Ты нас променял - Крис Гофман

не это ее заводит, а страх потерять детей. Ты ведь знаешь, что он желает лишить ее родительских прав.

— Злат, я не оправдываю действий друга, безусловно с матерью им лучше, но… Оксане стоит завязать с алкоголем. В ином случае она закончит плохо. Если хочешь ее поддержать — пригласи. Только тогда без Макса, бойни в доме мне не нужно. Уверен он войдет в положение и все поймет.

— Хорошо, — целую мужа. Кстати, Григорий Петрович предлагает вернуться на работу через месяц. К этому времени стоит найти няню.

— Займись этим вопросом сама. Так как ты категорична по поводу садика — иного пути не вижу. У меня огромная загрузка, я готов помогать в выходные, но по будням не выйдет. Если общеобразовательные заведения ты приобщать не желаешь, то…

— Спасибо, я все решу с няней сама и напрягать тебя не стану, — радуюсь уступчивости мужа.

* * *

Вечеринка в разгаре, и я в отличном настроении пью шампанское у бассейна. Перевожу взгляд в сторону шезлонгов и замечаю Римму Васильевну — задор вмиг пикирует.

Зачем она приехала? Вот правда? Каждый раз я получаю только тычки от матери Платона и это давно утомило. Если я такая ужасная, не проще ли вообще не общаться? С сыном можно встретиться и вне нашего дома.

Для себя давно решила, что буду ее избегать, конфликты вообще не по мне. Да и переубедить свекровь в ее несправедливости в мою сторону — нереально.

— Смотрю и Оксанку позвала, подходит ко мне Римма Васильевна на кухне.

— Да, решили с Платоном ее поддержать, — вежливо отвечаю.

— Чувствуешь родную душу? — продолжает язвить. — И сама на ее месте можешь оказаться.

— Простите? — пытаюсь понять о чем она, поправляя на тарелке выпечку для гостей.

— Господи, Златусь, ты правда веришь, что такие мальчики, как Платон, меняются? Вертел он тебе подобных на своем органе сотнями. И тебя с Риткой выкинет словно мусор, вопрос времени.

— Римма Васильевна, вы так гордитесь своими словами, только вот вопрос — кто воспитал это чудовище, которое описываете? — спокойно отвечаю.

— Рот закрой, кассирша недоразвитая, — бросает в меня пепельницу. Она прилетает в лицо и рассекает губу. Боль дичайшая.

— И хорошо, уродливых мой сын никогда не любил, — довольно произносит и направляется к двери, покидая кухню.

От неожиданности я вообще не врубаюсь, что происходит.

— Злата, что случилось? — залетает на кухню с заднего двора Платон. — Быстро говори!

— Римма Васильевна, она…а я…За что, Платон? — чувствую поток слез из глаз.

— Стерва, — шипит муж и нервно выходит из кухни. По инерции плетусь следом, не понимая, как быть. Во дворе полно гостей.

— Совсем ошалела? — дергает мать Плат. — Еще только раз я увижу подобное или услышу в сторону Златы и моего ребенка кривое слово — клянусь, лишу тебя содержания и вызову полицию. Ты могла ее убить! Сколько можно травить мою жену? — рычит муж.

— Сыночек, любимый, я просто хочу тебе лучшего, беспокоюсь о твоем состоянии.

— Хватит, блядь. Вон из моего дома! — чеканит супруг.

— Гонишь мать? Из-за нее, да?

— Уходи, не доводи до греха, — продолжает с бешеными глазами.

Римма дергается и срывается к двери.

— Как ты? — осматривает мою губу. — Пойдем, нужно приложить что-то холодное. Зубы как? — замечаю, что Платона буквально трясет.

Я не злюсь на мужа, ведь это не его вина, что Римма неадекватная.

До конца вечера я не выхожу из своей комнаты, ссылаясь на ужасную мигрень, так как разбитая губа при полном доме гостей, включая пару журналистов, могут испортить репутацию супругу.

Несмотря на то, что пытаюсь скрываться, в комнату прорывается Оксана.

— Ну нихера себе Римка, — выдает вердикт, рассматривая губу. — Очуметь!

— Не хочу это обсуждать, — отвечаю спокойно. С недавних пор у меня пропало желание говорить о своей семьей с кем бы то ни было.

— Ладно. Как знаешь, — отпивает вино из бокала. — Что по поводу няньки? Нашла? — переводит тему.

— Ищу.

— Ну и отлично, есть шикарный вариант, — садится и закидывает нога на ногу…

Глава 21. Платон

Настоящее

— Ты еще тут? — гаркаю, замечая Полину, расположившуюся на кровати в своей комнате. Судя по всему, она и не собирается сваливать.

— Платон, дай нам шанс, — приподнимается, увидев меня.

— Значит, сука, ты и на моего ребенка посмела вякать? — вызверяюсь на нее. — Ох, зря. Думаешь, если позволил сосать член — это дает какие-то привилегии?

Грубо стаскиваю няньку за волосы с кровати и отшвыриваю к креслу.

— Я беременна, — кричит в слезах. — Что ты творишь?

— Это мы еще проверим. Есть ли вообще ребенок и чей он.

— Твой! Я была верна. С самой первой близости, которая произошла в клубе. Я люблю тебя, Платон, люблю! Как же ты не понимаешь? — начинает плакать. — Годами храню верность.

— Бля, какая же ты шикарная актриса. Оставь преувеличительные метафоры для Златы. Годами — это пару тех раз, когда я сливал в тебя свое напряжение? Ну, дура, что сказать? Лучше бы нашла себе постоянного мужика и успокоила бешенство матки. Никогда и ничего между нами не было серьезного. Так, ебля и все.

— Не смей принижать наши отношения! — начинает кричать.

— Цыц. Орать тут не в твоих интересах, я и так еле сдерживаю себя, чтобы не отмутузить. Не было отношений. И не придумывай. Я никогда ничего к тебе не испытывал, кроме примитивного животного желания, жажды трахнуть и вышвырнуть, тебе ясно? Это вы, бабы, особенно тупенькие, любите сочинить себе сказку, мол ебет раз от разу — значит есть чувства, на деле ты просто удобная дырка рядом, а мужики обожают удобство и ленивы по сути, чтобы что-то бегать менять. Это кобелине как спорт носиться, а я то и изменял своей жене за всю семейную жизнь только с тобой. Можешь хоть тройню родить — это нихуя не изменит. Быстро собрала шмотье и свалила из нашего со Златой дома. Иначе, — подхожу к Поле