Кровь, Молоко и Шоколад. Часть первая - Кэмерон Джейс

палец и сунул в рот, облизывая его, зажмурив глаза. — И это не просто какая-то кровь, или молоко и шоколадом. — Похоже, для него это было действительно вкусно. — Я отпущу тебя. — Он подал сигнал только что вошедшим стражникам и развязал меня. Они были высокие и сильные, так что борьбе я предпочла выбрать бегство. Пока рано. Я ведь не знала где я находилась.

Ночная Скорбь обернулся к мужчине в плаще.

— Пошлите за ним, — приказал он. — Я хочу, чтобы он завладел ею. Сейчас же! — закричал он, сжимая кулаки, на широкой шее выступили красные вены. Жидкость в ванне тотчас же забурлила, кровь, молоко и шоколад смешались воедино бурным потоком. — Посмотрим, та ли она кто нам нужен.

Несколько закутанных в плащи мужчин втолкнули через стальную дверь незнакомца в красном плаще. Широкоплечего мужчину. Его руки были связаны, тем не менее, двое едва сдерживали его. Он казался сильным, его взяли лишь численностью. Еще один заложник, подумала я, так сильно он хотел освободиться.

— Надеюсь, ты уже познакомилась с моим сыном, Ангелом фон Сорроу, — гордо объявил Ночь, сдергивая капюшон с Ангела.

— Продавец яблок? — Мое сердце разбилось на кусочки. Слишком много сюрпризов. Впервые, я поняла, что Ангел предал моего отца и мою страну. Он оказался не продавцом яблок, а членом семьи Сорроу. Разве он не говорил, что его фамилия Хассенфлаг? Он и был тем самым вампиром, что должен был убить меня?

В тот день мне было плевать, погибну я, или останусь в живых. Как Ангел мог предать меня? Тогда я впервые поняла, что мир не так уж дружелюбен, как кажется. Меня держали в четырех стенах, и я даже не знала, каков мир в самом деле. Предательство было первичным впечатлением.

— Это была милая маленькая уловка, чтобы одурачить тебя и проникнуть во дворец, чтоб разузнать о тебе. — Усмехнулся Ночь. — Видишь ли, мой дорогой сын еще полностью не обратился в вампира. Мы устроили церемонию его полного обращения, так что я отправил его в Германию, а затем и в Австрию, выдав его за человека. Твой отец не почувствовал его, потому что он еще полукровка. Карнштейны пока не научились находить полукровок. Годами, мой сын был полезен для нас, учился как думают и ведут себя люди, чтобы вскоре мы смогли завладеть этим миром.

— Почему Вы делаете это? Если мне суждено умереть, позвольте хотя бы узнать.

— Потому что люди годами охотились и убивали нас, думая, что мы всего лишь жалкие крысы, заражающие мир болезнью. — На мгновение, в словах Ночной Скорби промелькнула боль. Вскоре он снова повысил свой охрипший голос, словно актер в Шекспировской пьесе. — Вы ошибочно сжигаете всех, кто отличается от вас: к примеру, женщин, что вы зовете ведьмами. Люди уничтожают все, что ново для них, потому что они попросту не могут это понять. Они не способны разглядеть красоту за клыками и кровью. Вы обращаетесь с нами, как с ходячей чумой, думая, что вы высшие создания на земле. Мы — вампиры, вершина бытия. А не вы. В нас гораздо больше силы, чем в человеке. Мы — нечто новое и прекрасное. Знаю, мы создаем впечатление злобных существ, но это вовсе не так. Вампиры просто отличаются от людей своим образом жизни. Люди должны уступить нам место, для жизни.

— Что за бред Вы несете? — выплюнула я. — Вы убиваете людей. Вы пьете их кровь.

— Люди пьют кровь другим людям каждый день, — ответил Ночь. — Взгляни на войны и нищету вокруг тебя. Но ведь ты — Карнштейн. Ты не поймешь. — Он обернулся и схватил сына за волосы. Это было жестоко. Глаза Ангела налились кровью и он постарался отвести взгляд. Я не знала, то ли страх, то ли стыд парализовал его. В Штирии он выглядел сильным и свирепым.

Что с ним случилось?

— Возьми ее, сын мой, — потребовал Ночь. — Она такая сладкая. Она станет твоей первой, и ты сможешь обратиться в вампира. И, быть может, она та, кого мы ищем для тебя. — Он уже во второй раз упомянул об этом. Интересно, кем он считал меня на самом деле.

— Я не хочу! — простонал Ангел, вырываясь из рук отца. — Я не хочу становиться вампиром. Я не хочу быть таким как ты!

Ночь ударил сына по лицу. Это было нечто большее, чем простая пощечина. он оставил на его щеке шрам, очень похожий на свой собственный. В отличие от Ночной Скорби, шрам Ангела мгновенно затянулся. Я оказалась в замешательстве.

— Ты такой же вампир, как и я. — Ночь стиснул лицо сына длинными пальцами, лоб ко лбу, словно умолял. — Ты — Сорроу. У тебя нет выбора. То время, что ты провел с людьми, смягчило твое сердце. Ты должен был испробовать ее крови во время поездки в их замок. Я принес ее сюда, к тебе, так что больше никаких отговорок.

— Не могу, — взмолился Ангел. Он по-прежнему любил своего отца, не смотря на то, что эта любовь была нездоровой. — Я просто не могу. Пытай меня, как тебе только вздумается. Если бы я только мог стать человеком, я бы продал свою душу в обмен на это.

Ночная Скорбь снова ударил сына по лицу, оставляя длинный надрез.

— В этом-то вся проблема полукровок. Они думают, что у них есть душа. Ты думаешь, что не похож на меня? Думаешь, будь ты человеком, ты бы смог исцелиться?

— Быть может, у меня кровь Сорроу, но только не сердце, — произнес Ангел, испытывая удачу еще раз, прежде чем приспешник обратит его.

— У тебя нет сердца, — закатил глаза Ночь. — У тебя нет души. Ты лишь думаешь иначе. Теперь, возьми же ее, или я тебя заставлю.

— Ты меня не заставишь!

Ночь сделал шаг назад и достал из-за пазухи небольшую флейту. Она была сделана из дерева и в ней было семь отверстий. Я не поняла, почему Ангела и приспешников охватила паника. Странным образом, Ночь начал наигрывать мелодию на своей флейте. Его образ напомнил мне о Крысолове, о котором рассказывал отец. Что если Ночная Скорбь и был тем самым Крысоловом? Что если это была та самая мелодия, о которой рассказывал отец? Я не знала. Впрочем, перефразирую… я не могла знать. Мелодия ничем не запоминалась. То есть, я могла где-то ее слышать, но повторить или вспомнить ее я не смогла бы. А самое важное, она оказывала огромное влияние на Ангела. Золотой оттенок в его глазах пропал, уступив место кроваво-красному, который становился все более интенсивным, по мере того,