Веточкины путешествуют в будущее - Александр Абрамович Светов

мне побольше таблеток проглотить. Ну ничего, в другой раз буду умнее.

…О пустыне приятно читать в книгах, особенно когда сидишь в уютной комнате, забравшись с ногами на диван, а за окном шумит в листьях деревьев и барабанит по крыше дождь. Тогда и сама пустыня выглядит не такой страшной. Ты как бы слышишь звон колокольчиков, привязанных к шеям верблюдов, и этот звон кажется музыкой. И ты знаешь, что все приключения, выпавшие на долю героев, которых ты успел полюбить, кончатся благополучно.

Но если тебе только одиннадцать лет и если тебе доведется самому очутиться в центре Сахары со спутником, который младше и слабее тебя, а на двоих у вас всего лишь глоток воды в алюминиевой фляжке и шоколадка в кармане, то, скажу откровенно, тебе нельзя позавидовать.

Вероятно, и ты, читатель, посочувствовал бы Гоше и его другу, когда увидел бы их в пустыне маленькими затерянными песчинками в океане песка.

Вот уж несколько часов, как, выбиваясь из сил, они бредут по раскаленному песку в надежде встретить оазис. А где оазис — там жизнь. Ох как пожалел Гоша об утерянном видеофоне. Как бы он сейчас пригодился!

— Вась, как ты думаешь, здесь есть змеи? — спрашивает Гоша.

— Не знаю.

— А скорпионы? — помолчав, снова спрашивал Гоша.

— Скорпионы должны быть.

— А вот и нет! — пробует улыбнуться Гоша. — Всех скорпионов и пауков на земле поубивали… Это я точно знаю.

Горячий песок через подошвы ботинок жег ноги, во рту пересохло, раскаленный воздух обжигал легкие. На сотни километров вокруг не было ни кустика, ни деревца. Каждый шаг приходилось делать с величайшим трудом. Но останавливаться нельзя. Надо идти вперед, пока хватит сил. А не хватит сил — ползи! Иначе тебя ждет мучительная смерть. И знойный ветер пустыни высушит твое тело и песком занесет твои кости.

Гоша уже не раз притрагивался к фляжке, висевшей у него на боку. Ах, как хотелось приложить фляжку ко рту и хотя бы смочить потрескавшиеся губы. Жажда мучила сильнее голода. Но Гоша стойко переносил и жажду и голод. Воду и шоколадку, оставшуюся у него в кармане, он решил приберечь для Васи.

Они взобрались на гребень высокого бархана.

— Смотри, озеро! — обрадованно воскликнул Гоша, указывая вдаль.

— Я ничего не вижу, — приставив ладонь к глазам, сказал Вася. — Кругом песок.

— Ну как же ты не видишь?! Смотри, как блестит на солнце вода. А на берегу город!.. Красивый белый город! Дворцы, башни, деревья. Скорее бежим туда.

Но едва лишь они спустились с бархана, как озеро и город растаяли в знойной дымке.

— Мираж! — в отчаянии промолвил Гоша.

Вася опустился на песок. Глаза его закрылись, лицо стало бледно-желтым.

— Проснись! — тормошил его за плечи Гоша.

Но Вася не отвечал.

Гоша перочинным ножом раздвинул плотно сжатые зубы Васи и вылил ему в рот остаток воды из фляги.

Вася открыл глаза.

— Ты иди, — тихо промолвил он. — Иди один. Я все равно не дойду.

— Оставить тебя одного?! За кого ты меня принимаешь? — рассердился Гоша. — Что я — эгоист несчастный, что ли? Съешь шоколад, и тебе сразу станет лучше.

Он вынул из кармана замусоленную, наполовину растаявшую шоколадку и заставил Васю съесть ее.

— А теперь вставай. Обопрись на меня. Вот так. Идем!..

И они снова двинулись в путь.

Укрощение бури

— Смотри, какое странное небо. Желтое, как… лимон, — сказал Гоша, останавливаясь.

— А солнце… похоже на луну, — прошептал Вася. — На него совсем не больно смотреть.

— И облачко на небе. Хорошо бы дождь!

Облачко между тем быстро увеличивалось. Темная туча вскоре охватила половину небосвода. Казалось, вот-вот хлынет освежающий ливень. Но вместо дождя с воем и свистом налетел жгучий порывистый ветер, в воздухе закружилась пыль. Солнце, словно затянутое темной материей, красноватым диском тускло светило сквозь пыльную завесу.

С трудом передвигая ноги, мальчики шли навстречу ветру. Песок забивался в нос, в уши, слепил глаза. Все труднее становилось дышать.

— Что это? — испуганно воскликнул Гоша, указывая вдаль.

Прямо на них двигался огромный мохнатый столб. Вершина его уходила в небо, словно подпирая тучу. Вращаясь по спирали, столб метался из стороны в сторону, раскачиваясь и извиваясь, словно гигантский удав, танцующий под музыку ветра.

— Смерч! — крикнул Гоша и, закрыв глаза, с ужасом упал на землю.

…А в это время Ваня и Бабакин стояли перед рельефной географической картой в большом светлом зале багдадского научного центра. В этом большом красивом здании, украшенном восточным орнаментом, работало много ученых. При помощи мощных аппаратов, действующих на расстоянии, они управляли движением воздушных масс, регулировали течение рек и силы морских приливов.

Молодой ученый в белоснежной чалме и просторном бурнусе, широкими складками ниспадающем с плеч, разговаривал с Бабакиным на каком-то незнакомом Веточкину языке.

— Что он говорит? — шепотом спросил Ваня, дернув Бабакина за рукав.

— Это международный язык, — сказал Бабакин. — Все народы разговаривают на этом языке друг с другом. Мы изучаем его в школе с первого класса. Уважаемый профессор Али Гуссейн говорит, что рад помочь нам в поисках Гоши.

— Скажи ему, пусть сначала ищет здесь, — наугад ткнул в карту Ваня. — Только не знаю, найдем ли. На земном шаре теперь живет шесть миллиардов человек. В такой уйме народа отыскать Гошу труднее, чем снежинку в сугробе.

— Вовсе нет! — возразил Бабакин. — Электронно-счетная машина решает за одну секунду миллион задачек. А вот эта машина, — он кивнул на какой-то аппарат, — не только считает, но и видит на расстоянии. Профессор Али Гуссейн только что заложил в кассету фотографию Гоши. Сейчас он нажмет кнопку, и машина при помощи особого телевизионного устройства за секунду «увидит» сто миллионов человек. Если среди них окажется Гоша, то она сразу же узнает его по фотографии и покажет на экране.

На большом светящемся экране, установленном рядом с географической картой, вдруг проступили пологие берега, поросшие гигантским кустарником и высокой травой. Недалеко от берега высились корпуса фабрик и заводов, поодаль, в долине, расположились домики поселка.

Профессор произнес несколько фраз. Ване показалось, что он услышал знакомое название — Якутск.

— Постой! — воскликнул он. — Мы учили, что там тайга, тундра. Откуда же африканские джунгли?

Бабакин перевел.