Короли Бурбона (ЛП) - Дж. Уорд

Все это принадлежало его матери. Ее прадед купил землю и начал разводить лошадей, а потом ее дед и ее отец продолжали инвестировать в этот бизнес. Многое уже забылось, после того, как ее отец умер около двадцати лет назад, Эдварда точно никогда к этому не проявлял особого интереса.

На правах старшего сына, ему было предназначено войти в руководство компании «Брэдфорд Бурбон»… и если честно, там и находилось его сердце, даже больше, чем было продиктовано единонаследованием. Он был дистиллятором в крови, настолько щепетильным в отношении производимого продукта, как священник.

Но потом все изменилось.

И красно-черные конюшни были лучшими, после его решения уйти из бизнеса, который занимал все его дни, пока он не напивался, чтобы заснуть. И это решение было еще лучшим, поскольку его отец не был причастен к этому.

То немногое время, пока он находился здесь с луговой травой и лошадьми.

Это было все, что он имел.

— Вам нравится, что эти конюшни не продали? — из-за его спины спросил Мое.

— Не очень, — он перенес тяжесть тела и снова начал подметать проход. — Но никто не станет хозяином этого хозяйства, даже сам Господь Бог.

— Вы не должны так говорить.

Эдвард оглянулся через плечо, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Ты действительно думаешь, что я чего-то боюсь теперь?

Мое перекрестился, Эдвард закатил глаза и вернулся к работе.

9.

— …лежу в постели и играю со своей грудью, — Вирджиния Элизабет Болдвейн, Джин, как ее называли в семье, откинулась на своем мягком кресле. — Сейчас я кладу руку между ног. Что ты хочешь, чтобы я сделала там сейчас? Да, я голая... а какой еще должна быть? А теперь скажи мне, что делать.

Она постучала сигаретой по хрустальному бокалу бакара, который опустошила за десять минут и положила нога на ногу под шелковым халатом. Она впилась взглядом в своего парикмахера в зеркале ванной комнаты, которая усиленно трудилась над ее волосами.

— О, да, — простонала она в мобильник. — Я мокрая... такая мокрая, только для тебя...

Ей пришлось закатить глаза, на манер хорошей девочки, но Конраду Стетсону это нравилось, поскольку он был, в своем роде, старомодным мужчиной… он нуждался в иллюзии, что женщина, с которой он изменяет своей жене, была моногамна по отношению к нему.

Такая глупость.

Но Джин достаточно изучила его за первые дни знакомства, совершив ряд бурных действий, которые медленно, но неумолимо вытягивали его из брака. Она уже торжествовала, наблюдая как он упорно сопротивлялся влечению к ней, испытывая стыд, впервые поцеловавшись с ней и пытался так настойчиво не звонить ей, не встречаться с ней, не искать. Неделю или две, она действительно была заинтересована в нем, но его внимание стало напоминать снадобье, которое явно приелось.

Разве не трахалась она с ним несколько раз? Ну, да было, но исключительно в миссионерских позах.

— Да, да, да... я кончаю, кончаю...

Ее стилист покраснела от смущения, когда она «кончила», но продолжала заниматься ее темными волосами, в этот момент вошла горничная из гардеробной с бархатной коробочкой. В ней находилось два ювелирных гарнитура: один — из Бирманских рубинов от Cartier, сороковых годов и другой — из сапфиров, сделанное в конце пятидесятых Van Cleef & Arpels. Оба колье были бабушкины, одно из них было передано мужем Старшей Вирджинии Элизабет, когда мать родила Джин, другое — передано бабушкой и дедушкой на двадцатую годовщину свадьбы ее родителей.

Джин издала стон, затем выключила звук на своем телефоне и укоризненно покачала головой горничной.

— Я хочу бриллианты Уинстона.

— Я полагаю, что миссис Болдвейн наденет их.

И Джин, словно копируя жену брата, Шанталь, в сотню с лишним карат безупречно улыбнулась и медленно произнесла, словно разговаривала с идиоткой:

— Возьмите бриллианты, которые мой отец купил матери, чертово колье и серьги, и принесите их сюда.

Горничная побледнела.

— Рада… помочь.

И прежде чем женщина вышла из спальни, Джин окликнула ее:

— И почистите их для начала. Я терпеть не могу этот лекарственный парфюм, который исходит от нее.

— Рада помочь.

Она немного преувеличила, назвав Flowerbomb от Viktor & Rolf «лекарственным парфюмом», но это, конечно, был не Шанель. Хотя, что можно ожидать от женщины, которая даже не перешла на запах сладкой розы? (Viktor & Rolf – кутюрье из Нидерландов, «страны, в которой моды не существует». Горячие почитатели Ив Сен Лорана, они предлагают новое видение моды, при котором фантазия и элегантность идут рука об руку.)

Джин включила звук на телефоне.

— Малыш, я должна идти. Мне нужно собираться, жаль, что тебя нет здесь, со мной рядом, но ты же понимаешь.

Мужской взрослый голос что-то пробормотал, как всегда выдавая какие-то никчемные реплики.

Господи, у него всегда так явно проявлялся южный акцент? Бредфорды никогда не имели такого явного искаженного говора, да они растягивали слова, давая понять, на какой стороне Линии Мэйсона-Диксона они родились и жили, и при этом знали разницу между бурбоном и виски. (Линия Мэйсона — Диксона (англ. Mason–Dixon Line) — граница, проведённая в 1763—1767 годах английскими землемерами и астрономами Чарльзом Мэйсоном и Джеремайей Диксоном для разрешения длящегося почти век территориального спора между британскими колониями в Америке: Пенсильванией и Мэрилендом. Линия чётко определила границы современных американских штатов Пенсильвания, Мэриленд, Делавэр и Западная Виргиния. До гражданской войны линия Мэйсона — Диксона служила символической границей между свободными штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга.)

Последнее казалось смехотворным.

— Пока, — сказала она и повесила трубку.

Как только она отключилась, решила про себя, что пора прекратить с ним отношения, поскольку Конрад стал поговаривать, что готов уйти от жены, а она этого не хотела. У него было двое детей, черт побери… о чем он думал. Одно дело поразвлечься на стороне, но детям просто необходима хотя бы видимость, что у них есть двое родителей.

Плюс, она уже поняла, что мать из нее никакая, даже для золотой рыбки.

Через полчаса она стояла одетая в красное платье Кристиан Диора, высшего класса с ожерельем от Гарри Уинстона, ощутимой тяжестью и прохладными камнями, покоящееся у нее на шеи. Она пахла Коко Шанель, классикой, которыми стала пользоваться, когда ей исполнилось тридцать, на ногах красовались Лубутены. (Harry Winston (рус. Гарри Уинстон)— американский производитель ювелирных украшений и наручных часов класса люкс. Основатель компании, Гарри Уинстон, стал первым ювелиром Нового Света, покорившим Европу безупречными бриллиантами и филигранной техникой ювелирного исполнения.)