Побег в прошлое - Владимир Голубев

– И с оружием сдвигов никаких?

– Теоретически все правильно делаем, но качество стали плохое. Низкая квалификация мастеров. А личного опыта у нас нет. Контроля постоянного нет, Валера зашивается, карты, схемы, чертежи, всё на нем, – пожаловался Коробов.

– Мы тут беседуем, а человек в это время чертит, – посочувствовал двоюродному брату Никита.

– Неужели трудно дать ему пару помощников, – удивился Олег, – в конце работы можно отрезать им язык, чтобы не болтали.

Зимняя прогулка по лесу. Тепло, не ниже пяти градусов мороза. Мягкий пушистый снег, неглубокий, легко проходимый для лошадей, и удобный для саней. Припорошенные снегом деревья. Яркая рябина по краям дороги. Идиллия.

Веселые лица людей, разговоры, шутки и смех. В большинстве своем молодые, часто еще безусые люди. Неужели это карачевские волки пришли в курские земли грабить и убивать, уводить в плен и сжигать дома?!

Отличные лошади, прекрасные седла, новые подковы. Карачевское войско двигалось к Курску быстро, очень быстро. Никто не успел предупредить курян в крепости об опасности. Утром они проснулись от шума боя. Многие стражники не успели даже выйти из дома, а крепость уже была в руках врага. Всех живых мужчин забили в колодки и отправили в Карачев. А на следующий день по курской земле понеслись конные разъезды. Искали качевских рабов, а грабили всех подряд. Юношей, четырнадцати-шестнадцати лет, здоровых и крепких забирали в полон. Забирали в плен всех княжеских людей.

Вдоль реки Сейм (основной дороги из Рыльска в Курск) жителей всех поселков вывозили полностью, дома сжигали. Лед на реке был еще тонкий. Дома в прибрежных поселках ломали и сбрасывали в реку. По всему течению реки образовались вмерзшие в лед ежи.

Через месяц грабеж закончился. Никита уехал с войсками в Карачев. Дорога до самого Карачева была пуста на многие километры вокруг. Крепость Олег сжег. Дорога из Курска была усыпана деревянным чесноком. Двигаться по ней стало опасно. Олег, со своими террористами, отправился по второй, кружной дороге в Карачев. Местность вокруг неё, тоже следовало превратить в пустыню.

Глава 23.

Разгром.

Росава не потеряла надежды, но стала носить траур. Её отца среди курских рабов не обнаружили, и другие бывшие рабы не видели его после Карачева. Зато её подруге, Вере из Мценска, повезло. Её отца не только нашли, он даже не успел получить из дома деньги для выкупа из рабства. Вместо того, чтобы порадовать семью, и поехать в свой Мценск с любимой дочерью, купец поселился у Росавы. Вернее у Коробова старшего. Похоже, он решил не уезжать, пока Валентин не сделает его дочь Веру честной женщиной. Саму Веру он неоднократно пытался переселить к Росаве, но либо оба ломали комедию, либо традиции абсолютного женского послушания, в этой семье были разрушены. Вера твердо обжилась у Валентина.

Наконец в руках у Веры появилось самое надежное оружие – беременность. Все приметы показывали, что родится мальчик. Аппетит у беременной был хорошим, внешность не испортилась. Деление возраста Валентина и Веры на магические числа давали нужный результат. На это будущие родственники делали особый акцент.

Свадьбу играли большую. Пригласили весь отряд и мастеров со всех производств. Из Карачева все купечество и мастеровых, чиновников и стражников. Но Вера осталась недовольна. Важно не количество, а качество. Ближе к Новому Году, небольшой караван отправился в Мценск. Было решено отпраздновать свадьбу повторно там.

Миновал Новый Год, Коробовы вернулись в Карачев, а Святослав Ольгович все не приезжал. Все усилия Олега пошли уже насмарку, полностью, или частично. Конечно, его люди подновляли ловушки, добавляли препятствия на дорогах в Курск, угоняли в плен, людей, пытающихся восстановить поселки вдоль этих дорог. Но стало ясно, подготовка к войне ведется Святославом Ольговичем всерьез.

В конце февраля враг появился совсем не там, где его ждали. Святослав Ольгович спустился по реке Сейм до Десны, а затем поднялся по Десне и реке Снежеть до Карачева.

Мышкина предупредили за неделю, когда враг пришел в Брянск. Святослав Ольгович привел с собой восемь тысяч человек. Сани шли по реке в один ряд, а конные ехали по двое. Войска растянулись на десять километров, шли медленно, пешие занимали долину реки, проверяли лес на засады. Они попадали в ловушки и капканы, установленные в срочном порядке полусотней Олега. Их убивали из засад разведчики Олега. Но их было восемь тысяч!

Три раза тяжелая конница Мышкина врубалась в ряды передовой дружины князя Святослава Ольговича. Легко опрокидывала врага, уничтожала полностью весь передовой отряд, и отходила без потерь. Князь поставил в голову колонны два десятка саней. Атаки пришлось прекратить. Мышкин определил для себя основную цель – лошади. Противника нужно лишить подвижности. Стали выбивать лошадей. Жестоко, несправедливо, аморально.

Князь и бояре двигались в хвосте колонны, для снайперов они были недосягаемы.

Коробов эвакуировал город и свой поселок. Снял заключенных с песчаного карьера, рядом с городом и перегнал их на лесоповал, на самые далекие делянки. Сам Коробов с семьей, домочадцами, мастерами производств и лучшими рабочими уехал в Мценск. Туда последовали и богатейшие жители города. Народ бежал от войны.

Скоро город обезлюдел. Святослав Ольгович занял Карачев и его окрестности без особых усилий. Жители ушли, грабить было особо нечего. Карачев, поселок Коробова, все ближние поселки были сожжены дотла.

Святослав Ольгович не принимал сражений, он, просто, занимал территорию. Открытых столкновений избегал. Мелкие группы, маленькие стычки. Лучники, легкие кавалеристы. Сани, пехота с длинными копьями, и постоянный обстрел из луков. Десятикратное преимущество. Мышкин сразу понял, что проиграл. Олег не хотел признавать это до конца.

Мышкин стал уводить своих тяжелых кавалеристов в Мценск. Медленно, огрызаясь на каждом километре, переходя в контратаки. Легкая кавалерия прикрывала его отход, готовила засады. Имея по три лошади на каждого всадника, Мышкин превосходил противника вдвое по маневренности. Но враг неудержимо катился к Мценску. Десять километров в день, пять километров в день. Потери? Что такое потери для пятитысячного войска? И хотя почти три тысячи врагов остались в Карачеве, в Мценск с Мышкиным отступали всего пять сотен и соотношение осталось старым, десять к одному. Олег остался партизанить в лесах рядом с городом, и забрал с собой три сотни диверсантов.

Упорство дружины, князя Святослава Ольговича, удивляло. Холод, голод, коней практически нет, их Мышкин выбивал в первую очередь. Огромные потери. Даже не убитыми, ранеными, больными. У Никитиных интендантов, на телегах, лежали громадные запасы стрел. Дружинники Святослава Ольговича собирали стрелы, упавшие в снег. Лучники Мышкина выпускали стрелы одну за другой, пока не уставали. Дружинники князя пытались стрелять наверняка. Постоянные контратаки конников Мышкина, ночные обстрелы вражеских привалов. Каждый день князь не досчитывался полторы сотни дружинников. Через две недели, через сто километров такой дороги, преследующий Мышкина отряд сократился почти вдвое. У штабс-капитана кавалеристы тоже гибли, было много раненых. Но работал лазарет, раненых оправляли на поправку в Мценск, и противник не знал о его потерях. А если бы знал, то удвоил натиск, у Мышкина осталось меньше двух сотен кавалеристов.

Диверсанты Олега воевали реже, чем кавалеристы Мышкина. Их задача была не допустить врага к дальним поселкам, а главное сохранить тысячу пленных курян. Этих, спешно, угоняли все дальше и дальше в лес.

Непривычная война, в опустошенном крае, пугала дружинников. Внезапные нападения наводили ужас. Но случайные стрелы, и глупые ошибки уносили жизни диверсантов одного за другим.

Три недели Валентин и Валерий тратили деньги и обогащали Мценск. Закупка стрел, вербовка в свою армию охранников. Шла война, караваны ходили в одну сторону, в Елец. Спрос на охранников упал, многие сидели без работы. Братья Коробовы обещали высокую оплату, во много раз выше, чем охранники зарабатывали в караване. Но риск был большим, и желающих было мало. Мышкин брал такое пополнение с неохотой, использовал на вспомогательных направлениях, охране флангов, в редких случаях, во втором эшелоне атаки. В основном, как лучников. При малейшем поводе Мышкин отправлял наемников обратно. Именно этот подход, вдруг, повысил интерес к найму у охранников. Потерь не было, заработки были большие, беспомощность врага преувеличивалась в разы. Третья неделя дала резкий рост количества наемников, наконец, они перестали бояться, и братья вербовали по двадцать человек в день