На крючке (ЛП) - Макинтайер Эмили

Я останавливаюсь, когда стою перед ним, мой клинок скользит под его подбородком, наклоняя его голову, пока его глаза не встречаются с моими.

— И хотя наша защита — это любезность, это лучший шанс на выживание для вашего бизнеса.

Его губы истончаются, по лицу стекают бисеринки пота.

— А если я откажусь?

Моя рука вдавливает нож глубже в его кожу.

— Мы можем выяснить, если хочешь.

— У меня… у меня больше нет денег, — заикается он.

Наклонившись, я позволяю крючковатому острию подняться вверх, вонзаясь в мясо под его подбородком, кровь стекает по лезвию и попадает на мою перчатку.

— Тогда я предлагаю тебе достать их.

— Хорошо, — хрипит он. — Пожалуйста.

Я убираю нож, стоя прямо.

— Замечательно, Джорджи, — я делаю паузу. — Могу я называть тебя так? Джорджи?

Его кадык покачивается.

— Позволь мне объяснить тебе, как все будет происходить, — я тянусь в нагрудный карман, достаю носовой платок и вытираю красное пятно с крючковатого края ножа. — Сначала ты расскажешь мне всё, что знаешь о человеке, который приходил три дня назад. А потом ты заплатишь моим друзьям, — я наклоняю голову в сторону близнецов. — То, что ты нам должен.

— Но я только что сказал, что у меня…

Я поднимаю руку.

— Я понимаю, правда. И, как я уже сказал, я разумный человек. Если ты не можешь заплатить сегодня, мы вернемся завтра. Но я чувствую, что должен предупредить тебя: я не люблю, когда меня заставляют ждать, Джорджи. Мне бы не хотелось видеть, что станет с нашей дружбой, если ты будешь испытывать мое терпение.

Я хмыкнула, покачав головой.

— Я достану.

— Потрясающе, — я ухмыляюсь. — А теперь расскажи мне об этом человеке.

— Это… это была женщина. Сказала, что в городе новый босс, и она проявила любезность, позволив мне показать свою преданность заранее.

Ярость сжимает мои внутренности. Конечно.

— Женщина, — повторяю я. — Что еще?

— Это все, — говорит он. — Это все, что я знаю. Соседи предупредили меня, чтобы я не дрался, когда вы придете требовать свои взносы, и я не хотел начинать не с того.

Я потираю подбородок одной рукой, другой верчу лезвие в пальцах.

— Я говорю тебе правду! — умоляет он.

Вздохнув, я кладу нож обратно в карман.

— Я тебе верю. Будь добр к моим мальчикам, понял? — близнецы улыбаются синхронно, шагая вперед, чтобы занять мое место.

Они немного подергают его, сделают грязную работу, которую я не хочу делать. Пошлют сообщение.

В центре моей груди застревает шар, закручиваясь, пока я не вижу только красный. Шепот не идет на пользу бизнесу, и именно к этому приведет эта неудобство. Шепот.

Женщина.

Я знаю только одну женщину, имеющую дело с влиятельным мужчиной, и они оба только что приехали в город.

Мои перчатки заляпаны каплями крови, поэтому я снимаю их и кладу в карманы, протискиваясь через входную дверь. Внезапно я отшатываюсь назад, маленькое тело врезается в мое. Стиснув челюсти, я протягиваю руки. До меня доносится запах ванили.

— Джеймс? — голос Венди звучит в моих ушах, и вот так просто мое раздражение исчезает, а на лице появляется улыбка.

— Дорогая, — мурлычу я. — Какой приятный сюрприз.

— Это ты говоришь мне, — она ухмыляется. — Что ты здесь делаешь?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на магазин, жена Джорджа стоит за прилавком и каждые несколько секунд бросает взгляд на тротуар.

— Просто выражаю свое почтение. Я знаю владельцев.

— Серьезно? — спрашивает Энджи. — Я слышала, что от их булочек можно умереть.

Я смотрю на подругу Венди, моя улыбка натянута.

— Уверен, что да.

— Не хочешь зайти с нами и перекусить? — спрашивает Венди.

— К сожалению, я не могу остаться, независимо от того, насколько внезапно улучшился вид, — мой большой палец проводит по ее челюсти, и в моей груди появляется тепло, когда яблочки ее щек краснеют. — Сходи со мной куда-нибудь завтра.

— Я работаю до трех.

— Отлично. Я заеду за тобой туда.

Наклонившись, я прижимаюсь своими губами к ее. Я хотел просто чмокнуть ее, но ее язык выскользнул и запутался в моих, и я сдерживаю стон, шум тротуара утих, когда я погрузился в ее вкус.

Будет очень жаль, когда мне придется сломать ее.

Конечно, я буду жить дальше, не задумываясь, радость от того, что я наконец-то исполнил желание всей своей жизни, смоет все сочувствие, которое я испытываю от осознания того, что она не сделала ничего плохого. Но иногда приходится идти на жертвы ради великой цели.

— Мы могли бы зайти в бар сегодня вечером, — говорит ее подруга, как только мы разрываем поцелуй. — Ты будешь там?

— Я не планировала идти, — говорит мне Венди.

— Ты должна, — отвечаю я. — Я буду занят, но мне нравится идея, что ты будешь рядом.

Она усмехается, ее глаза смягчаются, когда она наклоняется к моему прикосновению.

— Хорошо.

— Хорошая девочка, — я целую ее в лоб и отступаю назад, когда близнецы выходят из здания. — Скажи Джорджи, чтобы записал на мой счет все, что захочешь.

Глаза Венди расширяются.

— У тебя здесь есть счет?

Я убираю прядь волос за ее ухо.

— Дорогая, назови мое имя в любом месте этого города, и ты больше никогда ни за что не заплатишь.

— Какое имя? — вклинивается ее подруга.

Я смотрю на нее, моя челюсть сжимается.

— Прошу прощения?

Она закусывает нижнюю губу.

— Я просто спрашиваю… какое имя? Джеймс? Или…

Уголок моего рта дергается.

— Думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

Венди втягивает воздух.

— Крюк?

Я наклоняю голову.

— Так они меня называют.

— Почему? — спрашивает она.

— Боюсь, просто неудачное прозвище, — я подмигиваю и поворачиваюсь к близнецам, кивая им, чтобы они шли к Эскаладу, простаивающему у обочины. — Сделай мне одолжение, дорогая?

Она поднимает бровь.

— Когда придешь сегодня вечером в ВР, надень что-нибудь голубое, — я наклоняюсь, мое дыхание проходит по ее уху. — Это настолько прекрасный цвет, и я хочу провести всю ночь, представляя, как он будет выглядеть растрепанным на полу моей спальни.

Она вдыхает, и я прижимаюсь губами к ее щеке, прежде чем отойти и сесть в машину, мой член напряжен, а сердце колотится.

19. ВЕНДИ

Я сижу в формальной гостиной своего дома и жду, когда за мной заедет Энджи. Одетая во что-то голубое. Напротив меня сидит Джон, работая над очередной моделью самолета.

— Папа звонил сегодня утром, — говорит он, его голос прорезает тишину.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Я очень сомневаюсь, что это был личный звонок, просто чтобы поздороваться, и разочарование оседает в моем нутре, как кирпич, когда я знаю, без слов Джона, что он сказал ему. По телефону.

Джон сжимает кисть в кулак, делая паузу в работе, где он закрашивает черную линию на боку своего самолета.

— Слушай, он сказал мне, ясно? Так что можешь больше не смотреть на меня так.

Я медленно вдыхаю воздух.

— Что он тебе сказал?

— Что я еду в эту дурацкую школу-интернат. Все в порядке.

Вздохнув, я откидываюсь на спинку стула, положив руки на мягкие бока.

— Правда?

Его глаза переходят на меня через оправу очков.

— Имеет ли вообще значение так ли это или нет?

— Конечно, имеет.

Он отбрасывает кисть, проводит рукой по своим иссиня-черным волосам, так похожим на волосы нашей матери.

— Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это, Венди. Это то, что мы имеем, и то, что ты сидишь здесь с таким видом, будто вот-вот разрыдаешься, не помогает ситуации.

Моя грудь напряглась.

— Я не…