Мне бы в небо - Татевик Гамбарян

– Значит, у вас любовь с первого взгляда, – глубоко вздохнула Валери, слабо улыбнувшись мне, – а я была уверена, что такое случается только в кино.

– Кино снимают, вдохновившись жизнью.

– Такой, как твоя. И что вы будете делать? Ты скажешь об этом Гаю?

– Никогда.

– Аврора, что ты задумала?

– Я не могу так поступить с Гаем… Мне просто нужно пережить эти чувства, и они пройдут.

– Жаль, что Франц встретился тебе позже, чем Гай.

– Я забуду Франца.

– Сможешь?

Я подняла глаза на рыжую девушку, и она задумчиво покачала головой. Валери смотрела на меня с сожалением, будто бы чувствовала всю мою боль, все страхи и переживания. Я обняла подругу.

– Но если бы у вас с Францем все получилось… – шепнула Валери, – я стала бы такой счастливой. Вы словно созданы друг для друга. Да, вы очень разные, как небо и земля, но, мне кажется, рядом вы становитесь такими похожими.

– Мне самой так кажется. С ним я совершенно другая. Знаю, что могу вести себя, как захочется, говорить, что вздумается, и все равно понравлюсь ему.

– С ним ты настоящая, – Валери заправила мои непослушные волосы обратно в пучок, – но я боюсь, что он не сможет воплотить все твои мечты в реальность. Франц слишком молод, а ты, хоть и тоже ребенок, но намного взрослее его. У тебя полный багаж жизненного опыта, из которого ты черпаешь вдохновение, а он пока что чистый лист.

Мы не заметили, как к скамейке подошел Франц. Он застегнул свою ветровку и сел рядом со мной.

– Заждались? – Спросила Валери, немного отодвинувшись от нас.

– Тео и Луис знакомятся с какими-то девушками. Им не скучно.

– А ты почему не знакомишься?

Ответа не последовало, Валери виновато протянула:

– Прости, дурацкий вопрос.

– Именно. – Подтвердил Франц, положив голову на мое плечо.

– Вы такие милые, – Валери сложила вместе ладони, – голубки.

– Снова помирились, подружки?

Рыжая кивнула. Мы хранили затянувшееся молчание, пока Валери снова не заговорила:

– Франц, ты уверен, что хочешь вернуться в деревню?

– Да.

– Не будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

– Все равно я упустил свой шанс, может быть, единственный.

– Да, но… – Валери тщательно обдумывала свои мысли, прежде чем их озвучить, – я не совсем о футболе говорила сейчас.

– Хочешь, чтобы я влез в чужую жизнь и разрушил ее?

– Нет… я просто хочу понять, чего тебе хочется.

– Ничего.

– Тогда как Аврора может на тебя положиться?

– А она хочет этого? Спроси у нее, хочет ли она положиться на меня?

– Прекратите, – я подняла глаза к небу, – это бессмысленный разговор.

– Вот видишь, – усмехнулся Франц, – я не буду идти против ее желаний.

– Но ты бы мог!

– Нет, не мог! – Сказал он раздраженно.

– Валери, не все зависит от Франца, поверь мне.

– Гай? Но ты же не любишь его, просто скажи ему об этом. Он не будет тебя держать, да и не сможет. Он же не тиран, поймет. Ему придется смириться. Ты сама постоянно твердишь, что Гай хороший человек. Значит, он желает тебе счастья, если хороший.

Я слушала Валери с печальной улыбкой на губах, смотрела на Франца, глаза которого сияли надеждой, и мое желание скрыться от них становилось сильнее.

Я убеждалась, что одинока в своих страданиях, и лишь мне одной нужно все исправить. Люди эгоистичны, Франц и Валери эгоисты, Франц в большей мере. Он желал счастья только себе, совершенно не думая о других людях, которых может уничтожить…

Когда мы вернулись, Луиса не оказалось за нашим столиком. Тео допивал свой капучино в одиночестве.

– Ну что, где он? – Франц упал в плетеное кресло, – опять влюбился в кого-то?

– Может, в этот раз ему повезет, – сказал Тео, стараясь перебороть зевоту, – но время не подходящее, конечно. У нас поезд в семь утра, а он за девушкой ухлестывает! Я не собираюсь его ждать.

– Никто не собирается. – Франц вопросительно посмотрел на Валери, – да ладно, успокойся. Это шутка, мы не оставим твоего ненормального брата одного в центре города. А следовало бы.

– Если бы мы всякий раз оставляли тебя одного в местах, где ты знакомился с девушками, то вряд ли ты бы сейчас был с нами… – самодовольно произнесла Валери.

– Все меняется, – спокойно ответил Франц. – Может, и Луис когда-нибудь поумнеет.

– Ты серьезно собираешься поступать в медицинский университет? – Спросил Франц у рыжей, когда мы все, кроме Луиса, уселись за стол.

– Да, собираюсь. Я, в отличие от некоторых, свою мечту не бросаю, а иду до конца.

– Это не твоя мечта, а твоих родителей. Насколько я помню, с самого детства ты мечтала играть в рок-группе.

– И сейчас мечтаю. Но это другая мечта. И вообще, что ты лезешь ко мне со своими вопросами? Тебе плохо, и всем так должно быть?

– Я просто переживаю за тебя, глупышка. Ты мне как сестра.

– Знаю… – ласково произнесла Валери, взгляд ее смягчился, – но одно другому не мешает, правда? Я могу поступить в университет и играть в рок-группе. Врач и рокер по совместительству. Как вам?

Валери осталась недовольной нами. И приуныла, колупая вилкой кусочек пирога. Тео засыпал на ходу, откинувшись на спинку кресла. Мы с Францем переглянулись, когда наши ноги под столом коснулись, и он улыбнулся мне. Я до сих пор была без ума от его улыбки, и каждый раз чувствовала укол в области сердца, стоило только вспомнить, что уже завтра мы расстанемся с ним. Может быть, навсегда.

– В прошлый раз мне было намного легче тебя отпускать, – говорил Франц, когда мы возвращались домой, плененные красотой ночного города, – я был уверен, что мы снова встретимся. Но сейчас мне очень тяжело.

Мы шли рядом, и наши пальцы соприкасались, иногда Франц сжимал мою руку и снова неохотно отпускал, будто боялся моего протеста. Впереди шли друзья, но они не оглядывались, не разговаривали с нами, позволяли насладиться последними часами, проведенными в мире безутешных мечтаний.

– Ты выйдешь замуж и будешь счастлива, – продолжал Франц, – а я буду несчастлив до конца своих дней. Но я все равно буду улыбаться, вспоминая твое лицо. И твои глубокие карие глаза, в которые влюбился одним прекрасным, летним вечером. Я не представлял, что способен на такие чувства. Странное ощущение – каждое утро просыпаться, умываться перед зеркалом и в отражении видеть совсем другого человека.

– Мне знакомы твои ощущения. Мы оба изменились за это время.

– Только вспомни наше лето. Какими беззаботными мы казались тогда, а что сейчас?

– Значит, мы пережили то, что глубоко засело в нас, и что является таким важным для нашего будущего. Только подумай, человек может переживать годами нескончаемый поток эмоций, но ни одна из них не коснется его дна, глубины его души, а в один день он переживет нечто, что изменит его безвозвратно. Это случилось с нами.

– Поражаюсь тому, как ты умело подбираешь слова, – улыбнулся Франц, – у тебя большое будущее писательницы. Напишешь книгу обо мне?

– Я напишу