Зов ангела - Гийом Мюссо

— Здесь темно. Перейдем на террасу, там так хорошо.

— Иду за тобой.

Дойл был человеком сложным и много повидавшим. Он делил руководство кланом со своим братом-близнецом Джонни, выбравшимся из чрева матери через пять минут после него, но никогда не соглашавшимся со своим статусом младшего. Джонни часто впадал в припадки непредсказуемого насилия, страдал параноидальной шизофренией, и его несколько раз брали, но все это чаще заканчивалось психиатрической клиникой, чем тюрьмой. Из них двоих именно Джонни был кровожадной скотиной, и Маделин всегда думала, что Дэнни дал увлечь себя во весь этот водоворот насилия во многом для того, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над братом.

Когда они вышли во двор, какой-то рыжий подошел, чтобы обыскать молодую фараоншу, но Маделин опередила его:

— Прикоснешься ко мне, и я разорву тебя пополам.

Дэнни улыбнулся и поднял руку, чтобы успокоить своих людей. Он сам попросил Маделин отдать ему свой пистолет и убедился, что она не спрятала другой на спине или на щиколотке.

— Не пытайся меня лапать!

— Я просто проверяю свои тылы: все знают, что если копы однажды захотят меня убрать, то именно тебе они поручат сделать эту грязную работенку…

Они сидели друг против друга в очаровательной беседке, увитой плющом, за столом из покрытого эмалью железа.

— Похоже, что мы в Провансе или в Италии, — начал Дойл, желая разрядить напряженность.

Маделин вздрогнула. Не так-то просто сидеть лицом к лицу с дьяволом.

Одно спасало — прежде чем стать дьяволом, Дэнни Дойл был ее школьным другом, а позже, уже в лицее, первым мальчиком, которому она позволила себя поцеловать…

— Я слушаю тебя. — Дэнни скрестил руки на груди.

Среднего роста, с каштановыми волосами, гладким и квадратным лицом, Дойл стремился походить на «господина всего мира». Маделин знала, что он обожал хамелеоний характер персонажа, сыгранного Кевином Спейси в «Обычных подозреваемых».[24] Одетый во все черное, он без хвастовства носил костюм от «Эрменеджильдо Зенья», который должен был стоить более тысячи фунтов. И в отличие от своих приспешников, Дойл не походил на карикатуру. Он даже обладал неким шармом.

— Я пришла к тебе поговорить об Элис Диксон, Дэниел.

— Это девчонка, которая пропала?

— Да. И я возглавляю расследование уже в течение трех месяцев. У тебя есть информация?

Дойл покачал головой:

— Нет, а что?

— Поклянись, что не ты стоишь за всем этим.

— А зачем мне было умыкать эту девочку?

— Чтобы заставить ее работать, чтобы использовать…

— Но ей же вроде всего четырнадцать лет!

Маделин достала из бумажника фотографию Элис.

— Она выглядит по крайней мере на шестнадцать. И она весьма привлекательна, разве нет? — Она положила снимок перед носом Дойла. — Не говори мне, что ты отказался бы пощупать ее!

Он не снес этой провокации. Быстрым движением схватил Маделин за волосы, подтащил к себе и посмотрел ей прямо в глаза.

— Во что ты играешь, Мэдди? У меня есть все недостатки на свете, у меня руки по локти в крови, и мое место в аду уже давно зарезервировано, но я никогда не трогал детей.

— Так помоги мне! — воскликнула она, освобождаясь от его захвата.

Дойл ослабил давление и с досадой бросил:

— Чего ты от меня хочешь?

— Ты знаешь всех в этом квартале, и половина людей тебе что-то должна. Ты урегулируешь проблемы в районе, ты защищаешь торговцев, ты даже организовал распределение рождественских подарков для самых бедных семей…

— Это во мне частичка Робина Гуда, — язвительно заметил Дойл.

— Куча людей обязана тебе чем-либо.

— Это основа любого бизнеса…

— Отлично, я хочу, чтобы ты использовал свою сеть, чтобы найти для меня информацию о похищении Элис.

— Какую информацию?

— Свидетельства людей, которые не пожелали иметь дело с полицией.

Дойл вздохнул и задумался на несколько секунд.

— Мэдди… Прошло уже больше трех месяцев с того момента, как эта пацанка исчезла. Ты же хорошо понимаешь, что ее не найдут ни…

— Я здесь не для того, чтобы слушать это дерьмо, — перебила его Маделин, а потом продолжила: — Ты знаком с некоторыми политиканами и деловыми людьми. И эти типы тоже тебе чем-то обязаны, хотя бы тем, что их жены или представители прессы не получили компрометирующие фотографии, где их можно увидеть в оргиях с девками по вызову. Наконец, ты лучше меня знаешь подробности, ведь этим девкам ты же и платишь…

Нервная усмешка тронула губы Дойла.

— Откуда ты это знаешь?

— Я коп, Дэниел. Ты прекрасно знаешь, что твой телефон прослушивался в течение многих месяцев.

— Телефон? Да у меня их с десяток, — пожал он плечами.

— Все равно. Я хочу, чтобы ты использовал этих «белых воротничков», чтобы мобилизовать общественное мнение.

Бармен принес бутылку бордо, которую ему удалось где-то раскопать.

— Это вам подходит, мисс?

— «О'Брион» 1989 года! — воскликнула Маделин, посмотрев на этикетку. — Мы не будем это открывать. Это эксклюзивный сорт!

Кивнув головой, Дойл, напротив, приказал бармену, чтобы тот налил им два стакана.

— Вино принадлежало этому сукиному сыну Рускоффу, который теперь покоится на шести футах под землей! Мне будет чертовски приятно выпить за его здоровье!

Чтобы не раздражать его, Маделин пригубила нектар, наблюдая за ответным ходом Дойла.

— Если я помогу тебе найти эту девочку, что я получу взамен?

— Личное удовлетворение, Божье прощение за некоторые из твоих действий, своего рода искупление…

Он усмехнулся.

— А серьезнее?

Чтобы придать себе мужества, Маделин сделала большой глоток вина. Она была готова к подобной сделке. Дойл никогда ничего не делал просто так, и именно поэтому она обратилась к нему лишь в самый последний момент.

— У нас в полиции есть стукач, который доносит нам о твоих прожектах уже несколько недель… — начала она.

Дойл покачал головой.

— Ты хочешь сказать, что в моей команде завелся крот? Ты блефуешь.

— Он предупредил нас о налете на фургон «Баттерфлай-банка», который ты наметил на следующую пятницу…

Лицо Дойла оставалось бесстрастным.

— Если я помогу тебе, ты откроешь мне его имя?

Маделин откинулась на спинку сиденья.

— Ни в коем случае, я и так уже слишком много сказала. Выкручивайся своими силами.

— Ты можешь поставить под угрозу свою репутацию, обращаясь ко мне за помощью, но ты не готова пачкать руки до конца, я тебя правильно понял?

— Дэниел, пожалуйста… Если я дам тебе имя этого парня, он будет мертв уже сегодня вечером.

— Без всякого сомнения, — ответил он, глядя на нее с нежностью, смешанной с укоризной.

Они были объединены странной связью. Кроме нее, никто никогда не называл его Дэниел, и можно было быть почти уверенным, что она немногим позволяла называть себя Мэдди.

— Тут не может быть полумер, Мэдди. Или ты ныряешь, чтобы помочь твоей девчонке, или ты отказываешься замочиться. Тебе решать.

— Ты не оставляешь мне выбора.

— «Всегда есть выбор. Это даже некая совокупность выборов». Это из какой книги? Из одного из тех романов, что ты посылала мне, когда я первый раз попал в тюрьму.

Перед своими людьми Дэниел играл роль необразованного типа, но это было далеко не так. В отличие от своего брата, он интересовался искусством и, прежде чем оказаться в тюрьме, начал изучать экономику и управление сначала в Лондоне, а потом в университете в Калифорнии.

Маделин достала сложенный лист бумаги из кармана джинсов и вручила его Дойлу.

— О'кей, вот имя нашего информатора, — сказала она и встала, чтобы уйти.

— Подожди еще пять минут, — попросил он, удержав ее за руку.

Но она высвободилась из его лап. Тогда, чтобы задержать ее еще на несколько мгновений, он вытащил из кармана зажигалку и поджег бумагу, не читая.

— Хорошо, ты выиграла.

Она согласилась снова сесть, и он наполнил ее бокал вином.

— Почему ты не бросила этот долбаный Манчестер? — спросил он, закуривая сигарету. — Ты же всегда говорила, что хотела бы жить в Париже…

— А ты, почему ты не обосновался в Соединенных Штатах? Все эти агентства по недвижимости и рестораны, что ты купил в Лос-Анджелесе, — они для чего? Просто отмываешь деньги?

Он уклонился от вопроса, погрузившись в воспоминания:

— Ты хотела открыть цветочный магазин…

— А ты мне говорил, что хотел бы писать пьесы для театра!

Дойл улыбнулся при этом воспоминании. Театральный клуб в колледже. Это было в 1988 году. Ему было четырнадцать.

— Книга моей жизни была написана еще до моего рождения! Если ты родился в Читэм-Бридж и тебя зовут Дэнни Дойл, ты не можешь уйти от своей судьбы.