Корпоративные правила - Сириус Дрейк

лишь смеялся и наслаждался ситуацией. Такое развлечение он давно не получал. Такие сильные людишки ничего не могли ему противопоставить. Даже со своими способностями. Стоило их застигнуть врасплох, и сильный борец вроде Араты Аоки ничего не мог сделать, чтобы расправиться с теми, против кого они вели борьбу. Так почему они должны медлить? Достаточно убить сильнейших, и этот мир будет их.

Арата был практически без сознания, но продолжал изо всех сил сдерживать кайдзю. Даже вися над головой «Хонды» он собрал все оставшиеся силы и попробовал ударить этого монстра. Заехал ему в голову, чем разозлил кайдзю, мечтающего о мировом господстве. Нельзя же отрывать от мысли. Кто так поступать? Лишь некультурные люди. И таким кайдзю посчитал Арату Аоки.

— Какой ты настырный… Разве можно так делать? Полежи чуток, подумай о своём поведении, — усмехнулся Хонда и отбросил Арату в дальнюю часть парковки.

Аоки пролетел пару десятков метров, и его впечатало в бетон.

С ним ещё можно было поразвлечься, но это был не единственный человек, который был здесь. Кайдзю, весь в крови Араты, посмотрел на Тецу, который после короткого звонка продолжил ползти к лифту, чтобы вызвать хоть кого-то. Телефон сломался, и шансов позвонить ещё кому-то не осталось. А людей на парковке больше не было. Тецу затормозил на короткое мгновение, увидев, как над ним пролетело тело Араты.

Хонда продолжил наслаждаться ситуацией. Какие-то беспомощные букашки сейчас пытались выжить. И никто им не поможет. Разве не может быть момента лучше, чтобы улыбаться?

— Как прекрасно. Вашему совету придётся искать людей сразу на две высокие должности, когда они освободятся. Разве не чудесно? Перестановка кадров всегда ведёт к лучшему, — хихикнул кайдзю.

Хонда посмотрел на свои руки, раздумывая, как бы ему прикончить этих двоих. Иглы — это слишком просто. Какое там любимое оружие людей долгие столетия, что даже сейчас они использовали его против кайдзю? Мечи, да? Подойдёт.

Руки кайдзю превратились в два острых меча. Он поднял их высоко и полюбовался, буквально, делом своих рук. Вот и славно. Убить людей их излюбленным оружием. Разве это не иронично? Когда ты охотишься на кого-то, то стоит учитывать, что рано или поздно сам станешь добычей. Но люди этого не понимали.

Хонда медленно подходил к Аракаве. Мужчина скулил и пытался хоть как-то волочить свою ногу, которую он перестал чувствовать. Кровавый след тянулся за ним. И если бы кайдзю был вне зоны видимости, то всё равно смог бы отыскать Аракаву. Такое невозможно было пропустить. И Хонда откровенно радовался, видя, как Аракаве было страшно. Он будто бы питался его эмоциями.

Тецу перевернулся на спину и начал ползти спиной, чтобы видеть свой оживший кошмар. Легче ему от этого не стало, но так он хоть мог понимать, когда его настигнет смерть. Жаль, что телефон был сломан. Так бы он позвонил Рике и сказал, как сильно её любит, что ему жаль, что он не увидит, как вырос его сын.

«Рю, надеюсь, ты будешь отличным человеком. Борцом, неважно… Лишь бы ты был живым и здоровым. Я рад, что ты родился у нас с Рикой…» — думал о своей семье Тецу, стараясь не размышлять о том, что «Хонда» уже навис над ним и в любую секунду мог его убить.

Хонда настолько увлёкся, что не заметил, как Аоки пришёл в себя, обошёл парковку по краю и оказался позади врага. Арата обнял кайдзю со спины и перекинул через себя, воткнув того в землю.

— Аракава, прыгай на одной ноге! Беги, быстрее! Как только можешь! Через боль! — Арата кричал это Тецу, пока держал дрожащими руками кайдзю, чувствуя, что он в любое мгновение может вырваться. — И передай дочке, что я её люблю!

Каждый из них думал о своей семье. Ради неё они работали в «Аэда». И именно семья помогала им держаться изо всех сил. Арата, Аракава — вдвоём они понимали, что им было куда возвращаться. Но вернуться мог лишь один.

Кайдзю выкарабкался из ямы бетона, в которую его вогнал директор Аоки. Через мгновение он схватил Арату за горло. Выражение его лица, которое начало плыть, стало злым. Ему уже было не до смеха. Уж слишком его раздражал Аоки, который должен был подохнуть давным-давно, но почему-то раз за разом он поднимался и бился с ним. Что ему давало силы? Почему он ещё не сдох? Хонда не понимал, почему он с таким телом ещё стоял на ногах. И, если бы Арата услышал этот вопрос, то не смог бы объяснить это кайдзю, которому было чуждо понятие «семья».

— Ты слишком живучий, — уже не человеческим голосом прошипел Хонда.

И следом взял Арату за голову трансформированной рукой. Он два раза со всей доступной в этом теле силы ударяет Арату о пол. А после швыряет обмякшее тело директора Аоки к лифту, куда стремился Тецу.

Но там бессознательное тело Араты ловит Василий, который моментально понимает, что произошло. И пусть его глаза расширились от удивления, но он не дал своим эмоциям взять вверх. Сейчас было не время думать о подобном. Тецу всё ещё был рядом с опасным существом, который уже лишь немногим походил на человека. Тело кайдзю начало плыть, и он предстал перед Василием в том виде, в котором борец его уже видел. Почему он ещё жив? Определенно это был тот кайдзю, который отрубил себе голову. И его тело вскрывали множество раз. Смог собрать себя воедино? Или же здесь было что-то другое?

— Опять ты, — фыркнул кайдзю, сосредоточив всё своё внимание на Василии, который пришёл как раз вовремя. Ему требовалось больше крови. Он вошел в раж и не хотел заканчивать своё веселье. К этому человеку у него было больше всего счётов. И именно с него Хонда и хотел начать. Неужели это судьба, что этот борец оказался здесь и сейчас? — Что же… На этот раз ты так просто не отвертишься.

Об этом же подумал и Вася, аккуратно пряча Аоки за дверью, чтобы случайно не задеть Арату.

— Шутки в сторону, — поддержал кайдзю Вася. И это было единственное, с чем он мог согласиться.

Василий врубил свою ауру и начал подходить к кайдзю, который вновь создал из обеих рук мечи. Вокруг борца всё начало трещать и искриться. Стоявшие рядом машины начали сигналить и тут же выключаться, не выдерживая давления силы ауры. Пожалуй, Вася ещё ни в одной битве в Японии не был настолько серьёзен. Последняя встреча с говорящими показала ему, что нельзя не считаться с этими