Черная Луна - Олег Маркеев

Лилит улыбнулась.

— Ладно, что сделано, то сделано. — Она продолжила монотонно, словно читала протокол: — Смерть от асфиксии в результате попадания воды в легкие. Лабораторный анализ подтвердит, что она точно соответствует жидкому дерьму Москвы-реки. Сквозное ранение в затылочной области с выходом в ротовой полости несовместимо с жизнью, но посмертная экспертиза мозгового вещества установит, что погибший в момент смерти находился в сознании. В крови и тканях следов яда, алкоголя и наркотиков не обнаружат. Порез левой пятки, остатки стекла в ране. Картина ясна — плавал, порезался, потерял равновесие, ударился затылком о штырь. Следов насилия нет, под ногтями чужой кожи нет, я специально страховалась. — Лилит стряхнула пепел. — Несчастный случай.

— А что он делал в такое время на канале?

— Отработают знакомых и соседей, в пять минут установят, что каждый вечер этот фанат здоровья бегал по пять километров и до осени купался в канале. На этом самом месте. — Она опустила солнцезащитный козырек, навела на себя приклеенное к нему маленькое зеркальце. Растрепала влажные волосы. — М-да, ну и рожа у тебя, Шарапов.

— В прокуратуре дураков нет. — Хан щелкнул зажигалкой, прикурил свою сигарету.

— Там работают люди. Хан. Обычные люди. Им зарплаты не платят, дети у них болеют, жены пилят. А у каждого минимум по десять дел, которые надо грамотно довести до суда. За неделю спишут этот труп на смерть по неосторожности. Грамотно и доказуемо. Или думаешь, что найдется патриот и трудоголик, который начнет копать глубже, чем надо? — Лилит усмехнулась. — Лично я сомневаюсь. Ты бы лучше молился, чтобы твоего прапора до завтра не нашли!

Хан медленно повернул к ней лицо.

— Его труп мы спрятали надежно, я гарантирую. А ты свой выложила на виду. Стоит поднять его личное дело в военкомате, и сразу же все встанут на уши.

— Во-первых, запись о допуске к работе с таким штуками, как изделие «Капкан», в обычном личном деле не ставят. Надо запрашивать Минобороны. А во-вторых, у них просто нет времени. Когда привезешь фугасы?

— Они уже в Москве. — Хан опустил стекло, выбросил окурок.

Лилит сузила глаза. Откинулась на сиденье, прижав колени к панели. Горячий воздух нежно гладил ноги. Сигарета медленно дотлевала в ее пальцах, но она не чувствовала приближающегося к коже жаркого уголька.

— Ты специально молчал об этом, Хан, — прошептала она. — Ждал, получится у меня или нет, так? У канала ты не просто страховал меня, ты контролировал, как тогда, на озере.

— Да. — Свет фонаря упал на его лицо. Беспощадное и равнодушное лицо восточного бога. — Ты моя госпожа, Ли, я всегда буду рядом с тобой и выполню любой приказ. Но если ты совершишь ошибку, я стану твоим палачом.

Лилит уронила окурок в пепельницу. Провела ладонью по телу. Странно, но платье почти высохло. Пожар, полыхавший внутри, превратился в ровное тепло.

Она отметила, что температура тела стала ненормально высокой, но это ее ничуть не тревожило. Знала, так и должно быть.

— У меня получилось, Хан.

— Да, Лилит, я видел.

Хан положил руку на ее горячее бедро. Лилит устало улыбнулась.

— Поехали, Хан.

— Домой?

— Да. — Она погладила его по жестким волосам, царапнула ногтем за ухом. — Спать хочу, умираю.

Когда выехали на Кольцевую, она уже крепко спала, свернувшись калачиком на сиденье. Хан вел машину осторожно, стараясь не попадать в выбоины, залитые водой. Но все же машину несколько раз жестко подбросило, и тогда Лилит вздрагивала и тихо постанывала во сне.

Ливень кончился. Небо очистилось от туч, легкие и прозрачные, как пушинки, облачка несло к горизонту, вслед уходящей грозе. Хан опустил стекло, в салон ворвался горьковатый запах мокрых тополей.

Дикая Охота

Гроза ушла из города. В небе ярко разгорались звезды. Мокрая листва отливала металлом. Стало как-то не по-городскому тихо. И запахи были особенные, только в лесу после дождя пахнет так: грибами, папоротником и прелой прошлогодней листвой.

Максимов стоял у открытого окна, в руке все еще держал последний лист из архива Инквизитора. Схема: круг, перечеркнутый крестом, и краткий комментарий. Почерк быстрый, бисерный. Словно Инквизитор торопился оставить записку тому, кто пойдет по его следам.

«Сейчас мне абсолютно ясно, каким путем идет Лилит. Как и во всяком ритуале черной магии, она движется по кругу против хода солнца. Во время ритуала по внешним сторонам магического круга, в соответствии со сторонами света, устанавливают светильники символизирующие Башни, в которых обитают Гтоажники, обладающие силой, соответствующей значению башни. Башни в точности соответствует основным стихиям и первоэлементам языческого мира. Запад — „вода“, качество — интуиция, духовный поиск. Юг — „огонь“, качество — энергия, сила. Восток — „воздух“, качество — знания, интеллект. Север — „земля“, качество — стабильность, управление смертью и рождением.

Разрушив Башню и лишив силы Стражника, Лилит приобретает необходимые ей черты для полного и законченного воплощения в образе „невесты Рогатого бога“. Отнять силу у Стражника можно лишь в магическом обряде жертвоприношения. Первым был послушник, заколотый на Горюн-камне. Следом погибнет человек, рожденный под знаком Марса, вероятно — профессиональный военный. Третьим будет интеллектуал, перед знаниями которого преклоняется Лилит. Последним — Стражник Севера, Хранитель Земли.

О нем следует упомянуть отдельно. Ритуал магии требует, чтобы ведьма входила выходила из магического круга с северной стороны — через Башню Севера, символизирующую смерть. В таком случае Стражника Севера правильнее будет называть Стражем Порога. В его руках ключи от Врат, закрывающих вход в Нижний мир, в его же руках жизнь и смерть ведьмы. Если первых трех Стражников ведьма опознает сама из числа своих знакомых, то, по поверью. Стражник Севера приходит сам. Если для преодоления первых трех препятствий достаточно воли, злобы и веры, то для последнего потребуется все могущество ведьмы. Против нее в лице Стража Порога восстают все силы земли, противящиеся вторжению сил Нижнего мира.

У Лилит осталась всего неделя, чтобы разрушить оставшиеся Башни и разорвать магический круг. Не позднее двадцать первого числа, чтобы привлечь внимание Рогатого бога, она должна будет принести стотысячную жертву, буквально — „предать огню великий город и создать озеро крови меж семи холмов“, как написано в одной древней книге. Лишь после этого в ночь на шестое июля, в день рождения Сатаны, она выпьет вино, смешанное с кровью на свадебном пиру и все склонятся перед Лилит — супругой Рогатого бога. А мы, наш мир перестанет существовать. И произойдет это в один миг, как рождается безумие, пожирающее разум».

Максимов отложил лист. Втянул носом ночной воздух. Ночь пахла лесом.

Он вспомнил, что в сотне метров от дома раскинулся парк Тимирязевской академии, одичавший и запущенный, настоящий лес. Инквизитор, надо отдать ему должное, позволял себе некоторые странности. Улочка, на которой стоял дом, называлась странно — Сенная сторожка. И по аллейкам парка приятно прогуляться после нескольких часов работы за письменным столом. Только место это странное и страшное. Уж кто-кто, а Инквизитор просто обязан был это знать.

Сегодня лишь груда кирпичей осталась на том месте, где стоял грот, в котором первый революционер Нечаев повесил студентика, заподозренного в связях с охранкой. Знаменательное событие в нескончаемой истории русской революции. Нечаев написал «Катехизис революционера» — правила жизни и «кодекс чести» борца за свободу, поразительно напоминающие клятву сатаниста. Вряд ли это знали восторженные гимназисты и курсистки, игравшие в революцию и зубрившие по ночам «Катехизис». Достоевский, судя по всему, знал доподлинно о подпольщиках-революционерах многое, как сейчас говорят, — сакральное. Роман о Нечаеве он назвал гениально кратко — «Бесы». Кстати, подпольная группа Нечаева называлась странно — «Черный передел». Светлым будущим человечества от такого названия, естественно, и не пахнет.

Совпадение или нет, но именно в этом парке в девяностом лютовал серийный убийца и насильник. Возможно, спустя сто лет жертвенник сатанистов потребовал новых кровавых даров, и нашелся человек, услышавший зов.

Максимов не сомневался, что Инквизитор намеренно выбрал для «мастерской» именно этот район. Парк был одним из «Порогов», вратами, ведущими в преисподнюю. Очевидно, прогулки по запущенному одичалому парку помогали Инквизитору сохранять форму, как ежедневные тренировки боксера-профессионала.

— Черт! — Он щелчком отправил окурок в темноту.

Вернулся к столу, лихорадочно перебрал содержимое папки.

Газетная заметка со статьей о парке и Нечаеве, это ее он только что невольно вспомнил. В центре, обтекаемая колонками текста, фотография грота в диком лесу. Художник наложил на черный проем рогатую морду Сатаны. Для профанов — картинка, для знающих — знак.