Сюжет в центре - Станислав Хабаров

После Королёва предприятием руководили сначала его первый заместитель В.П. Мишин, а затем и легендарный двигателист В.П. Глушко. С Глушко пришло и нынешнее название «Энергия». Так называлось его двигательное предприятие, объединенное с королевским в 1974 году, а затем после смерти Глушко, когда их разъединили, оставшееся у предприятия. Так и пошло – НПО «Энергия» (Научно-производственное объединение), РКК «Энергия» (Ракетно-космическая корпорация).

Что когда-то прежде умудрялись скрывать, перевозя в хитрых маскирующих вагонах, высовывается теперь из-за крыш, зданий и забора. Для чего это сделано? Для памяти.

Но всё ли сделано? В Москве есть улица Королёва и телецентр с останкинской телебашней, переименован в город Королёв бывший подмосковный Калининград, бороздили просторы океанов так называемые корабли науки – «Сергей Королёв» и «Академик Сергей Королёв», развешены памятные доски. Одна на лёгком временном здании на территории: «Здесь с 1946 по 1951 работал Главный конструктор Сергей Павлович Королёв». Есть доска на главном 65-ом корпусе КБ и неподалеку в городе у подъезда жилого дома с балконами по улице Либкнехта, с виду похожего на старинный речной пароход.

Есть ещё бронзовый памятник во весь рост в жилой части города. В Москве на аллее героев у ВДНХ поставлен памятник, напоминающий обелиск в КБ и всё-таки не такой. Есть и литературные памятники, подготовленные сначала его соратниками: «Академик С.П. Королёв. Учёный, инженер, человек» и «Творческое наследие академика Сергея Павловича Королёва». Есть высокогорный пик его имени на Памире, астероид и талассоид на Луне. И всё же мне кажется, подходящего памятника Королёву ещё не создано.

Каким представляю я себе этот достойный памятник? На мой взгляд он должен быть групповым, вроде новгородского «Тысячелетия России» или петербургского – Екатерине Второй.

На Невском проспекте, в его оживленной части, в стороне поставлен этот групповой памятник. Екатерина надо всем, а вокруг её сподвижники, говоря современным языком, инфраструктура царствования – государственные деятели, полководцы, придворные. И вокруг Королёва должны быть его сподвижники. Здесь речь идёт не о других Главных конструкторах, людях вполне самостоятельных и заслуживших персональные памятники и на групповом поставленные бы рядом с ним, и не о более низком эшелоне ведущих по изделиям. Рядом с Королёвым, чуть ниже должны по-моему встать сподвижники по каждодневному труду, замы – коренники, тянувшие свой тематический воз.

Гертруда Стайн как-то заметила, что для каждого дела требуется семь человек. Но как ограничиться семью, ведь в разные годы число заместителей Королёва доходило до двадцати?

Конечно, же это прежде всего Василий Павлович Мишин, его постоянный первый зам, наследник дела и его должности на предприятии, затем Сергей Осипович Охапкин – заместитель по конструированию; Константин Давыдович Бушуев – по проектированию летательных аппаратов, Леонид Александрович Воскресенский – по испытаниям, Борис Евсеевич Черток – по системам управления, Борис Аркадьевич Дорофеев и Евгений Васильевич Шабаров – оба испытатели.

Рядом достойны встать и другие. Двигателист Михаил Васильевич Мельников, баллистик Святослав Сергеевич Лавров, конструкторы Сергей Сергеевич Крюков и Эдуард Иванович Корженевский, Борис Викторович Раушенбах и Павел Владимирович Цыбин, а так же их «правые и левые руки» такие, как проектант Евгений Фёдорович Рязанов и другие, на плечи которых легло бремя конкретных забот, второй и третий рабочие эшелоны. Но если выделить первых «семеро смелых», то именно эти должны были украсить групповой портрет.

Выглядели они по-разному. Вальяжный Мишин, маленький Охапкин, взъерошенный как воробей, сдержанный похожий на испанца Бушуев, респектабельный Черток, шебутной Воскресенский, обычный среднестатистический Шабаров. Приводные ремни динамо-машины Королёва.

Бытует молва о деталях памятника Екатерины. У каждого из мужчин окружения императрицы в руках предмет, характеризующий размер его мужских достоинств. А что могло бы стать предметами – символами королёвских апостолов? Для Мишина это скорее всего график комплекса работ по ракете или конкретный индивидуальный машинный счёт с параметрами выведения. Бушуев держал бы в руках какой-нибудь спутник. Конечно, модель его или опирался на обтекатель, накрывший очередное «обыкновенное чудо» полезного груза – станцию или корабль. Охапкин стоял бы с важным элементом конструкции. Воскресенский с макетом стенда. Черток с паяльником. «Заржавленным электриком» называл его Королёв. Дорофеев с плёнкой телеметрии, Шабаров у переговорного устройства.

Разными они были. Каждый формировался по-своему, и главным достоинством Королёва было собрать их всех, расставить по нужным местам, создать достойный коллектив, вдохнуть в него жизнь. Он не был учёным в обычном значении этого слова, а титулы члена – корреспондента и академика стали безусловным признанием его организаторских заслуг, Honoris causa, как создателя новой отрасли, несущей и многообещающие научные ростки.

К лету 1950-го руководящий состав ОКБ определился. Первым заместителем Королёва стал Мишин, начальником проектно-исследовательского отдела – Бушуев. Сектор прочности возглавил Охапкин.

Мишин оставался его замом до кончины Королёва и продолжателем его дела. Родился Василий Павлович в деревне Бывалино под Павлово-Посадом. Его отец с матерью разошлись, умерли старший брат и сестра, и мальчик жил с дедом —«торфмейстером» на Абрамовских торфоразработках. Отца его посадили в годы репрессий. Перед войной Мишин закончил МАИ и начал работать у авиаконструктора В.Ф. Болховитинова. Затем последовали эвакуация, Билимбай, работа над ракетным перехватчиком БИ. Москва, Берлин, Прага – детективная история с поиском технического архива Вернера фон Брауна. Затем работа с Королёвым. В свои тридцать с небольшим лет Мишин стал первым замом Королёва по счёту и по значению.

Леонид Александрович Воскресенский родился 13 августа 1913 года в Павловском Посаде. Отец его был священником церкви Ивана-воина на Якиманке. Леонид не имел законченного высшего образования. С Королёвым Воскресенский познакомился в Германии, где Воскресенскому не терпелось запустить ФАУ-2. Москва не дала тогда требовавшегося разрешения.

В 1947 году, не дожидаясь когда построят стартовые площадки в Капустином Яре, он запустил рядом с КБ в Подлипках одну из первых собранных ФАУ-2. Двигатель выключить не удалось. От огня готовы были рухнуть устои стенда. Воскресенский с обыкновенным пожарным брандспойтом спас стенд.

Воскресенский испытывал все ракеты Королёва с Р-1 по Р-9. Он приезжал на полигон первым и последним покидал его. За испытательные работы Воскресенскому без защиты была присвоена степень доктора технических наук. Он был жизнелюбом и гурманом: ходил с женой в ресторан «Арагви», играл в теннис, считался завзятым театралом, катался на горных лыжах.