образом, «Иммигрант» оказался результатом размышлений и импровизации. В «вырезках» из этого фильма Чарли иногда выходит из роли, и мы видим вспышки раздражения либо даже гнева на актеров или массовку. «Стоп! Стоп!» – кричит он в одном из эпизодов, и на его лице написана ярость.

Первые 384 кадра – собственно эпизод в ресторане, а последние 345 – это сцены на корабле, который везет иммигрантов в Нью-Йорк. Чаплин как будто смакует сцены на судне и проявления морской болезни у пассажиров. Конечно, это был способ показать неустойчивость и переменчивость мира, в котором маленький человек должен любой ценой сохранять равновесие. В законченной картине эпизоды на борту корабля, снятые последними, поставлены в начало, и сюжет «Иммигранта» развивается более естественно. Фильм становится рассказом о чужестранцах, прибывающих на незнакомую землю. Так, например, при появлении на горизонте статуи Свободы офицер иммиграционной службы перекрывает выход с палубы веревкой – какая уж тут свобода?.. Это один из первых опытов Чаплина в области политической сатиры, однако никакой реакции не последовало. Чарли всегда был «чужим» в американском обществе, и типично английская склонность к морализаторству своим его сделать не могла. Он всегда стоял особняком.

Впоследствии Чаплин писал, что «Иммигрант» растрогал его больше любого другого снятого им фильма. Это история выживания в нашем жестоком мире – вопреки всему. Чарли тут одновременно обманщик и верный товарищ. В конце фильма он ведет Эдну в мэрию, чтобы заключить с ней брак, под проливным дождем, который словно подчеркивает горечь и неопределенность ситуации. Смогут ли они дать друг другу утешение в этом чужом для них мире?

Чаплин отснял более 12 190 метров пленки. Фильм, который попадет к прокатчикам, был рассчитан всего на 549 метров. Чарли просидел в монтажной комнате четыре дня и четыре ночи. Одну сцену он мог просмотреть 40 или 50 раз, удаляя дюйм в одном месте и дюйм в другом.

Он так устал, что, когда все было сделано, вместе с Сидни уехал на неделю в Сан-Франциско, а затем отправился в Сьерра-Мадре, где должен был отснять несколько сцен для своего последнего фильма на студии Mutual, «Искатель приключений» (The

Adventurer). Затем Чаплин поехал в каньон Топанга, который спускается к самому берегу, на пляж в Малибу. Здесь во время съемок он увидел большую гремучую змею, клубком свернувшуюся на дороге. Вероятно, эта картина так напугала Чарли, что он остановил съемки и возобновил работу только на следующий день. Чаплин был стопроцентным горожанином и не любил природу. Большие мотыльки и разнообразные ползучие твари, которые водились в Калифорнии, его всегда пугали.

В «Искателе приключений» главный герой бежит из тюрьмы – возможно, это была метафора окончания контракта со студией. Удирая от отряда полицейских, он проделывает каскад грандиозных трюков: то закапывается в песок, то сталкивает преследователей с обрыва. Наконец он бросается в море, где избавляется от арестантской униформы. Он слышит крики утопающих, бежит на помощь и спасает девушку и ее жениха, однако сам чуть не гибнет. Просыпается он в доме спасенной красавицы, знакомится с ее родителям и, конечно, вступает в конфликт с женихом. Чарли здесь снова самозванец… В фильме больше элементов фарса, чем обычно, и герою то и дело приходится прибегать к хитрости и изобретательности. В одном эпизоде он надевает на голову абажур и притворяется торшером, чтобы спрятаться от полиции. Он наполняет свой бокал, сливая в него вино из других… В интервью того времени Чаплин говорил, что в этой разновидности комедии он опирается на два обстоятельства: «Одно – это удовольствие, которое испытывает представитель среднего класса при виде неприятностей у богача. Второе – склонность человеческого существа самому испытывать чувства, которые он видит на сцене или на экране».