Кара за хебрис - Виталий Вавикин

– Значит, вы все-таки решились, – протянул Нолан, не выпуская изо рта сигарету. Арвал кивнул. – А семья?

– Только друг и любовница.

– Что ж, надеюсь, она того стоит…

Сливаясь с толпой, Тибор наблюдал за ними. Он не мог их слышать, но это ему было и не нужно. Он читал по губам, и этого было достаточно, чтобы понять, о чем они говорят… Когда Арвал вышел на улицу, Тибор снова потерял его, потому что толпа туристов, сквозь которую успел проскочить Арвал, подхватила его и понесла обратно в здание космопорта…

Тибор выбрался на улицу и, поймав такси, поехал к дому Арвала. Большие окна были залиты светом. Хельда что-то готовила. Дети играли в гостиной. Тибор крался вдоль стены туда, где была спальня. «За каждую услугу люди берут с других людей плату, – говорила ему программа. – Все самое ценное люди обычно хранят в спальне: драгоценности, деньги, жену». Последнее слово ставило Тибора в тупик, но были еще драгоценности и деньги. Деньги – это плата за услуги… Тибор припал к заиндевелым стеклам, отогревая их своим дыханием. Комната была пуста. «Если уже вечер, а мужчины нет дома с женой и детьми, – говорила Тибору программа, – значит, он либо с друзьями, либо на работе, либо у любовницы. Друзья – это те, с кем обычно мужчины пьют пиво и сплетничают о женщинах. Работа – это то, что позволяет мужчине пить пиво, заводить друзей, обеспечивать жену, детей и любовниц. Любовница – это женщина, с которой мужчина хочет стать тем, кем не может быть с женой».

Тибор вызвал в памяти всех, с кем на его глазах Арвал пил пиво и обсуждал женщин. Список оказался мал: Ферри и капитан «И-318». Вопрос: считать ли другом Арвала Ферри, если Ферри пил водку, в то время как Арвал пил пиво? Вопрос: считать ли другом Арвала капитана «И-318», если с ним Арвал заказал пиво, но так и не сделал ни одного глотка? Программа зашла в тупик, и Тибор перешел к работе и любовнице. И снова тупик. Требовалось слишком много деталей, которых Тибор не знал. Он рылся и рылся в своих нескончаемых энциклопедиях, но так и не мог сделать выбор.

Мэдж положила телефонную трубку и собрала вещи. Такси отвезло ее в квартиру, которую Арвал снял специально для их встреч. Дверь скрипнула и открылась. Мэдж оставила чемодан в прихожей, прошла в гостиную и включила свет. Жули вскрикнула и, прижавшись к Ферри, попыталась прикрыть их тела сброшенным на пол пледом.

– Кто она такая? – шепотом спросила Жули, прячась под пледом.

– Должно быть, любовница Арвала.

– Любовница Арвала?! – Жули выглянула из-под пледа.

– Там Арвал, да? – спросила ее Мэдж, краснея от гнева.

– Арвал?! – Жули почему-то посчитала себя униженной.

Она отбросила плед и слезла с Ферри. Ноги дрожали то ли от страха, то ли от напряжения. Сердце то замирало, то бешено начинало биться в груди.

– Он похож на Арвала?! – Жули пыталась одеться. О чем она думала?! Чего хотела добиться?! – Какой же идиотизм! – бормотала она, натягивая юбку. Обнаженная грудь вздрагивала в такт ударам сердца. – Лифчик! – сказала Жули, толкая Ферри в бок. – Ты лежишь на моем лифчике!

– Прости, – он поднялся, прикрываясь пледом.

– Какого черта ты делаешь?! – накинулась на него Жули, срывая злость. – Натягивай штаны, а не в плед заворачивайся! – она выругалась и посмотрела на Мэдж. – Ты человек?

– Что?

– Ты человек или хьюмер?!

– Человек.

– Уже лучше, – выдохнула Жули, застегнула лифчик, но тут же снова занервничала. – Ты знаешь эту бабу? – спросила она Ферри.

– Арвал рассказывал…

– Значит, не знаешь… – Жули натянула свитер, поправила взлохмаченные волосы. – Где твой чемодан? – спросила она Мэдж.

– В прихожей.

– Открой его! – Жули не просила. Она требовала. – Черт! – сказала она, разглядывая кружевное белье. – Ты собиралась лететь на другую планету и не придумала ничего лучше, кроме как набрать кучу ненужных лифчиков и трусов?!

– Арвалу нравятся…

– К черту Арвала!

Жули вернулась в гостиную. Открыла первую попавшуюся на глаза бутылку и налила себе целый стакан. Водка обожгла горло. Руки перестали трястись.

– Что сделано, то сделано, – сказала она. Посмотрела на нелепо прыгавшего на одной ноге Ферри, который тщетно пытался натянуть брюки, и грустно улыбнулась. – Когда вы уезжаете?

– В двенадцать, – сказала Мэдж.

Жули посмотрела на часы.

– Без меня не уезжайте, – сказала она Ферри. – Я быстро. Соберу вещи и сразу вернусь.

Такси остановилось, и водитель осторожно сообщил пассажиру, что они приехали.

– Я знаю, – Арвал расплатился и остался один на промерзшей улице.

Какая-то женщина, скорее всего, хьюмер, спросила у него, который час.

– Половина двенадцатого, – сказал Арвал и поднялся по заснеженным ступеням.

Он вошел в лифт, стараясь думать о Мэдж и выпивке, которая ждала его наверху. Мотор загудел, натягивая стальные тросы. «Все это взлеты и падения», – пронеслось в голове Арвала. Так, кажется, говорил Верн, или Бартон, или Хельда… Они все уже сливались в одно искаженное ложью лицо. В одну маску на этом безумном маскараде улыбок и холодных сердец. Маскараде танцующей плоти и плачущих глаз, где нет ничего настоящего, лишь придуманные тобой иллюзии, в которые должен верить. Всполохи света на черном небе. Крики: «Вы видели Бога?» Ответ: «Да, он был прямо здесь. В окружении ангелов и сорока старцев, восхваляющих агнца». Ложь! Никто ничего не видел. Это был лишь свет, иллюзия, желание видеть то, что хочется видеть, и крик дурака из ожидающей крика толпы… Теплая кровать в холодные ночи. Необходимость тела под одеялом. Чужого тела, к которому можно прижаться и рассказать о всполохах света, строя планы на завтрашний день. Кувыркаться в кровати, изучая новые позы грусти. Коллективный психоз смеха по центральным каналам. Замени мозги на микросхемы – и увидишь в нем смысл. Распечатка кодов контроля для каждого хьюмера, утвержденная парламентом. Тяжелый молот стучит о наковальню в кузне иллюзий. Хьюмеры маршируют в заданном им темпе. Невидимые ботинки чеканят дробь. Каблуки и шпильки. И ты уже часть этого марша. Идешь и пытаешься попасть в ритм, но не можешь. Потому что утвержденные коды не действуют. «Не считайте себя особенным!» – говорит Бартон. «А я и не считаю», – Арвал улыбается. Иногда губы теплее слов. Иногда сны дороже реальности. Иногда можно смотреть друг на друга часами. А иногда ненавидеть пять минут, когда вы вместе. Верность и доверие – такие похожие, но в тоже время разные слова. Счастлив тот безумец, который способен слепо верить. Поводырь всегда найдется и укажет путь…