Темный Город… - Александр Лонс

Наконец Лорен упокоилась и вытянулась рядом, а я некоторое время думал о том, что, несмотря на свой жизненный опыт, я по-прежнему остаюсь неисправимым романтиком. Я предпочитал заниматься сексом беспорядочно и экспансивно, и мне не нравилось эффективное гигиеническое обслуживание в духе нашего века. Будь тут одна из моих шальных подружек, мы спокойно бы лежали и обнимались, причем между нами даже возникла бы какая-то общность. Но вот хитрая красавица рядом со мной, её мозг работал как хорошо отлаженный компьютер, а между нами была стена. Глаза ее снова закрыты, но, тем не менее, чувствовалось, что она думает о чем-то постороннем, для нее увлекательном. Я ни за что в жизни не смог бы догадаться, о чем, а мог только заставить себя об этом спросить:

— Я вижу. Вот она — ты. Но я не вижу, что у тебя тут, — я дотронулся пальцем до ее лба, — а у нас с тобой в основном работа мозгов. Расскажи про себя.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Лорен, — но ничего такого ты не услышишь, история, сама по себе, скучна и банальна. Я родилась в не совсем обычной семье. Отец — европеец, мать — африканка, и с самого начала на меня смотрели косо. Когда мама приехала из Найроби — столицы Кении, то думаю, что тогда она была самой красивой девушкой в Африке. Ее родной язык был — суахили, но она также бегло говорила на английском, русском и на нескольких африканских языках — камба, кикуйю, еще на каких-то… Своим именем — Лорен — я обязана дорогому папочке, коллекционировавшему фотографии кинозвезд прошлого века. Такое странное хобби никого особенно не удивляло, пока он не назвал свою дочку фамилией какой-то всеми забытой актрисы. Я много перетерпела из-за своего нестандартного имени. Но позже привыкла, а когда научилась отстаивать свою личную неприкосновенность при помощи пяток и кулаков, то и совсем перестала обращать на это внимание. В детстве очень любила читать, днями пропадала за компьютером, в книжных магазинах и даже — в читальных залах библиотек. Я много мечтала о жизни. Смотрела на то, как живут мои родители и большинство людей вокруг нас. Я тогда думала, что сама никогда не буду жить как они. В жизни искала любви, чего-то хорошего и не находила, но до ухода мамы из семьи я еще как-то держалась. Когда отец начал пить, мама ушла от него к другому человеку — ее соотечественнику.

Отчим не хотел меня знать, и я осталась с отцом, который бесповоротно спивался. Дни, когда он пребывал в трезвом уме, были исключением, а из дома все выносилось и пропивалось. Поэтому еще в детстве я стала изучать рукопашную борьбу без оружия, чтобы суметь постоять за себя. Тут мне очень помогла знакомая моей матери — профессиональный тренер по азиатским единоборствам. Она бесплатно взялась меня тренировать, и за каких-то четыре года я достигла неплохих результатов. Потом я окончила школу и устроилась на вполне приличную работу — менеджером в неплохую рекламную фирму. Иногда подрабатывала в качестве модели — мои данные позволяли. Я сняла хорошую квартиру, отца послала ко всем чертям, а у меня началась самостоятельная взрослая жизнь. Я осталась без всякого контроля и могла делать все, что хотела. Свобода! Наконец-то свобода! Сначала я просто обалдела от такой независимости. Но потом эта самая независимость обернулась для меня полным и окончательным рабством.

После того, как мой парень, с которым я была со школы, ушел к нашей общей подруге, я попыталась отравиться дигидроальпренололом. Меня откачали и положили в психиатрическую клинику на обследование. Выйдя из клиники, я стала постепенно губить себя, чему способствовала обстановка на работе. Все мои тогдашние знакомые среди грубости и хамства плавали как рыбы в воде, а мне так не нравилось. Принимала наркотики, вместе со всеми глотала разные сильные препараты. Один раз, наглотавшись таблеток, попала в реанимацию и три дня не могла вернуться в нормальное состояние.

Мой дом превратился в настоящий притон, а жить без какого-нибудь стимулятора я уже не могла, хотя еще как-то умудрялась ходить на работу и на тренировки. Я катилась в пропасть, но хотя все осознавала умом, остановиться было невозможно. В минуты ясного разума, особенно после длительных уходов, меня ужасно мучила злость и жалость к себе. Было мерзко и гадостно. Я хотела изменить себе жизнь, но оказалась в полной зависимости — мне тогда казалось, что проще умереть, чем жить дальше.

Примерно в то же время я впервые попробовала нарджин. Сначала просто из любопытства, а после уже не могла без него. Это произошло на каком-то безумном party. Помню, наши парни приволокли прямо с улицы какую-то малолетку, накачали ее нарджином и дефлорировали прямо в ванной. Утром она уже была похожа на обдолбанную шлюху. У моей подруги была менстра, но в ванной её по очереди отымели в задний проход, а потом уже другие типы отделали её бутылкой из-под пива уже в проход передний. Сразу после той истории она попала в клинику с разрывом влагалища и прямой кишки. Кто-то умудрился заснять все это на видео и вслед за тем выложить в Сеть. От дикой смеси разных препаратов я тогда быстро потеряла контроль над своим телом и за происходящим наблюдала уже со стороны.

Вскоре одну из моих близких подруг арестовали власти и посадили за распространение нарджина и наркотиков запрещенных к продаже, а со мной стало происходить по ночам что-то противоестественное. Не стоит, наверное, говорить об этом подробно, но я увидела другой мир, который временами окружал меня и управлял моей жизнью. Тогда я еще не понимала, что это просто выход в Темный Город, и ничего больше. Я была в ужасе и панике. Находясь в здравомыслящем состоянии, я не могла найти себе места, так как не видела смысла в жизни. Со мной не оказалось никого, кто бы смог просветить меня. Единственное, чем я могла отвлечь себя — сексуальные игры. Я перепробовала все, что изобрело человечество за свою историю. Но настоящих друзей не существовало — ни в одной из компаний не я не находила себе места, потому, что никто ничего другого не хотел, как только залезть ко мне в трусы.

Я тогда часто задавалась вопросом: «почему я не такая, как все?» Я рассуждала как безграмотная дура и думала, что начинаю сходить с ума. Приходя к себе домой, я стала испытывать страх потому что уже не могла спать дома одна. Однажды в четыре утра прибежала к той знакомой, что как-то приглашала меня в церковь. Знакомая меня успокоила, дала транквилизаторы и я уснула. А уже потом, днем, я пошла в церковь, чтобы покаяться, но священник хотел только одного — секса, что меня сначала удивило, а потом напугало, а после разозлило. После того, как я отказала ему, преподобный попытался взять меня силой, но поскольку я освоила единоборства, то перевес был явно на моей стороне. От страшной обиды и разочарования, а главное — из-за действия успокаивающих средств, я не рассчитала удара, и саданула священника ногой в горло. Он упал, захрипел и умер.

Потом я сама сдалась полиции, и меня арестовали, а после снова поместили на обследование в психушку. Там меня нашел Пол и вскоре оттуда вытащил. Я прошла курс лечения, поборола зависимость от нарджина и получила необходимую подготовку и знания. Я благодарна Полу — в настоящее время у меня интересная работа, я хорошо зарабатываю и наконец-то могу делать то, что мне нравится. Я поняла, как нужно держать себя в руках. Как бы ни обстояли дела, клеить на морду умопомрачительный смайл: дескать, все путем. Ну и вообще — не распускаться. Потому что — кому какое дело? А теперь вот думаю: может, это неправильно? Если уж злобный зверь грызет меня изнутри, то нужно орать, реветь, визжать, звать на подмогу, а не скрежетать зубами. Вот, теперь это — всё… Чего молчишь?

— Думаю, — ответил я. — Переварить нужно. Столько информации… Наверное надо спать. Поздно уже.

Позже я узнал, что Лорен рассказала далеко не всё, но это уже потом, а сейчас я просто не мог уснуть. Мне снились кошмары, которые сразу же будили меня. Как же заснуть, вот дьявольщина… определенно я перестарался с этим кофе. Выпить успокоительное? Нет, завтра мне работать, а таблетки все-таки плохо действуют на мозги.

Тогда я решил прибегнуть к проверенному бабушкиному средству. Я вообразил себе каменную стену на пастбище и начал терпеливо считать прыгающих через нее баранов. Когда-то в детстве такое упражнение и в самом деле помогало, но сейчас бараны скакали и скакали, их набралось уже целое стадо по эту сторону изгороди, а сон все никак не хотел возвращаться. Наконец сотый с чем-то баран перескочил изгородь и вдруг уселся, растопырив толстые когтистые лапы. Барашек сладко зевнул, показывая маленькое ребристое нёбо, розовое, как внутренность заокеанской раковины. Барашек оскалился острыми зубами и высунул длинный раздвоенный язык. Уже засыпая, я удивился неожиданному сходству барашка с тем драконом из прошлого сна. Ну да, с тем самым…

Мое сердце сжалось вдруг такой тревогой, таким мгновенным и острым предчувствием беды, что я вздрогнул и очнулся от дремоты.