Рон - Елена Венгерова

Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась «дикая» магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение.

С одной стороны это было хорошо, но с другой — возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом.

Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше «дикой».

А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону:

— Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается?

— Прости, я не совсем понял…

— Насчет чего?

— О прошлой жизни.

— А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти?

— В школе об этом не рассказывали…

— Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно.

— И все-таки?

— Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим. — У Рона вырвался возглас изумления. — Понимаешь, мы переходим с уровня на уровень. А между переходами души ждут в некоем месте, чтобы прийти в новый мир именно тогда, когда предназначено. С ожидающим можно поговорить.

— И что от них узнали?

— Только то, что я тебе рассказал. И еще, что мы не возвращаемся обратно, сюда. Как бы тебе это объяснить? Представь себе, что ты сидишь в комнате, где много дверей. Из нашей двери души уходят в несколько других, но никогда — туда, откуда вошли в комнату. Конечно, примитивная аналогия, но это вообще объяснить трудно.

— А они видели людей из других дверей? — жадно спросил Рон.

— Ну … да, но только они… они за оградой. Не имею понятия, что это значит.

— А как они выглядят?

— Там все выглядят одинаково, но как их описать, я не знаю.

— А ты сам их видел?

— Нет еще. Говорят, они ничего не помнят — ни деревьев, ни травы, ни воздуха. Даже имени своего. Вспоминают только самых родных и любимых.

— Как странно. Зачем же тогда жить… — пробормотал Рон.

— А во что верят в Ротонне? Я-то математик и о ротени ничего не знаю, хотя, конечно, должен. Она сейчас у всех на устах.

— Мы думали, что наши души уходят в страну умерших и нерожденных. Там много лесов и рек и нет глупой вражды. — мечтательно произнес мальчик. — Мы молимся духам предков, но помочь они нам могут только одним — вовремя послать на Землю нужного человека.

— Если там так хорошо, зачем же они сюда спускаются? — скептически спросил Санто.

— Не знаю. А зачем юный богатый лорд идет в солдаты или в моряки?

— Может быть, это какое-то испытание?

— Все может быть. Но этого нет. Ведь вы знаете точно. — с какой-то злостью в голосе ответил Рон.

— Да, мы знаем точно. — Санто выделил местоимение. — Хватит об этом. За работу!

У Рона было не слишком много свободного времени еще и потому, что он твердо решил получить звание мастера в здешнем цехе художников. Он посещал его не реже, чем раз в ладонь, но добился своего лишь к шестнадцати годам.

У себя в комнате он устроил небольшую мастерскую, что отнюдь не вызвало одобрения соседа. Зато после получения «мастера» Рон утроил свою энергию с целью закончить школу хоть на полгода раньше (многие выигрывали год). Мимоходом, не особенно того желая, он получил звание математикаподмастерья.

Пришло время для специализации. Из различных профессий — целитель, связист, трансформатор и так далее, Рон выбрал профессию заклинателя. Это означало, что он всерьез станет заниматься теорией заклинаний и волшебства. Рона привлекала возможность создавать самому, а кроме того, на этом поприще было больше возможностей получить звание мага, то есть мастера третьего полукружья (в отличии от подмастерьев, которых обычно называли волшебниками).

Еще Рона привлекали иллюзии. Сами по себе они не могли стать профессией, но это исскуство также высоко ценилось — их качество свидетельствовало о высокой квалификации мага. Но с ним у мальчика было не все гладко. С одной стороны, Рон, как художник, мог послать более яркий и четкий образ, но с другой, искусство иллюзии требовало подчинять себе людей, внушать им.

Рон был замкнут с детства, больше любил слушать, чем говорить, и постоянно держался в тени. Все это, конечно, не способствовало усилению властности и силы его личности. Рон это прекрасно понимал и назло самому себе и наперекор характеру побарывал робость и смущение и неустанно тренировался. Он заставлял себя смотреть в глаза людям и не опускать взгляда.

Иногда, по совету Санто, он заходил в зверинец и смотрел в глаза диким кошкам. Так Рон приобрел уверенность в себе, хотя по-прежнему не был лидером.

С товарищами по учебе Рон близко не сошелся — в школе почти не было его сверстников, а взрослые юноши, почти мужчины, конечно, не приглашали малыша в свою компанию. Да и компаний было не много. Пьяницы, любители кутежей быстро вылетали из школы, а слоняться по городу и хулиганить у учеников просто не было времени. Их новое ремесло было настолько сложно и захватывающе, что поглощало молодых людей целиком. Даже с девушками встречались далеко не все.

Время от времени, примерно раз в полгода, в школу наезжал Руджен. Он обязательно вел Рона в какой-нибудь ресторан или таверну, где друзья засиживались до полуночи.

Через четыре года после их первой встречи Руджен закончил практику (она состояла из двух частей — бродячей и неподвижной) и переехал жить в Аулэйнос. Еще через три года он приобрел там дом, а до этого снимал небольшой коттедж.

Он мечтал стать целителем, но высшего класса достичь так и не смог — это была одна из труднейших профессий, требовавшая специальных знаний. В Аулэйносе Руджен подрабатывал по мелочи, для мага всегда найдется какое-нибудь дело, хотя бы изготавливать светильники или предсказывать погоду. В итоге, он ни в чем не нуждался и даже имел неплохой доход. Гораздо более общительный, чем его юный друг, юноша находил всюду приятелей, в том числе, среди связистов, благодаря чему по-прежнему часто навещал Рона в школе.

А время все шло и шло…

* ЧАСТЬ 2. Маг-забияка. *

Глава 1. 3 апреля 968 г. п. и. Аулэйнос.

Было ясное весеннее утро в Аулэйносе. Оно было, во-первых, ранним, а во-вторых, выходным, и это объясняло, почему почти никого не было на улочке, ведшей в гору от площади (и поэтому называвшейся Горной), на углу которой стоял небольшой дом с двумя башенками и крышей, покрытой красной черепицей. Балкончик на втором этаже и узкие окна обвивал дикий виноград. Хотя большая часть дома выходила на площадь, его фасад смотрел на улицу, от которой изящной решеткой отделялся крохотный сад. Дом почему-то имел номер три, хотя стоял в самом начале.

Как мы уже сказали, на Горной улице почти никого не было. Лишь прогрохотала по камням карета, да невысокий коренастый юноша переминался с ноги на ногу на выложенном плитами тротуаре рядом с домом N% 3.

На вид юноше было чуть больше двадцати. Одет он был невзрачно, по-дорожному. Серые штаны плотно облегали его ноги и были заправлены в пыльные темные сапоги. Темнозеленая безрукавка открывала загорелые руки. Впрочем, даже под загаром было видно, что кожа молодого человека обладает от природы странным золотистым оттенком, очень приятным глазу. Лицо юноши было широким, выделялся упрямый подбородок. Стального цвета длинные кудри свободно лежали на плечах, только спереди обруч не давал им упасть на глаза. Молодой человек улыбался, предвкушая встречу с близким другом, но лицо его носило следы тревоги и озабоченности.

Лишь через несколько минут после того, как он позвонил, послышались шаркающие шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая полная женщина с очень живым и добродушным лицом.

— О, мастер Ронис, как же я рада Вас видеть! А я-то думала, что это молочник. Ну, заходите же скорей!

— Здравствуйте, тетушка Бельда, — произнес Рон (а это был именно он), наклонив голову. — Как ваша нога?

— Ох, дорогой мой, я в том возрасте, когда перемен к лучшему не ждут…

— Ну-ну-ну! Сколько я Вас помню, Вы поете одну песню, а выглядите не хуже иных девушек.

— Ой, льстец!