Сирени горький аромат - Татьяна Аксинина

и чуть не упала: домишко почти развалился, забора нет, крапива с человеческий рост. Деньги у меня были. Дом отремонтировала, считай, заново построила. Усадьбу в порядок привела, могилки родительские почистила, памятники им поставила, оградку. Так и живу.

– А как вы узнали, что мой дом мне в наследство оставили?

– Бабушка твоя приезжала сюда несколько раз. Она дом ремонтировала. Думаешь, почему он до сих пор стоит, как новенький. Она мне рассказывала. Вы однажды в гости в Журавлево приезжали с мамой, когда ты маленькая была. Дарья Ивановна, как увидала тебя, так и растаяла сразу. Да как было тебя не полюбить. Тоня говорила, ты, как, куколка была: хорошенькая, пухленькая, кудрявая. И назвали тебя в честь прабабушки. Дарья Ивановна на тебя завещание и написала, а сама умерла вскоре.

Галина встала с крыльца и вошла в дом. Я медленно бреду к калитке. Она определенно знает больше, чем мне сказала, но не хочет говорить. Галина догоняет меня с увесистым пакетом.

– Даша, подожди, пирогов возьми. Я все равно на работу выхожу на сутки, куда они мне. А ты покушай, пока свеженькие.

– Ой, да не надо мне столько много.

– Бери, бери. Подружку угостишь.

Дома выкладываю на тарелки перед Никитой пироги. Никита сегодня не в духе. Он равнодушно взирает на этот кулинарный шедевр. Лицо у него снова напряженное и злое.

– Поешь, может настроение поднимется.

Я пододвигаю к нему тарелку с кулебякой.

– Надоело, всё. Когда твоя соседка уедет на работу? На свежий воздух хочу. Помыться бы хоть как-то. И переодеться не мешало. Грязью зарос. Ты не догадалась мне какие-нибудь вещи привезти?

– И где бы я их взяла? В твой гостиничный номер зашла?

– В магазине бы купила.

– Прости, не догадалась. И представь, занята была, дела свои решала. Кстати, о делах. Что ты хотел мне вчера рассказать про афишу?

Никита жует кулебяку полным ртом.

– Ох, как вкусно.

– А что я тебе говорила.

Никита отрывается от пирогов. Мой альбом с фотографиями лежит на краешке стола.

– Узнала что-нибудь новое от соседки?

– Нет. Говорит, что сидела на зоне и ничего не знает. Но я думаю, она что-то скрывает. Галина год жила в городе, тесно общалась с мамой, она должна была знать и моего отца, и твоего. Они вместе есть на фото.

– Я уверен, есть какая-то тайна, связанная с нашими родителями. Что я хотел сказать про афишу. Когда я жил у дяди Коли, к нам однажды приезжал человек из вашего города. Звали его, кажется, Леонид Васильевич, но не помню точно. Он был проездом в Москве, и зашел специально меня навестить. Он рассказывал про моего папу.

– И что рассказывал? – Я опускаюсь на стул напротив Никиты. – Не тяни, говори.

– Какой папа был талантливый и успешный, и что Леонид Васильевич первым открыл папин дар. Леонид Васильевич был руководителем вокальной студии в тот самом ДК Строитель. Именно он создал ансамбль «Черный орёл». Леонид Васильевич мог бы нам рассказать о прошлом. Но как мы его найдем, тем более, что я даже в его отчестве не уверен.

– А Ксюша! Ты еще не знаком с моей Ксюшей. Этого Леонида она из-под земли выроет.

– Можно поискать второго солиста с афиши. У него приметная татуировка.

– Татуировка… подожди.

Я срываюсь и бегу в свою комнату. Фотографии отца лежат в моей сумочке. Я встряхиваю пакет, фото веером ложатся на покрывало. Вот же это фото.

… Летний жаркий день. Семья с маленьким ребенком отдыхает у реки. Не этот ли сон мне приснился? Мужчина держит на руках девочку. На его плече татуировка в виде большого черного орла.

Никита садится рядом со мной на кровать.

– Ты чего-то испугалась? Побледнела вся.

– Я нашла второго солиста с афиши. Это мой отец. Они вместе выступали с твоим отцом.

Никита разворачивает афишу, разглядывает фото.

– Не может быть, твой отец совсем не похож на парня с афиши.

– Ты же сам говорил, что это может быть грим.

– Не знаю. Загримировать, конечно, можно, но должно быть хоть какое-то сходство, фигуры одинаковые. Твой отец приземистый, спортивный, а этот парень стройный. Волосы – это, возможно, парик. А какого цвета глаза у твоего отца?

– Темно-серые. Отец мог набрать вес позже. А в юности был стройным. И смотри, у Игоря татуировка на левом плече, а у моего отца на правом. В точности, как на афише. Что, думаешь, в городе толпа парней проживала с такими же татуировками. И думать нечего, это мой отец.

– Он хорошо поет?

– Понятия не имею. Я же с ним недавно познакомилась. Сейчас он бизнесом занимается, кто его знает, чем он увлекался в молодости.

– Если он пел в ансамбле, то у него хороший голос и слух.

– Мне без разницы.

Я резко поворачиваюсь и иду к двери. Слышу возглас Никиты.

– Ух, ты! Какие у тебя волосы роскошные. Почему ты прячешь такую красоту?

– Я не на сцене работаю, а в солидной фирме. И у нас есть определенные правила на этот счет. Например, в одежде должен быть белый верх и темный низ: черное, серое или синее. Волосы подбирать, одежду без рукавов не носить, без колготок не ходить. Хотя эти правила должны строго соблюдаться лишь теми, кто работает с клиентами. Но моя начальница всегда «бежит впереди паровоза». Девочки из бухгалтерии одеваются, как хотят. Начальство их не строит по этому поводу. Конечно, они не носят на работу яркие сарафаны или платья с декольте. Но моя мегера… Проще подколоть волосы, чем выслушивать от неё. Она и без этого находит повод придраться.

– А ты не думала, поискать себе другую работу?

– Мне хорошо платят. Да и сама работа нравится. Так что «неприятность эту, мы переживем». Зато в отпуске я могу одеваться, как моей душеньке захочется.

Никита подходит к шкафу.

– Кстати, про одежду. Мне бы во что-то переодеться. Можно, я поищу?

– Ищи, что найдешь, твое.

Никита принялся увлеченно изучать содержимое большого шкафа, а я вышла на крыльцо, позвонила Ксюше.

Подруга ответила сразу. По сбившемуся дыханию, я поняла, что она куда-то спешит.

Она сходу спросила:

– Опознал твой девушку на фото?

– Ой, я забыла показать. И почему сразу «мой»?

– Как-то надо его называть. Давай будем называть его «мен» или «мачо». Тебе что больше нравится?

– Пусть будет «мой». Ксюш, ты не могла бы купить и привезти ему какие-нибудь вещи. Ему здесь переодеться не во что.

– А какой размер?

– Не скажу так сразу.

– Ты что, его не рассмотрела?

– Скажи еще «потрогала».

– Почему бы