Такеши Китано. Автобиография - Такеши Китано

Состояние нашей телерадиокомпании Эн-эйч-кей — вопрос щекотливый. Помимо финансирования, мне кажется, проблема канала заключается в отсутствии внутренней конкуренции. Без здорового соперничества дальнейшее развитие невозможно. Любой сотрудник может с лёгкостью просидеть тридцать лет до пенсии в одном из отделов, сняв всего пару программ и три-четыре документальных фильма. Как думаете, сколько среди всех них настоящих режиссёров? Сравним, к примеру, Эн-эйч-кей с телеканалом Би-би-си, который я смотрю ежедневно: программы британской телекомпании в тысячу раз интереснее наших. Что касается ежедневных новостей, то подача информации на Эн-эйч-кей несопоставима не только с Би-би-си, но и с Си-эн-эн. Почему, спросите вы? Японские журналисты слишком придерживаются правил. Им не хватает полномочий, потому что они не готовы за них бороться. Большинство наших журналистов приноравливаются к ситуации и только укрепляют авторитаризм.

На Эн-эйч-кей вся власть сосредоточена не только в руках высшего руководства канала, но и некоторых бюрократов и политиков, путающих информацию с журналистикой. Кроме того, напомню, что каждый год бюджет Эн-эйч-кей обсуждается и одобряется парламентом... Конечно, время от времени в эфире спутниковых каналов студии (BS-1 и BS-2) появляются стоящие, в основном документальные программы. Правда, показывают их обычно поздно ночью. Мне кажется, несмотря на то что семичасовые новости Эн-эйч-кей собирают множество зрителей, им не хватает вдохновения. Они слишком безразличны. Правда, для большинства зрителей Эн-эйч-кей останется каналом номер один. В случае серьёзного кризиса или, к примеру, землетрясения все японцы переключатся именно на него. Для многих само собой разумеется, что то, что говорят на этом канале, — правда.

Не важно, что японское телевидение стало скорее жертвой не прямой цензуры, а саморегулирования. О нём знают все профессиональные телевизионщики Японии, и не только на Эн-эйч-кей. У нас в стране ни один продюсер или режиссёр не может свободно отбирать информацию. Решение принимается наверху, затем отсеиваются факты, противоречащие интересам рекламодателей — если канал частный — или нарушающие редакционную политику.

Даже сегодня я сам порой подвергаюсь цензуре. Есть вещи или некоторые мои комментарии, которые в эфир не пропустят. Кто запрещает? Кто режет? Конечно, мы связаны с рекламодателями. Известные фирмы за свои деньги хотят, чтобы их упоминали в программе несколько раз: в самом начале, в конце программы и во время рекламной паузы. Естественно, к ним за лишние слова никто не придирается. Каналы слишком боятся исков... Такова реальность нашего телевидения.

Уверяю вас, если бы я был главой компании, перевернул бы все вверх дном. Разнёс бы вдребезги корпоративную систему, изничтожив самоцензуру, заразу японских СМИ. Поверьте, мне часами приходится бороться за содержание моих программ. Порой приходится проявлять гибкость, чтобы некоторые важные для меня вещи вышли в эфир.

Из-за отсутствия реальной свободы, журналисты часто — я не скажу систематически — искажают информацию. Часто мне кажется, что нельзя воспринимать информацию, как нам её подают. В индустрии японского телевидения считают рискованным проведение расследований. Правда заключается в том, что журналисты — непрофессионалы. Вот почему каждый должен самостоятельно проверять информацию по различным источникам.

Новости шлифуются, чтобы удовлетворить интересы конкретной «высокой» публики. Запретные материалы тщательно отсеиваются. Уверяю вас, что некоторые неприятные дела сознательно замалчивались в большинстве средств массовой информации.

Вероятно, вам известна история Сагавы, «японского каннибала», убившего молодую голландку в Париже и расчленившего её труп. Его поистине ужасающее преступление должно было быть строго наказано. Однако его адвокаты при поддержке влиятельных лиц из Японии доказали французам, что Сагава невменяем и должен быть выслан на родину. Правда, лично я уверен, что в момент совершения преступления он полностью отвечал за свои действия. Просто японские политики надавили, и в итоге он был депортирован домой. Во Франции, как и во всей Европе, образ нашей страны был сильно подмочен этой ужасающей историей... В итоге Сагаве удалось вернуться. Была ли его свобода результатом определённых договоренностей или нет? В любом случае у Сагавы были влиятельные покровители. Поговаривали, что отец его был миллиардером, одним из самых богатых людей в стране.

Думаете, когда Сагава вернулся в Японию, его судили? Или поместили в специальную психиатрическую лечебницу? На самом деле Сагава никогда не был по-настоящему наказан. Представьте состояние членов семьи несчастной девушки... В Японии Сагава оставлен на воле под присмотром правоохранительных органов, так как таким людям всё-таки нельзя свободно разгуливать по улицам. Однако некоторые СМИ сделали из Сагавы настоящую знаменитость и более того — признали его «экспертом каннибализма». Некоторые в шутку звали его «Французским студентом». У него брали интервью, к примеру во время обеда, пока он поглощал сырое мясо! Уму непостижимо! С тех пор мы не сильно продвинулись.

Напомню обстоятельства этого ужасного дела. В июне 1981 года изучавший в Париже литературу тридцатидвухлетний Иссэй Сагава застрелил из карабина свою подругу, двадцатипятилетнюю голландку Рене Хартевельт. Прежде чем совершить акт каннибализма, он надругался над телом мёртвой девушки. Позже Сагава объяснял, что осуществил свою давнюю, преследующую его с детства мечту — попробовать на вкус мясо европейской женщины. Три дня он хранил её останки в холодильнике, после чего решил избавиться от них, положив в два чемодана и спрятав в Булонском лесу, где был застигнут молодой парой, на глазах которой один из чемоданов раскрылся. Сагава был арестован в Париже, признал своё преступление, настаивая на том, что совершил «художественный акт». Предварительно он был заключён под стражу и отправлен на психиатрическое освидетельствование, длившееся на протяжении года. Врачи постановили, что он не может быть привлечён к уголовной ответственности, но должен быть изолирован в связи с опасностью для общества. 30 марта 1983 года судья Жан-Луи Бругьер принял решение о прекращении дела. Год Сагава провёл в больнице Вильжюиф, после чего был отправлен на родину. В Японии один из экспертов признал его вменяемым, но судьи решили не отменять вердикт французского судьи. Таким образом, в августе 1985 года Сагава вышел на свободу. Естественно, он до сих пор находится под полицейским надзором. Рецидивов у него не было, если не считать, что однажды он угрожал расправой по телефону одной французской журналистке, работавшей в Токио...