Души потемки - Владимир Наумов

«Броня — крепка и танки наши — быстры».

Солнце перевалило зенит, когда мои спутники стали заметно отставать. В нетерпении я молотил хвостом по ближайшему дереву. Ему это явно пришлось не по вкусу. Воспоминания о Каре на плече Клайва навели меня на интересную мысль. А почему бы им всем не оседлать меня? Так было бы гораздо проще и быстрей. Маленький ходарь догадался первым, что я от них хочу. Едва я лег на землю, Дрень-Брень по хвосту взобрался мне на спину. Клиф с Клайвом недоверчиво переглядывались, и я тихонько пододвинул их хвостом. Когда Кара последовала за лешачком, братьям ничего другого не оставалось, как присоединиться к ним. За Царга я не беспокоился. Он способен одолеть и не такие расстояния. Минут десять я дал им на обустройство — и в путь. Даже в нынешнем состоянии мне не улыбалось провести ночь в этом лесу. Видимо, деревья-людоеды как-то общались меж собой, потому что нападений больше не было. Лишь робкие попытки, которые я безжалостно пресекал.

На фоне багрового заката полыхали изумрудные всполохи. Мое ощущение силы сменила мрачная отрешенность.

Этот зверьНикогда никуда не спешит,Эта ночьНикого ни к кому не зовет,Только я, только ты,Я — ты, я — ты, я — ты,Сердце,Наше сердце живет.

В час Волка Страж-лес дал нам решающий бой. На пути у нас встало четыре древесных гиганта, густо оплетенных колючие кустарники. Я на миг притормозил, ссаживая пассажиров. На вид. Нижние ветви деревьев способны были спеленать слона. Всем нам было понятно, что настал наш последний час. Клайв откинул назад мешок и взвесив тяжелый тесак, взглянул на брата. Клиф, молча, кивнул и встал у него за спиной, прикрывая Кару. Лешачок возился у мешков, от волнения затягивая узел, а не наоборот. Царг с интересом наблюдал за ним. Окинув взглядом местность, я понял, что нас «удачно» заманили в ловушку. Пути к отступлению не было — проход буквально взорвался от высвободившихся корней. Не знаешь, что делать — делай шаг вперед.

Ночь стоит у причала,Скоро в путь,Я не в силах судьбу обыграть,В этой темной воде отраженье начала,Вижу я и как онНе хочу умирать.

Молча наливаясь холодной яростью, я пошел вперед. Взвились щупальца древесных «осьминогов», но я смел их, не останавливаясь. Клайв с братом пока бездействовали. Вся надежда на панцирь. Мне бы только добраться до ствола. Земля разверзлась, и я, не в силах вовремя затормозить, сходу ухнул в яму. Корни мигом оплели лапы. Клиф рванулся было на помощь, но Царг его опередил. Маленький храбрец сиганул без раздумий в яму и вцепился клыками в корень. Я крушил все, до чего мог дотянуться пастью, пытаясь обрести опору. Бессилие душило меня. Я еще успел заметить, как слаженно заработала «мясорубка» под названием «Сыновья отшельника». Когда они обзавелись второй парой тесаков, не знаю, но сквозь смертоносную мельницу пока не удалось никому прорваться. Надолго ли у них хватит сил? Тонкий стебель, недоступный мне, захлестнул буля поперек тела. Царг не издал ни звука, но я понял, что ему приходится туго. Стебель взмыл вверх, к нему тут же потянулось еще несколько.

«Мерцал закат, как сталь клинка…»

Амба, кончились шутки — завалился на бок и тут же перекатился на другой.

«Свою добычу смерть считала…»

Мой фокус позволил расширить яму до таких размеров, что я смог опрокинуться на спину, обрубая спинным гребнем корни.

«Бой будет завтра, а покаВзвод зарывался в облакаИ уходил по перевалу…»

Я не слышал, как ревет раненый локомотив, но со стороны мое пение напоминало нечто подобное.

Даже в воздухе Царг не собирался сдаваться. Отчаянно огрызаясь, буль все же проигрывал схватку.

«Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…»

Зря они к нам полезли и совсем уж зря обидели Царга.

«Ведь это наши горы —Они помогут нам!..»

Взмах хвоста и обрубок с булем шлепнулся на землю.

«А вот сейчас, быть может, онСвой автомат готовит к бою…»

К Дрень-Бреню подобралась колючая лиана, но он все еще возился с веревкой и совсем не замечал этого.

«Отставить разговоры!»

Я пошел по кругу, сметая заросли щупалец вокруг Кары и братьев. Им стало легче.

«Взвод лезет вверх, а у рекиТот, с кем ходил ты раньше в паре…»

Лешачок с досады хватил кулачком по мешку и заплакал.

— Улла!

Клайву понадобилось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Свист клинка, и горловина мешка отлетела в сторону.

«Мы ждем атаки до тоски,А вот альпийские стрелкиСегодня что-то не в ударе…»

— Улла, — радостно возвестил призрак появление на свет зажигательных снарядов.

«Молодец Дрень-Брень».

Я продолжал «нарезать» круги, давая возможность друзьям передохнуть.

«Отставить разговоры!Вперед и вверх, а там…»

Брошенный сильной рукой Клифа снаряд врезался в основание страж-дерева. Огонь охватил ствол. Щупальца судорожно сжались, а следом уже летело еще несколько полыхающих «подарков». Возглас ликования оповестил о нашей маленькой победе. Кара со слезами на глазах обнимала Клайва. Лешачок выплясывал джигу. Пламя добралось до кустарника, и тут произошло непредвиденное. От жара лианы стали лопаться, разбрасывая во все стороны комочки. Первым же залпом зацепило лешачка и Клифа. Дрень-Брень свалился как подкошенный. Клиф сбил с ног Кару с братом и накрыл их собой. Я кинулся к друзьям, стараясь прикрыть их своей броней. Вся поверхность поляны пошла волнами. Страж-лес готовил подземную атаку. Фонтан земли… и пучок корней метнулся к Дрень-Бреню. Я успел. Царг, ухватив лешачка за куртку, подтянул его к Клайву.

«…Ведь это наши горы —Они помогут нам!Они помогут нам!..»

Хуже было со снарядами — они кончились. Кара, придавленная Клайвом что-то шептала ему на ухо. Он отрицательно качал головой. Гримаса искажала его лицо. Я замечал лишь отдельные фрагменты, нанося ответные удары по Страж-лесу. Кара что-то запела. Клайв попытался закрыть ей рот поцелуем. Не вышло, и он смирился. Что за фарс там разыгрывается — я не слышал, оглохнув от собственного рева. Огненный смерч пронесся над лесом, запалив верхушки. На поляну, озаряя окрестности невыносимым светом, опустился Феникс. Я замер. Взмах крыла — и от деревьев остались лишь обгоревшие стволы. Сияющий взор обратился на меня, на миг наши глаза встретились. И… я вновь обратился в человека. Подошла Кара. Лицо, как у мертвеца, губы трясутся, но глаза полны решимости.