Прежде чем прозвучало: 'Поехали!' - Адольф Борисович Дихтярь

до десяти. Возрастая по значению, они уменьшались в размерах. На предельной скорости мне удавалось безошибочно видеть и называть семерку или восьмерку.

Летчик-космонавт СССР Герман ТИТОВ. Простейшая штука - качели. Кто из нас в детстве не любил на легкой перекладине стремительно, с замиранием сердца нестись вниз и взлетать кверху? Но качели хороши в детстве, да и то на десять минут. А когда вас посадят в кресло, подвешенное на шарнирах, включат мотор и час, другой, третий будут раскачивать то туда, то сюда с одинаковой амплитудой, это скоро надоедает. И человек со слабым вестибулярным аппаратом мигом оказывается в мучительном плену морской болезни. Но тем не менее все это мы должны были испытать, прежде чем получили право называться космонавтами.

Борис Егоров удовлетворен: результаты медицинских обследований в пределах нормы.

Летчик-космонавт СССР врач Борис ЕГОРОВ. Стоит ли говорить о душевном трепете, с которым переступил я порог Института космической медицины, куда привел меня доктор медицинских наук, профессор Федор Дмитриевич Горбов.

Экскурсия наша началась с лаборатории психологии, которой профессор Горбов руководил. Стены лаборатории были увешаны таблицами, всюду стояли магнитофоны и еще какая-то неизвестная мне аппаратура.

- Обратите внимание на эту таблицу, - сказал мне Федор Дмитриевич, указывая на лист ватмана, расчерченный на квадраты. В квадратах, по-видимому, без всякого определенного порядка красовались цифры - от единицы до двадцати пяти. Цифры шли в два ряда - красные и черные.

В это время в лабораторию вошел испытуемый. Он взял указку и принялся отыскивать цифры:

- Единица - черная, двадцать пять - красная. Двойка - черная, двадцать четыре - красная.

При словах «двенадцать - черная, тринадцать - красная» неожиданно включился магнитофон. Громкий голос, сбивая испытуемого, начал называть цифры из той же таблицы.

Испытуемый сбавил темп и, пытаясь заглушить магнитофон, повел счет громче, а когда безошибочно закончил счет, облегченно вздохнул.

Лицо человека мне запомнилось. Позже я встретился с ним в отряде космонавтов. Это был Владимир Комаров.

В Звездном мне пришлось быть экзаменатором многих из кандидатов в космонавты. Я видел их, как и Владимира Комарова, во время различных испытаний. Наблюдая за сурдокамерой, в которой царит абсолютная тишина, я слышал, как читает стихи Герман Титов, как поет Павел Попович, видел, как набрасывает карикатуры Алексей Леонов.

Врач, первый начальник Центра подготовки космонавтов Евгений КАРПОВ. В сурдокамере - камере, изолирующей человека от внешнего мира, - первым прошел испытания Валерий Быковский. Причем пошел он на это добровольно. Поступок, свидетельствующий о высоких моральных качествах Валерия. Ведь даже экспериментаторы сами в то время еще не знали, как будет вести себя человек в условиях абсолютной тишины и полнейшей изоляции.

Ничего опасного, конечно, произойти не могло. Не за тридевять земель отбывал Валерий, и зоркие экспериментаторы постоянно были рядом с ним. Однако все мы немножко волновались: как поведет себя первый?

На эксперимент Быковский пришел с небольшим чемоданчиком.

- Можно с грузом? Ведь я на работу пришел, - улыбаясь сказал он. В чемоданчике были аккуратно уложены книги, инструменты, кусочки картона и бумаги, карандаши.

В ходе всего эксперимента за испытуемым велось постоянное наблюдение.

На первых порах вел себя Валерий не совсем обычно: торопился, хотя спешить ему было некуда, закончив одно дело, вставал, задумывался, как бы припоминая, что ему делать дальше, брался за телеграфный ключ и, торопясь, выстукивал данные о температуре воздуха, давлении, влажности.

Первоначальная возбужденность сравнительно быстро улеглась, и Валерий, освоившись с обстановкой, все намеченное по программе стал делать спокойно, уверенно, четко, точно выполняя режим.

В течение суток в камере по нескольку раз менялось давление, внезапно врывались яркие световые вспышки или резкие звуки. Валерий на все реагировал спокойно. Отличным был у него и сон. Спал спокойно, глубоко, просыпался точно в положенное время и быстро включался в заданную программой работу. Экзамен Быковский выдержал блестяще.

Летчик-космонавт Валерий БЫКОВСКИЙ. Скучать мне не пришлось. Приборы требовали внимания. Я следил за их показаниями, упражнялся с таблицами. В свободное время читал «Занимательную математику», произведения Цвейга, книгу по психологии, рисовал карикатуры, хотя на чтение и рисование времени оставалось немного - рабочий день был весьма уплотненным.

Первое время чувствовал себя несколько скованно, зная, что за каждым моим движением бдительно следит телевизионный глазок, что чуткие приборы периодически записывают физиологические функции, контролируя устойчивость моего организма. Но потом привык. Жалел только, что мало захватил с собою книжек. Поэтому в свободные минуты целиком отдавался мыслям, и они уводили меня в мир недавно прочитанного.

Я вспоминал любимых героев и их поступки и, пусть это не покажется сентиментальным, от всей души благодарил Островского и Горького, Фадеева и Маяковского и многих других, кто через своих героев открывал мне пути-дороги жизни.

Время летело быстро, и для себя я даже решил: если такое же ожидает меня в суровом и молчаливом космосе, то там жить можно.

Летчик-космонавт СССР Герман ТИТОВ. Свободные минуты я тоже посвящал чтению и рисованию: читал стихи Пушкина, нарисовал портрет Циолковского. Кроме того, пользуясь захваченными с собою консервами, готовил себе обеды. Уже на второй день я понял всю тягость женского бытия. Варить обед - дело приятное, еще приятнее уничтожить его с аппетитом. Но мыть посуду! Чтобы раз и навсегда покончить с этим занятием, я выдумал новый способ приготовления пищи.

С собою у меня были разные бульоны, супы и гуляши, запакованные в консервные банки. Я наливал в кастрюлю воду, ставил ее на электроплитку, кипятил, а потом в кастрюлю опускал консервную банку. Момент - и полуфабрикат доводился в кипятке до полной кондиции. Оставалось вскрыть банку, съесть очередной завтрак, обед или ужин и выбросить пустую тару в герметический мусороприемник.

Две недели провел я в мире безмолвия, а когда обросший бородой возвратился домой, жена спросила у меня:

- Гера, где ты был? В тайге? Побриться не мог? Разве там, где ты был, нет парикмахерских?

Генерал-полковник авиации Николай КАМАНИН. Будущих космонавтов можно было встретить не только на специальных тренажерах, но и на беговой дорожке, и в плавательном бассейне, на теннисном корте и на баскетбольной площадке, у массивной штанги и на пружинящем батуте.

Каждое утро в Звездном городке тишину нарушал свисток инструктора по физкультуре - рабочий день начинался с зарядки, проводившейся в любую погоду на свежем воздухе. Затем офицеры шли на занятия - в учебные классы и на тренажеры. Перед обедом - еще час для спорта: гимнастика, игры с мячом, упражнения на перекладине и брусьях, на