Первая жертва - Роберт Шекли

— Положи в банк под проценты, — посоветовал он ей. — Не волнуйся, это не последние мои деньги, заработанные таким путем. После первого Убийства я получу следующее вознаграждение.

— Зарабатывать деньги таким образом — рискованное дело, — возразила Нора.

— Наоборот, это очень легко. Единственное, все это может разом прекратиться, если дела пойдут плохо. И все равно, это гораздо лучше, чем сидеть дома. Слушай, Нора, я неплохо поработал, а теперь хочу это отпраздновать. Ну как, идем на Юбилейный бал?

— Минутку, я только переоденусь.

Переодевание, естественно, длилось гораздо больше, но когда Нора вышла из спальни, ее трудно было узнать в белом вечернем платье с синтетическим мехом на плечах и с аккуратно уложенными волосами.

— Как я выгляжу?

— Просто чудесно, леди, — ответил Хэрольд. — Кстати, что такое Охотничий бал.

— Это одно из самых главных событий года на Эсмеральде. После Юбилейного бала начинаются праздники Сатурналии.

— Что ж, всегда интересно сходить на вечеринку.

— Тем более на такую. Там подаются чудесные блюда, любые напитки, все наркотики, которые только известны человеку.

— Я к ним не очень-то и привык. Лишь иногда покуриваю травку.

— Тебя никто не заставляет это делать. Я просто рассказываю, что там будет.

— Выбор достаточно богатый. Может, мне нужна новая одежда?

Хотя его шерстяной костюм почистили и выгладили, вид у него все равно был жалкий.

— У меня тут остались вещи Джонсона, — вспомнила Нора. — Он был немного ниже тебя, но шире в плечах. Рубашки и пиджаки должны подойти. И, может мне удастся подкоротить штанины брюк.

— Черт возьми, разве я не могу пойти и купить себе новый костюм?

— Побереги деньги, Хэрольд Эрдман, — с насмешкой в голосе сказала Нора. — Тебе еще понадобится оружие и Наводчик.

— Я тут столько всяких удивительных пистолетов видел, но все равно мой старый «смит энд вессон» — для меня лучше всех остальных. А что касается Наводчика, познакомился я тут с одним по имени Альбани, который, по его словам, очень хороший Наводчик. Кажется, он без работы. Поэтому, может, и возьмет недорого.

Юбилейный бал должен был проводиться во дворце мэра, который примыкал к Охотничьей Академии. Слуги в униформах указывали прибывающим гостям места на автостоянке и открывали дверцы такси. Во дворце было огромное количество окон, и все они были ярко освещены. Хэрольд чувствовал себя немного неловко, одев белый смокинг Джонсона, но его массивная фигура все равно произвела впечатление, когда они вышли из такси и зашли во дворец.

Нора тут многих знала, и скоро уже весело болтала с друзьями. Хэрольд слонялся по залу один, проклиная неудобный смокинг, но все равно в хорошем настроении. К нему приблизился официант с бокалами на подносе и предложил выпить. Хэрольд взял бокал. Жидкость была зеленого цвета, но отличалась от мятного коктейля. И лишь потом он узнал, что это был «Зеленый Дьявол» смесь кокосового и ананасовых соков с новым испанским амфетамином, который имел вкус корицы. На Хэрольда сразу начали оказывать воздействия наркотические вещества, и если у него сначала было хорошее настроение, то теперь он чувствовал себя просто прекрасно.

Куда бы он ни шел, вокруг толпились хорошо одетые люди, играли оркестры, работали буфеты, нескончаемым потоком сновали официанты с полными диковинных напитков подносами. Взяв себе еще одного «Зеленого Дьявола», Хэрольд завороженно наблюдал, как отражается от женских плеч свет хрустальных люстр. Он прислушивался к журчанию чужих разговоров, но почти ничего не понимал. Ему казалось, что здесь у людей какая-то странная манера говорить.

А потом внезапно обнаружил, что сам уже разговаривает с какой-то очень красивой девушкой с копной черных блестящих волос на голове. На ней было красное платье, которое плотно облегало ее фигуру, оставляя открытыми ее великолепные плечи и большую часть упругих грудей. Ее звали Джекинс.

— Охота — спасательный клапан всего мира, — говорила она. Нереализованные импульсы все равно выйдут на поверхность, но уже в худшем варианте. Этого психологического закона достаточно, чтобы оправдать существование Охотничьего Мира.

— Именно так я и думал, — кивнул Хэрольд.

— Не прикидывайся дураком, — весело рассеялась девушка. — Хорошо известно, что та группа эмоций, которые мы обозначаем словами Охота, убийство, защита и так далее, требует постоянной стимуляции, необходимой для здоровой личной и общественной жизни. Это известно каждому.

— О, да. Конечно, — согласился Хэрольд.

— Очевидно, — продолжала девушка, — что эмоции современного человека атрофировались. На протяжении столетий Охота заменяло людям борьбу друг с другом. И вот население стало возрастать, увеличились размеры урбанистических центров и число их жителей. Всех животных уничтожили. А потом прекратились войны, и человек потерял возможность всякого насилия. Этот вакуум и заполнил Охотничий Мир.

— Невероятно! — воскликнул Хэрольд. — Где ты всего этого набралась?

— В Беннингтоне.

— Там наверное действительно хорошо учат.

Вечер был в самом разгаре. В воздухе висел голубовато-желтый дым от разнообразных наркотиков. Из гигантских колонок ревела оглушительная музыка, от которой у Хэрольда вибрировали кости. Жители Эсмеральды оценивали приемы по количеству производимого шума и насколько удачно присутствующие корчили из себя идиотов.

Хэрольд никогда бы стал здесь победителем. Он никогда не напивался, а наркотики ему вообще не нравились. Он не терял контроля над собой, хотя у него все уже плыло перед глазами. Ему приходилось низко склонятся над Джекинс, чтобы расслышать ее слова. Его ухо почти что касалось ее напомаженных губ. Он чувствовал прикосновения ее упругих грудей, когда ее нечаянно толкали из толпы.

Внезапно кто-то потянул ее за руку от Хэрольда, и он увидел перед собой мужчину лет тридцати. Это был худощавый блондин с серыми глазами и нервным, хотя и привлекательным лицом.

— Джекинс, — сказал он, — если ты уже закончила облизывать ухо этого человека, или что ты там с ним делала, Том и Мэнди заказали для нас столик на втором этаже.

— Я как раз рассказывала ему про некоторые теории Охоты, — сказала Джекинс. — Хэрольд, это мой друг Луэйн. — Рад познакомиться, — протянул руку Хэрольд.

Луэйн посмотрел на нее, как на скользкую лягушку, и смерил Хэрольда взглядом с головы до ног.

— Если вы уже закончили тереться о Дженис, то мы пойдем, позволив вам снова утонуть в своей анонимности, которую вы, несомненно, заслуживаете.