Сирень (ЛП) - Рейд Б. Б.

— Я лучше умру.

Обводя взглядом импровизированную студию, Брэкстон упустила то, как Лорен восхищался ею, словно она была золотом в конце очень длинной и унылой радуги. Когда ее пристальный взгляд остановился на мне, я понял, что она поймала мой пристальный взгляд.

— Ты не слишком разговорчив, не так ли? — заметила она с редкой улыбкой.

— Только когда у меня есть стоящее что сказать.

— Думаешь, сможешь научить своего друга? — указав большим пальцем через плечо на Лорена, который был занят набиранием текстовых сообщений на своем телефоне. Я знал, что он слышал каждое слово. Ему просто было все равно.

Смеясь, я покачал головой, заставив ее надуться:

— Я барабанщик, а не чудотворец.

Хьюстон вернулся лишь тогда, когда Ингрид была готова продолжать. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что он избегал Брэкстон. Если она и заметила это, то виду не подала. Еще вероятнее — ей было все равно. Нам всем повезло, что мы решили стать рок-звездами, а не порнозвездами.

На этот раз, когда камера щелкнула, она меньше походила на рыбу, вытащенную из воды. Брэкстон была естественной, если судить по ее «Инстаграм». Ее проблемой было наше присутствие.

На следующей серии снимков мы стояли в центре внимания, созданного командой Ингрид, на фоне ветхого бара и Брэкстон спереди и в центре. Признаюсь, мне немного не терпелось увидеть финальные кадры, хотя раньше меня это никогда не волновало. Брэкстон добавила в «Связанных» элемент, который мы бы никогда не рассмотрели, если бы нас не вынудили. Принесет ли это изменение какую-то пользу, еще предстоит выяснить.

После того, как Брэкстон переоделась в черные облегающие кожаные брюки и корсет, к счастью, простой, журнал сделал заключительную серию снимков в переулке с использованием дымовой машины, чтобы добавить таинственности и без того загадочной реальности.

Неважно.

Когда я понял, что пришло время для интервью, я понял, что самое трудное еще впереди. Снова усевшись в шезлонг, Брэкстон устроилась между мной и Лореном, а Хьюстон примостился на подлокотнике рядом со мной, мы все притворились, что не напуганы до смерти, ожидая, когда Холли, репортер, начнет. Это был бы не первый случай, когда интервью идет наперекосяк.

Чертов Лорен.

Как будто услышав мои мысли, Лорен выдул пузырь из жевательной резинки, которую он жевал, прежде чем неприятно лопнуть.

Блядь.

— Итак, — начала Холли с яркой и ободряющей улыбкой, которая только усилила мое желание покончить с этим, — от имени журнала «Плагд» мы хотим поблагодарить вас за то, что согласились поговорить с нами. Поначалу, я хочу сказать, что ужасно сожалею о вашей потере. Жизнь Кэлвина и наследие, которое он оставил после себя, были драгоценны для всех нас, но для вас это, должно быть, было все равно что потерять брата.

Холли помолчала, ожидая ответа или хотя бы должной реакции на напоминание о том, что Кэлвин мертв. Прочистив горло, когда мы просто ожидали, когда она задаст реальный вопрос, она заглянула в свой блокнот, прежде чем продолжить:

— Х… хотя Кэлвина никогда по-настоящему не заменить в наших сердцах, мы все были как на иголках, чтобы увидеть, кого «Связанные» сочтут достойным для следующей эры. Брэкстон, ты когда-нибудь думала, что это будешь ты?

Брэкстон вдохнула так незаметно, что, если бы я не сидел так близко и не был так поглощен всем, что она делала, вплоть до трепета ее ресниц, я бы этого не заметил.

— Я думала, что у меня больше шансов отрастить крылья, — ответил наш падший ангел с нервным смешком. — Иногда мне кажется, что «Подстава» возродился, а моя жизнь — это пилотный эпизод (прим. «Подстава» — американское шоу, где разыгрывали звезд с помощью скрытых камер), — я хотел взять ее за руку, когда заметил, что ее ногти впились в бедро, но это был не тот посыл, который мы хотели передать. — Если бы кто-нибудь попросил меня шесть недель назад перечислить миллион невозможных вещей, которые могли произойти до моей смерти, игра в «Связанных» была бы одной из них.

Склонив голову набок, глаза Холли заблестели.

— Ну, ты здесь, — указала она, взмахнув руками. — Конечно, какая-то часть тебя, должно быть, думала, что у тебя есть шанс.

— Мы охотились за Брэкстон, — перебил Хьюстон, прежде чем Брэкстон, у которой заплетался язык и которая не была уверена, как много можно рассказать, смогла придумать, что сказать. — Не она нас нашла. Мы нашли ее.

— Невероятно. Итак, этот вопрос должен быть задан. Почему она? — выпалила Холли.

Я почувствовал, как Брэкстон напряглась рядом со мной.

— Простите? — спросил Лорен, уловив верный посыл, вероятно, в первый раз. Даже для самых снисходительных ушей вопрос Холли прозвучал снисходительно.

— Я… я просто имею в виду, что со всеми талантами, большинство из которых либо уже признаны, либо приветствуются публикой, должна была быть особая причина, по которой вы остановились на ком-то неизвестном.

— Полагаю, ты только что ответила на свой собственный вопрос, Хиллари.

— Холли.

Лорен моргнул, глядя на нее, не потрудившись признать свою ошибку. То, в чем он только что признался, было чем-то таким, что заставило Брэкстон перестать дышать.

— Она особенная.

Я не был уверен, что удивило меня больше всего — его заявление или отсутствующий в нем сарказм.

— В чем же? — спросила Холли.

Прищурившись, я прокрутил в уме ее вопрос, прежде чем ради нее самой решить, что ей просто любопытно и она не оспаривает утверждение Лорена.

— Для начала, было бы довольно трудно найти кого-то, готового учиться, после того, как ему тысячу раз сказали, насколько он совершенен, — ответил Лорен, не сбиваясь с ритма. — Олененок — это губка. Она впитывает все, что мы даем, и чем более влажной мы ее делаем, тем больше она берет.

Мне не нужно было видеть ухмылку на лице Лорена, чтобы понять, что он имел в виду это во многих смыслах. К счастью, Холли была слишком занята записыванием всего, что мы говорили, чтобы анализировать наши слова.

— Она бросает вызов, — выпалил я, заставив их всех посмотреть в мою сторону. Я смотрел только на Брэкстон, когда она смотрела на меня, ее карие глаза сияли от эмоций. Я заметил, как ее ноздри раздулись, но не от гнева, а в ответ на что-то, дразнящее ее чувства. Мгновение спустя ее брови опустились, как будто она не понимала, что именно это было. — Она бросает вызов не только нам, но и любому, кто хочет подавить ее. Все, что есть у «Связанных», мы все внесли свой вклад — наши тексты, наши мелодии, каждый отдельный бит. Мы выбрали Брэкстон, потому что она готова выйти за рамки того, что было поставлено перед ней, — Брэкстон мягко улыбнулась мне, и я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ, забыв, где мы находимся. В ней было так легко потеряться.

— Любой может имитировать искусство, которое уже существует, — сказал Хьюстон, отвлекая ее внимание. Я сжал пальцы в кулак, когда почти потянулся, чтобы схватить ее за подбородок и вернуть ее внимание ко мне. Я никогда не был таким эгоистичным. — Это не свидетельство таланта. Да, она неизвестна, но она далеко не недостойна.

Редкий румянец залил щеки Брэкстон, а затем она быстро опустила глаза, чтобы у нас не было возможности это заметить.

Слишком поздно.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Прошел месяц после интервью, и я снова усомнилась в своем выборе. Все началось в прошлые выходные, когда я сказала Хьюстону, что не смогу порепетировать. Было труднее убедить Хьюстона, чем моего фактического босса, дать мне выходной, и только тогда я наконец призналась в причине, по которой не могла быть у него на побегушках.

Я поехала в Фейтфул и добровольно присутствовала на мессе, чтобы моя семья не узнала от кого-то еще, что я еду в турне со «Связанными».

С таким же успехом я могла бы объявить, что вступила в секту.

Как бы я ни была готова к их неодобрению, мои родители превзошли все, что я могла себе представить.