Писатель и вождь. Переписка Шолохова с И.В. Сталиным. 1931-1950 - Михаил Шолохов

Примерно 13 июня 1939 года, работая около железнодорожного моста, я на другой стороне моста, приблизительно на расстоянии 50–60 метров, увидел, как мне показалось, знакомого человека, который был похож на СЛАБЧЕНКО. Я крикнул: «Иван Михайлович, здорово». Оттуда ответили: «Здорово». Я еще раз крикнул: «Сколько тебе дали?» И услышал ответ: «20 лет». На этом наши окрики были прерваны охраной».

«Как тогда, так и сейчас я не могу утверждать, что это был СЛАБЧЕНКО, так как человек, который по фигуре мне показался похожим на СЛАБЧЕНКО, находился на большом расстоянии, к тому же погода была пасмурная и моросил дождик.

По голосу я так же не мог определить, был ли это СЛАБЧЕНКО, так как много лет с ним не разговаривал».

«Как в разговоре с тов. ШОЛОХОВЫМ, СЛАБЧЕНКО так и в разговоре с женой я не утверждал, что видел именно СЛАБЧЕНКО Ивана Михайловича, а наоборот, рассказывая об этом случае, я оговорился, что возможно я ошибся, так как я мог принять за СЛАБЧЕНКО другого заключенного, имевшего некоторое сходство с ним по фигуре». (Из протокола допроса БЕЛОКОНЕВА от 20 ноября 1940 года).

Что касается того, что СЛАБЧЕНКО (как пишет в своем письме тов. ШОЛОХОВ) через заключенного ЛАГУТИНА в бытность его в Ухтпечорском лагере в 1939 г. прислал БЕЛОКОНЕВУ привет, то опрошенный БЕЛОКОНЕВ показал, что передача привета от СЛАБЧЕНКО имела место не в 1939 году, а в ноябре месяце 1937 года, когда он случайно оказался в одной камере с упомянутым ЛАГУТИНЫМ.

ЛАНГУТИН нами установлен в Сороклаг’е НКВД и, опрошенный, показал, что с БЕЛОКОНЕВЫМ он действительно сидел в одной камере в 1937 г., но что СЛАБЧЕНКО ему неизвестен и никакого привета от СЛАБЧЕНКО БЕЛОКОНЕВУ он не передавал.

Далее, БЕЛОКОНЕВ на допросах показал, что он и СЛАБЧЕНКО не являются уроженцами одной волости, что впервые он со СЛАБЧЕНКО познакомился в 1923 году, изредка с ним встречался, в партию его не принимал и секретарем партячейки никогда не был.

По анкетным данным СЛАБЧЕНКО уроженец города Тбилиси, а БЕЛОКОНЕВ уроженец Слободы Ольховый Рог, Ростовской области.

3. Факт расстрела СЛАБЧЕНКО в августе 1937 года был нами проверен по подлинным документам, находящимся в следственном деле СЛАБЧЕНКО, и в архивах НКВД СССР и УНКВД Ростовской области.

Установлено, что СЛАБЧЕНКО был арестован 9 марта 1937 года, содержался в тюрьме гор. Миллерово, в лагеря не вывозился и 16 августа решением тройки УНКВД по Азово-Черноморскому краю был приговорен к расстрелу. Приговор, согласно акта, составленного комендантом УНКВД Азово-Черноморского края, был приведен в исполнение 21 августа 1937 года.

По наведенным справкам СЛАБЧЕНКО Иван Михайлович в лагерях не значился и не значится.

Факт его расстрела надо считать установленным.

Тов. ШОЛОХОВ был приглашен в НКВД СССР, ознакомлен со всеми материалами проведенного нами расследования и убедился в том, что БЕЛОКОНЕВ ввел его в заблуждение.

4. Из просмотра следственного дела на СЛАБЧЕНКО Ивана Михайловича видно, что во вражеской работе он уличался показаниями быв. директора Грачевской МТС КОРЕНКОВА-КОРЖИКОВА И. Г., быв. председателя Рабочкома Зерносовхоза «Красная Заря» МЕРКУЛОВА П. Д., быв. зам. председателя колхоза ДЕМИНА И. Т. и показаниями свидетелей кузнеца свиносовхоза «Красный колос» КОЛУБЕЛОВА В. Т., ПРИТУГИНОЙ П. А., комбайнера свиносовхоза «Красный колос» КУЗЬМИНА В. И., очными ставками с ШЕВЧЕНКО И. Г. и МЕРКУЛОВЫМ П. Д. Кроме того ряд компрометирующих СЛАБЧЕНКО материалов имеется в деле уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по Азово-Черноморскому краю, на основании которых он был исключен из партии 17 мая 1936 года.

5. В своем письме тов. ШОЛОХОВ просил разыскать также арестованных КАПЛЕЕВА и ШЕВЧЕНКО, так как по имеющимся у него сведениям «расстреляны они в августе месяце 1937 г., а БЕЛОКОНЕВ утверждает, что КАПЛЕЕВА он видел в Миллеровской тюрьме поздней осенью 1937 года, а с ШЕВЧЕНКО сидел в одной камере той же Миллеровской тюрьмы до февраля 1937 года».

Опрошенный по этому вопросу БЕЛОКОНЕВ показал, что с КУПЛЕЕВЫМ он никогда ни в тюрьме, ни в лагерях не встречался, а с ШЕВЧЕНКО сидел менее суток в Каменской тюрьме, причем о нем кроме фамилии ничего не знает и до встречи в Каменской тюрьме он не был ему известен.

Произведенной нами проверкой установлено, что ШЕВЧЕНКО и КАПЛЕЕВ расстреляны 31 декабря 1937 года.

6. В связи с расследованием сообщения тов. ШОЛОХОВА, нами в ряде органов НКВД специально выделенными бригадами была проведена проверка постановки учета арестованных, осужденных, расстрелянных, проходящих по показаниям и т. д.

По материалам обследования нами приняты меры к устранению выявленных недочетов и налаживанию учетно-статистической работы во всех Управлениях, отделах и органах НКВД.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Союза ССР (Л. Берия)

НАЧАЛЬНИК ГУГБ НКВД СССР (В. Меркулов)

Там же. Л. 97-102. Подлинник.

М. Шолохов в Москве. 1940 г.

20. Шолохов — Сталину И. В., 2 сентября 1941

Дорогой т. Сталин!

Сегодня я вернулся с фронта и хотел бы лично Вам сообщить о ряде фактов, имеющих немаловажное значение для дела обороны нашей страны.

Прошу принять* меня.

М. Шолохов.

2 сентября 1941 г.

Там же. Л. 104. Автограф.

21. Сталин И. В. — Поскребышеву А. Н., 12 марта 1943[17]

Тов. ПОСКРЕБЫШЕВ!

Передайте т. Шолохову мои извинения и скажите, что не в состоянии выполнить его просьбу ввиду перегруженности работой.

И. Сталин.

Там же. Л. 106. Автограф.

22. Шолохов — Сталину И. В., 29 июля 1947[18]

Дорогой Иосиф Виссарионович!

За переиздание моих книг в Англии, Америке и Швеции зарубежными книжными издательствами мне переведены во Внешторгбанк некоторые суммы инвалюты.

Чтобы использовать эти деньги, я обратился зимой этого года к т. Жданову за разрешением поехать в Америку или в Англию. Тогда т. Жданов не посоветовал ехать в эти страны, и последующие события подтвердили правильность его совета.

Последний раз, с Вашего разрешения, я был за границей в 1935 г. (если не считать пребывания в Восточной Пруссии на фронте в марте 1945). Мои товарищи — писатели — Фадеев, Симонов, Эренбург, Горбатов, Сурков, Кожевников и другие — после войны побывали во многих странах. В прошлые годы мне было не до поездок, так как я много и трудно работал над романом «Они сражались за Родину». Сейчас, накануне завершения работы над книгой, мне хотелось бы, если это можно, поехать с женой в Швецию, на непродолжительный срок, используя для поездки причитающиеся мне за переводы деньги.

Прошу Вас разрешить мне эту поездку.

Я не видел Вас пять лет, но не посмел просить Вас принять меня по такому мелкому вопросу, а потому и обращаюсь с этим письмом.

Сейчас я нахожусь в Москве и ожидаю Вашего решения. Прошу уведомить меня о нем через т. Поскребышева, которому известен мой адрес.

Всегда Ваш

М. Шолохов

29.07.1947 года.

После войны.

23. Шолохов — Сталину И. В., 3 января 1950

Дорогой товарищ Сталин!

В 12-м томе Ваших Сочинений опубликовано Ваше письмо тов. Феликсу Кону*. В этом письме указано, что я допустил в романе «Тихий Дон» «ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчет Сырцова, Подтелкова, Кривошлыкова и др.»*

Товарищ Сталин! Вы знаете, что роман читается многими читателями и изучается в старших классах средних школ и студентами литературных факультетов университетов и педагогических институтов. Естественно, что после опубликования Вашего письма тов. Ф. Кону, у читателей, преподавателей литературы и учащихся возникают вопросы, в чем я ошибся и как надо правильно понимать события, описанные в романе, роль Подтелкова, Кривошлыкова и других. Ко мне обращаются за разъяснениями, но я молчу, ожидая Вашего слова.

Очень прошу Вас, дорогой товарищ Сталин, разъяснить мне в чем существо допущенных мною ошибок.

Ваши указания я учел бы при переработке романа для последующих изданий*.

С глубоким уважением к Вам

М. Шолохов

3 января 1950 г.

Там же. Л. 107. Подлинник.

Комментарии

1. В постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 6 мая 1932 г. «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развертывании колхозной торговли хлебом» колхозам и единоличным хозяйствам Северного Кавказа план хлебозаготовок был снижен со 154 млн. пудов в 1931 г. до 136 млн. пудов в 1932 году.