Жизнь ничего не значит за зеленой стеной: записки врача - Автор неизвестен - Медицина

— Доктор Зохар, — продолжил Вайнстоун, — вам известно, что доктор Манцур является нашим вице-председателем, он будет вести всех бюджетных больных с заболеваниями пищевода.

К группе «бюджетных больных» Вайнстоун относил пациентов, у которых не было никакой медицинской страховки, либо было только обязательное минимальное страхование «Медикэр». Этих больных лечили исключительно врачи госпиталя, частные хирурги обычно не хотели тратить на них свое время. Манцур сумел добиться, чтобы госпиталь оплачивал его работу с такими больными по максимальным тарифам «Медикэр», поэтому ему платили за операции не меньше, чем зарабатывали частные хирурги.

Несмотря на уверенность в своей правоте, мне пришлось сдаться.

— Понятно, пациент ваш, доктор, — сказал я Манцуру. — Что-то еще, доктор Вайнстоун?

— Да, я надеюсь, вы согласны, что мы должны работать вместе, одной командой? — Он любезно указал в сторону Манцура.

Падрино улыбнулся и кивнул головой, как мудрый старец.

— Спасибо, доктор Зохар, благодарю вас за сотрудничество!

В конце коридора я нажал на кнопку вызова лифта и посмотрел на верхнюю панель, где поочередно зажигались и гасли индикаторы этажей: кабина слева, по-видимому, застряла на втором этаже, а правая поднялась на верхние этажи. Немного подождав, я не выдержал и решил пойти пешком. Резонирующий металлический звук сопровождал мои шаги, через несколько секунд до меня дошло, что источником звука были мои ключи.

Когда-то это была одна из наших детских забав. Мы жили тогда в развалюхе на окраине Хайфы, все знали, как раздражает этот звук нашего соседа, поляка Поднарски со второго этажа. Однажды я бежал вниз по лестнице, бряцая ключами по прутьям перил, и лицом к лицу столкнулся с Поднарски. Он зажал уши руками, безумные глаза уставились на меня, с губ слетали жалобные причитания на незнакомом языке. Он начал плакать, Я убежал, осознав наконец, что наш сосед тяжело болен, и удара ключей по металлу вполне достаточно, чтобы выбить из него последние остатки разума.

Странным образом устроена наша память… Положив ключи в карман, я поплелся по ступеням. Почему Вайнстоун становился слепым в отношении Манцура? Конечно, каждый из нас, можно сказать, угробил одного-двух больных, а некоторые даже чуть больше. Чрезмерное стремление к операциям ради денег стало стандартом, а не исключением из правил. Однако деяния нашего «крестного отца», нашего Падрино достигли крайней точки в шкале ошибок, они выходили за рамки преступной небрежности или халатности. Инкурабельным больным с гангреной стопы выполнялась открытая эндартерэктомия из подвздошных сосудов, пациентам с метастазами рака легкого в головном мозге делалась торакотомия для «биопсии опухоли» или «декортикации легкого», а умирающим больным со старческой деменцией и большими пролежнями делались операции по иссечению пролежней и закрытию их кожной пластикой, что приводило к медленной, но верной гибели пациентов. Список был ужасающе велик.

В прежние времена «крестный отец» был, несомненно, хладнокровным и уверенным хирургом, его техническое мастерство выручало в случае неверных тактических решений. Но практические навыки уже давно не помогали, и почти каждый пациент после операции на сосудах подвергался повторной операции из-за кровотечения или тромбоза. Я собрал все случаи его осложнений за последние три года, это было моей обязанностью при подготовке и проведении М&М конференций. Рассматривая каждый случай в отдельности, можно за деревьями леса не увидеть: тут ошибка в диагностике, там техническое осложнение, здесь неблагоприятное стечение обстоятельств. Но статистика не рассматривает каждый конкретный случай, она дает общий результат. Да, конечно, восемьдесят пациентов Манцура с серьезными осложнениями в итоге выжили, но проблема в том, что другие сорок два — нет. Их приговорили к смерти в операционной!

Мне стало не по себе, я вспомнил Хосе Валеса. В этот момент в моем сознании всплыла старая мелодия, и я стал напевать мотив из фильма с Джеком Николсоном. «Всегда смотри на светлую сторону твоей жизни…» Что это был за фильм? «Хорош, насколько это возможно…» Мне нравилась игра Николсона, его чувство юмора и сарказм в небольших дозах воодушевляли.

Действительно, можно смотреть на все по-другому: если мистер Поднарски умудрялся жить, то почему это не удастся Хосе Валесу? Даже в концлагере Аушвиц смертность не достигала ста процентов.

Я выехал с больничной автостоянки и двинулся на юг по Четвертой авеню в направлении скоростной трассы, по которой хотел выехать на верхнюю часть моста Верразано. Приближаясь к автоматическому шлагбауму, я посмотрел назад и увидел находящийся в слепой зоне новенький с виду «пикап Ф-350», это был довольно массивный грузовик. Странно, но это меня забеспокоило, возможно, причиной были слухи, что якобы Сусман поговаривал о найме верзил, чтобы выбить из меня непослушание. Кажется, мне уже кто-то попадался, внешне похожий на криминальную братию, а может быть, все это выдумки.

Водитель грузовика замедлил ход, пропуская меня. Завершив перестроение, я помахал в знак благодарности рукой и сбросил скорость до двадцати километров для проезда пункта оплаты. Вновь посмотрев в заднее стекло, я попробовал разглядеть водителя грузовика. У него было приметное лицо: высокий лоб, прикрытый темными волосами, густые брови практически сливались в одну линию, а морщины выдавали его возраст, ему было лет сорок пять. Я заметил широкие мощные плечи, рука, лежавшая на руле, была, пожалуй, как две мои.

Я старался не смотреть в зеркало, но получалось, что я смотрел в него чаще, чем на дорогу. Лицо водителя не выражало никаких эмоций, казалось, он был поглощен какой-то целью, я почувствовал холодок под ложечкой: неужели он преследует меня? Значит, это не сплетни и не домыслы, Сусман действительно нанял кого-то?

«Хватит дурить, ты просто параноик несчастный!»

Мы проехали несколько миль и въехали на эстакаду возле моста на Нью-Джерси, этот путь привел к южной части скоростной трассы. Грузовик не отставал от меня более чем на десять метров, несколько раз я менял полосу движения, оставляя позади транспорт, движущийся медленнее, но он по-прежнему следовал за мной. Вдруг он начал мигать мне фарами, водитель пытался что-то показать жестами, но понять его было трудно.

Паника охватила меня, шум движения значительно усилился, создавалось впечатление, что я ехал по обочине, хотя машина по прежнему находилась в левом ряду. Постепенно перестраиваясь, я подъехал к обочине. Я вовсе не хотел расправы около дома, если уж мне суждено быть битым, то только не на глазах у жены. Плавно притормаживая, я остановился, обе руки сжимали баранку, а глаза были прикованы к зеркалу заднего вида. Грузовик остановился позади моей машины. Вот так, пора платить по счетам…

Адреналин начинал действовать, я готовился к драке впервые за последние пятнадцать лет. Мне хотелось быть храбрым и вести себя как положено мужчине, но это оказалось сложно, я был напуган, мне даже в голову не приходило, что у парня могут быть совсем иные намерения.

Мне вдруг стало интересно, сколько Сусман ему заплатил, надеюсь, не слишком много…

Он постучал в окно, я нерешительно посмотрел на него, меня никогда не останавливали на дороге, чтобы побить, поэтому я не знал, что делать. Распахнуть дверь и начать драку первым, схватить стальной рычаг блокировки и размахивать им как шашкой? Пожалуй, тогда вместо банального избиения получишь пулю в голову. Выскочить через правую дверь и кинуться навстречу движению, взывая о помощи?

Я слегка опустил стекло.

— Не повезло? — спросил он басом, неудивительным для его габаритов.

— Да уж, — ответил я, пытаясь сдержать дрожь в голосе, мне не хотелось, чтобы он рассказывал Сусману, как я плакался и молил о пощаде. Если он попытается дотянуться до меня, я смогу схватить блокиратор и хорошенько врезать ему пару раз.

Стоп, я же до сих пор пристегнут ремнем безопасности, если я хочу повернуться назад, мне надо его отстегнуть… Может, лучше нажать на акселератор и уехать, или это только оттянет неизбежное?

— Знаете, в наше время никто и не подумает остановиться, чтобы помочь вам на дороге.

Он прав, кто в Нью-Йорке будет разнимать дерущихся на обочине? Все проедут мимо, сделав вид, что ничего не видели. Конечно, они расскажут об этом попозже, сидя с друзьями в баре. Я молил Господа, чтобы по шоссе проехала патрульная машина…

— Пожалуй, — согласился я, посмотрев на него. Его рост был под сто девяносто.

Он наклонился над моим окном:

— Что же, нам все равно придется это сделать.

— Да, да, придется.

Первым делом я расстегнул ремень безопасности, затем разблокировал двери и вышел из машины. Я собирался схватить блокиратор, но здравый смысл возобладал: у таких ребят всегда есть запасной вариант, что-то типа сорок пятого калибра.