Автограф президента - Игорь Прелин

…В каждой сфере человеческой деятельности есть своя классика.

Есть она и в деятельности секретных служб.

Классические образцы различных операций включены в программы специальных учебных заведений, по ним написаны обзоры, учебные пособия, книги, сняты документальные и художественные фильмы. Видимо, поэтому не только профессионалы, но и многие далекие от этого люди не без оснований считают себя знатоками различных приемов и методов тайной борьбы, подобно тому как каждый футбольный болельщик мнит себя большим знатоком и полагает, что не хуже специалистов разбирается во всех тонкостях этой игры.

Конечно, и в разведке можно встретить людей, утративших желание или способность думать, а вместо этого предпочитающих заниматься плагиатом, действовать по шаблону, но, к счастью, таких людей немного, потому что сама жизнь в лице неприятельской контрразведки проводит жесткий отбор, безжалостно отсеивая нерадивых и непригодных. Ну а оставшиеся извлекают из этого полезные уроки и делают соответствующие выводы. И когда разведка прибегает к проведению проверочного мероприятия, то всегда исходит из того, что каждый раз надо придумывать что-то такое, что еще никогда и никем не применялось, потому что только в этом случае можно надеяться на получение объективного результата.

Конечно, шаблон и стандарт — понятия далеко не однозначные, и при их умелом использовании можно многого добиться. Все зависит от того, какую новую идею удастся вдохнуть в самый избитый прием, каким новым содержанием наполнить хорошо известную всем заезженную схему.

Проверка Рольфа явилась самым сложным из подобных мероприятий, которые мне пока доводилось проводить. После шлифовки, которую осуществил Скворцов, получилось «фирменное блюдо», которое, как нам казалось, не стыдно было предъявить на дегустацию местным контрразведчикам, а также их американским коллегам, если они того пожелают.

Давно прошли те времена, когда в разведку ходили в одиночку. Сейчас любое серьезное мероприятие готовят и проводят множество людей, причем каждый задействованный в нем сотрудник знает ровно столько, сколько ему необходимо знать, исходя из степени его участия.

И тем не менее ведущая роль остается за тем, кто непосредственно входит в прямое соприкосновение с объектом, в отношении которого проводится мероприятие. Это как в завершающем виде программы современного пятиборья — легкоатлетическом кроссе, где каждый участник даже командного турнира стартует в одиночку с интервалом в одну минуту и при ровном составе участников может так и пробежать в одиночку всю дистанцию, потому что его не сумеет догнать тот, кто стартовал следом, но и он не догонит того, кто стартовал перед ним.

И тут уж ему никто не поможет, он будет один на один с четырехкилометровой дистанцией кросса, со всеми ее подъемами и спусками, когда ноги наливаются свинцом и становятся негнущимися и словно чужими, когда каждый метр превращается в муку, против которой протестует все тело, каждая мышца, когда темнеет в глазах от напряжения и усталости и пот, соленый, с привкусом меди пот заливает глаза!

Это очень трудно — бежать всю дистанцию в одиночку и подстегивать себя: «Вперед, терпи, осталось совсем немного, быстрее, быстрее вперед!» В нормальном легкоатлетическом забеге, когда рядом бегут соперники, которых тебе надо обогнать, бежать намного легче, на миру, как говорится, и смерть красна, но у пятиборцев кросс — соревнование особое, и я даже тренировался всегда в одиночку, чтобы привыкнуть к этому одиночеству, научиться терпеть и подхлестывать самого себя.

Я не случайно использую подобное сравнение. Когда мне требуется смоделировать свое поведение в той или иной ситуации, я обращаюсь к своему спортивному прошлому и почти всегда нахожу в нем соответствующие аналогии. Вот и перед очередной встречей с Рольфом, на которой планировалось осуществить проверочное мероприятие, я настраивал себя так, как будто это было ответственное соревнование, в котором мне предстояло сойтись с соперником один на один…

Как только Рольф сел ко мне в машину, я сразу предупредил его, что мы сегодня должны уложиться в пятнадцать — двадцать минут, так как мне надо обязательно успеть еще в одно место и опаздывать я никак не могу. Двадцати минут было вполне достаточно, поскольку мне приходилось иметь дело с профессионалом, и не было никакой нужды тратить драгоценное время на обсуждение всевозможных технических и организационных вопросов, в которых Рольф и сам хорошо ориентировался. Получить информацию и дать новое задание — вот и все, что требовалось от меня на личной встрече.

Но надо же было такому случиться, что именно в этот раз у Рольфа было много интересной информации, и, несмотря на очень динамичный характер ее обсуждения, встреча грозила затянуться.

Сначала мы обсудили текущую информацию о деятельности местной контрразведки, и, пока я уточнял некоторые детали, прошло минут десять. Затем Рольф рассказал, как идет работа по изучению Димы Колчина, и отметил, что в последнее время журналист стал вести себя очень осмотрительно, и поэтому заслуживающих внимания материалов на него практически не поступает. С моей стороны было вполне естественно поинтересоваться, не возникли ли у контрразведки подозрения, что Колчин кем-то предупрежден о необходимости проявлять определенную осторожность в своей журналистской деятельности, так как подобные подозрения могли отразиться на безопасности Рольфа.

Пока обсуждали этот вопрос, прошло еще минут шесть-семь. Лимит времени, отпущенный на эту встречу, истекал, а тут Рольф перешел к информации на Авдеева. Он сообщил, что несколько дней назад начальник «русского отдела» направил его с какими-то бумагами к заместителю начальника Управления национальной безопасности Эрику Бодену, и когда он передавал их, то обратил внимание, что на его столе лежит фотография, а на ней запечатлены Боден и Авдеев. Где происходила их беседа, понять было невозможно, и не только потому, что у него не было времени, чтобы как следует рассмотреть эту фотографию (с его стороны это было бы неосторожно), а еще потому, что интерьер был ему совершенно незнаком. Это мог быть комиссариат полиции или какое-то другое место.

Такое важное сообщение я не мог оставить без внимания.

— Вы не ошиблись? — спросил я. — Это действительно был Авдеев?

— Ну что вы, коллега! — обиделся Рольф. Надо сказать, что с самой нашей первой встречи в автомашине Рольф всегда называл меня «коллегой». Этим он, насколько я понимал, стремился не только подчеркнуть профессиональное родство наших душ, но и в целях конспирации избежать употребления фамилий и имен. Я же никак к нему не обращался, если не считать личного местоимения «вы». — Я отлично знаю Авдеева в лицо и не мог ошибиться!

Настало время признаться: несмотря на то что беседа затягивалась, я совершенно не был заинтересован в соблюдении мною же установленного регламента, более того, я это даже приветствовал. А раз так, то использовал любую возможность, чтобы задать какой-нибудь дополнительный вопрос. Вот и сейчас я спросил:

— Вы можете достать мне эту фотографию?

— Это очень сложно, — покачал головой Рольф.

— Мне нужна эта фотография, вы понимаете? — настаивал я. — Иначе нам никогда не удастся доказать Авдееву, что он лжет!

— Я все понимаю, коллега, — улыбнулся Рольф в ответ на мою настойчивость. — Но поймите и вы меня. Сейчас фотография находится у Бодена. Если она когда-нибудь попадет в наш отдел, я попытаюсь сделать с нее копию, но, сами понимаете, обещать не могу!

Я посмотрел на часы, вмонтированные в приборный щиток автомашины: с начала нашей беседы прошло уже почти двадцать пять минут!

— Черт побери! — не удержался я от крепкого слова. — Как быстро летит время! А мне надо обсудить с вами еще несколько вопросов!

— Я никуда не тороплюсь, так что можете мной располагать.

— Зато я уже в цейтноте! — сказал я и свернул налево на малоосвещенную улицу предместья.

— А в чем дело, если не секрет, конечно? Вы что, не можете отложить на полчаса ваши дела?

— В том-то и дело, что не могу, — немного помолчав, ответил я, объезжая мусороуборочную машину, возле которой суетились двое рабочих в оранжевых комбинезонах, а потом пояснил: — Вчера мне не удалось встретиться с одним человеком. Мне показалось, что за мной был «хвост».

— Вам не показалось, коллега, — подтвердил мои предположения Рольф. — Я видел сводку наблюдения — вчера за вами «работали» четыре машины.

— Да? — искренне изумился я, хотя две из «работавших» за мной автомашин отлично видел и сам, пока, проверяясь перед выходом на встречу, петлял по городу. — Надо же, такая честь!

— Так у вас сегодня запасная встреча? — догадался Рольф.

— Вот именно, — подтвердил я, полагая, что глупо скрывать от него очевидные вещи, — и опаздывать сегодня мне нельзя: мы встречаемся с ним раз в месяц, а у него могут быть важные документы.