Любить сложно, не любить невозможно (СИ) - Мур Лана

Но идиллия длилась недолго, вскоре круглые ушки навострились, влажный нос задрожал, и из пасти донесся глухой рык — опустив нос к земле, к пещере вышел шакал. При взгляде на младенца, возившегося под животом кошки, в его глазах сверкнули раскаленные угольки, но опасаясь более крупного хищника, пес не решился подойти ближе. Пантера зарычала громче и обнажила страшные клыки, выпустила длинные, как кинжалы, когти, и раздался отвратительный скрежет. Шакал отскочил подальше, затем, принюхался к подувшему ветерку и, поджав хвост, ретировался по головоломным для обычного человека тропинкам. Вскоре появился Багир, коснувшись носом, поздоровался, Майра не сомневалась, с супругой, после чего та исчезла, а храбрый воин занял место рядом с малышом. Через некоторое время исчезнувшая кошка появилась так же незаметно, как как и ушла. Но вернулась не одна — в зубах, держа за шкирку, она принесла котенка.

Майра сморгнула, и видение исчезло. Слегка потерянно она смотрела как Ила перебинтовывает Ранбира. Не верилось, что видение длилось несколько минут — казалось, что перед глазами прошла целая жизнь.

Глава 24. Пантерское обаяние

Ранбир услышал порывистый вздох и повернулся — в дверях кухни стояла Майра, держа в руках дымящуюся чашечку чая. Только сейчас он понял, что находится очень близко от молодой женщины, которая, возможно, покинув его дом, побежит к врагу. Ранбир резко отстранился от растерявшейся Илы, поднялся и бросил на сестру недовольный взгляд — почему она пустила незнакомого человека и почему позволила брату на мгновение потерять самоконтроль.

— Где твой амулет? — поперхнувшись, поинтересовался Ранбир.

Майра вздрогнула, едва не опрокинув на себя кипяток. Удерживая чашечку одной рукой, второй она схватилась за шею — шнурка с камнем не было.

Похолодев, девушка стала вспоминать, где могла обронить оберег. Мысленно она проследила весь свой путь до дома, вплоть до ванной и с облегчением вспомнила, как сняла с шеи шнурок и положила на медный столик.

— Я сейчас! — развернувшись, Майра всучила несчастную чашку вышедшему из кухни Сахелю и взлетела по лестнице, задаваясь вопросом — не из-за того ли, что забыла оберег, пригрезилось то видение?

— Ужин готов, — провожая молодую хозяйку недоуменным взглядом, проговорил Сахель.

Услышав про ужин, подхватилась и Ила.

— Я задержалась, мне пора, — бормотала она, собирая в аптечку бинты и медикаменты.

Ранбир, не проронив ни слова, наблюдал за тем, как мелькают аккуратные руки. Ила замялась, не зная, как попрощаться с суровым пациентом — с детьми все было проще: погладила по голове, потрепала по щеке, улыбнулась, и вот, кроха уже сияет — здесь же, суровый взгляд мужчины, казалось, пригвождал к месту.

— Намасте, — прошелестела она, неловко, из-за аптечки, сложив ладони на уровни груди, и уже двинулась к двери, неуютно поводя плечами от прожигающего спину взгляда, как с лестницы скатилась Майра.

— Я готова проглотить целого кита, вместе с кожей и хвостом. Пойдемте скорее есть, — и запнулась, увидев удаляющуюся к двери женщину. — А вы разве не будете ужинать с нами? — удивилась она.

От неожиданности Ила запнулась и обернулась.

— Я, нет. Уже поздно, мне надо домой. В общежитии строгие порядки, — неуверенно ответила она, пасуя перед напором девушки.

— Еще не так поздно, чтобы не поужинать, но достаточно, чтобы не выходить на улицу одной. Оставайтесь, а после, Ранбир проводит вас домой. Правда, братец? — с нажимом спросила Майра и твердо взглянула на него.

Неуверенно и робко посмотрела на молодого человека и Ила, а Ранбир как раз подумал, что в теплой семейной атмосфере, умело создаваемой сестренкой, за вкусным ужином, сможет что-нибудь выведать у девушки о ее женихе.

— Разумеется, — широко и радушно улыбнулся он, сверкнув белоснежными зубами. — Оставайтесь, девушке одной небезопасно бродить по улицам. Не говоря уже о том, что некрасиво отпускать врача голодным, после того, как он так чутко отнесся к пациенту, что даже пришел на дом. Разделите с нами ужин, составите сестре компанию, а то она скучает по вечерам одна. Потом я вас провожу, — полуразвернувшись, он гостеприимно указал рукой на кухню.

Ила еще сомневалась, но подскочившая Майра взяла ее под руку и потянула к столу.

— Так, что привело вас в такую даль? Ведь мы живем за городом, — начал разговор Ранбир и почувствовал, как сестра пнула его под столом. Не меняясь в лице, он ждал ответа и наблюдал, как гостья с аппетитом уплетает рыбу. В этом она не уступала Майре. И если сестре Ранбир не удивлялся, зная как она любит все, что плавает и ползает в воде, то жадность, с которой женщина поглощала белое мясо, вгоняла в недоумение — неужели она так недоедает? Но истощенной Ила не выглядела, скорее, хрупкой.

— Я всегда после работы обхожу детей. Бывает, родители не считают нужным повторно вести их к врачу. Бывает, забывают дать лекарство и запускают болезнь, а потом дети попадают в больницу в крайне тяжелом состоянии. Мужчины, как дети, тоже бояться врачей. Я позвонила полицейскому врачу, узнала, что вы не пришли на перевязку и решила по дороге зайти к вам. Мне это несложно, а в больнице станет меньше пациентов, — отложив косточку, пояснила Ила.

— А ваш жених как относится к тому, что вы вот так вот ходите с визитами? Он вас провожает? Если надо, можете от нас позвонить.

— Я… нет. У меня нет никакого жениха, что вы? — Ила сначала порозовела, затем побледнела и коснулась пальцами повлажневшего лба.

Ранбир мог бы заподозрить ее во лжи, если бы сейчас не чувствовал того же самого — резких приливов жара, а потом, слабость. Но подобные перепады в самочувствии никак не сказывались на аппетите, кажется, со сменой жара и слабости, он только возрастал, так же как и Илы — сейчас она с удовольствием ела белый рассыпчатый рис с имбирным чатни.

Симптомы показались Ранбиру знакомыми — то же самое он чувствовал, когда в старшей школе прогулял с одноклассницей занятия. Они пошли в кино и в темном зале держались за руки. Сначала было весело, но к концу сеанса девочка почувствовала себя очень плохо, нехорошо было и самому Ранбиру. Он практически на себе донес подружку к ней домой, сказал, что она заболела и поспешил ретироваться. Всю обратную дорогу, сквозь звон в ушах, он слышал свои мысли, которые до сегодняшнего дня ни разу не приходили в голову: «Неужели она думает, что за таким слоем штукатурки, скроет свои прыщи», — подумал о проходящей мимо девушке и от неожиданности оглянулся — девушка одарила его игривым взглядом, — «Долго думала прежде чем на такую задницу натянуть джинсы?», — пронеслась новая чуждая мысль, — «Синяя сумка, красное платье, еще бы туфли желтые надела». — Тогда он, зажав уши, опрометью бросился домой, его лихорадило, и он не знал что с ним происходит, а от этого было страшно.

То в жар, то в холод его бросало всю ночь, а когда утром пришел в школу, то узнал, что та девочка заболела и осталась дома. После занятий пошел ее навестить, но его даже не пустили на порог, так девочке было плохо. Ранбир чувствовал, что это он виноват в нездоровье подруги и от этого становилось еще хуже. Вот тогда он и зарекся сближаться. Нет, сделал еще одну попытку во время учебы на юридическом. Умница, отличница, она тогда чуть не погибла, потеряв все силы, а он сдал все экзамены на отлично. Позже, осознав что натворил, Ранбир пытался пересдать экзамены, но учителя с удивлением смотрели на него и отправляли отдыхать.

И вот сейчас, после стольких лет, когда удавалось избегать соблазнов, все началось сначала, но немного не так… Не было той тошнотворной слабости, появляющейся после жаркой волны, скорее расслабляющее успокоение, да и сам жар казалось стал другим — не лихорадочный, а какой-то радостный, возбуждающий, как выплеск адреналина.

Ранбир не знал, он ли повзрослел и реагирует теперь по другому, у Илы ли другая энергетика. Не знал что чувствует она, но точно знал, что ее надо как можно скорее отвезти в общежитие, чтобы не нанести еще больший и уже непоправимый ущерб здоровью.