Без жалости - Лоис Гилберт

Зазвонил телефон, и праздник единения завершился. Райан и бабушка отпрянули друг от друга.

— Может, я возьму трубку? — подал голос из гостиной Винсент.

— Я сама возьму, — сухо ответила я и прошла через гостиную, где Винсент стоял у книжных полок, разглядывая от нечего делать альбом со старыми фотографиями. Меня это задело. — Это личное, — сказала я, проходя мимо, нырнула в коридор и подняла трубку.

На противоположном конце провода, прерываемый помехами, послышался голос Дэна:

— Это ты, Бретт?

— Да. Новости есть? Ждать нам в гости Фарнсуорта или нет? — Я говорила тихо, почти шепотом, — не хотела, чтобы меня слышал Винсент.

— Медицинский эксперт утверждает, что неизвестный, которого ты обнаружила на лесной тропинке, был убит во вторник, примерно между часом и тремя пополудни. Полиция будет всех вас допрашивать. Всем вам будут задавать вопросы — где вы были и что делали в это время. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я все отлично понимаю, — сказала я. — Только мертвец уже известен. Один человек, разыскивающий его, приехал к нам вскоре после вашего отъезда. Он и сказал, кто этот погибший.

— Шутишь? И кто же он?

— Мой отец. Эдвард Мерси.

— Разве твой отец не умер?

— Да, мне всегда об этом говорили Райан и бабушка, но они лгали. Райан видел его несколько раз за последнее время, а бабушка всегда знала о том, что он жив. Брат сказал, что не хотел идентифицировать труп в моем присутствии.

— Не могу сказать, что это хорошая новость, — произнес Дэн.

— Мне она тоже не нравится, — сказала я. — Зато Фарнсуорту, уверена, наоборот.

— Постарайтесь составить себе алиби на вторник, желательно со свидетелями. Кстати, кто этот тип, который разыскивал умершего?

— Его любовник, Винсент Де Лука.

— Господи помилуй! Твой отец был геем?

— Очевидно.

— Я попробую проверить данные на этого самого Де Лука. Как, говоришь, его зовут — Винсент? Он все еще у вас?

— Да. Нас тут всех замела метель, Дэн. На земле слой снега толщиной с фут. Мы никак не можем избавиться от этого типа.

— Понятно. В городе примерно та же картина, и, говорят, будет еще хуже. У нас уже все магазины закрылись. Даже чашки кофе нигде не купишь. По ящику говорят, что это будет стихия века.

— Очень мило. Придется нам сидеть с непрошеным гостем неизвестно сколько времени. А если Винсент — убийца, всем нам, возможно, угрожает опасность. — Но я, честно говоря, боялась другого: общение с Винсентом превратит членов нашего семейства в абсолютно чужих друг другу людей.

— Знаешь что? — сказал Дэн. — Ведите себя с этим парнем поосторожнее.

— Когда полицейские смогут сюда приехать?

— Они появятся у вас с ордерами, как только будут в состоянии подъехать к вашему дому. Как там Эми? С ней все нормально?

— У нее все отлично.

— Позови ее к телефону. Я хочу с ней поговорить.

Я положила трубку рядом с аппаратом, торопливо поднялась по лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору, толкнула дверь в комнату дочери.

Эми полулежала на кровати, подогнув под себя ноги, и, укрывшись стеганым одеялом, что-то читала. Застать Эми в таком спокойном, расслабленном состоянии было почти немыслимо — особенно с очками на носу, которые она ненавидела и обычно не надевала. Поэтому, увидев дочь, я замерла на месте и почувствовала, как у меня от нежности к ней запершило в горле — такой красивой в тот момент она мне показалась.

Потом мой взгляд упал на исписанный сверху донизу мелким почерком лист гербовой бумаги, который она держала в руках и прилежно изучала.

На первой строчке документа большими готическими буквами было напечатано: «Последняя воля и завещание», а ниже, на второй строчке, синими чернилами от руки аккуратно выведено: «Эдварда Мерси».

Глава 4

«Нет, — подумала я, — этого просто не может быть. Мне показалось».

— Ты где это нашла? — спросила я, кивком головы указывая на гербовый лист.

Эми моментально сложила бумагу и сунула ее под одеяло.

— Господи, мама, когда ты научишься стучаться в дверь, прежде чем войти?

Снизу послышался громкий голос бабушки:

— Эми! Бретт! Ужин готов, идите к столу.

— Не могла бы ты выйти на минутку? — сказала мне Эми. — Мне нужно переодеться.

В комнату Эми заглянул Райан.

— Бретт! Эми! Вы идете или нет?

Больше всего на свете мне хотелось сейчас сорвать с дочери одеяло и вырвать у нее из рук документ, который она только что спрятала. Но я стояла, словно окаменев, пытаясь осознать, какие последствия сулит всем нам эта находка. Главное, мне не давал покоя вопрос: где дочь могла раздобыть завещание? В голове у меня роились мысли одна ужаснее другой, и я чувствовала, что не способна ни к каким решительным действиям. Кроме того, мне не хотелось, чтобы Райан видел то, что видела я.

— Тебя отец к телефону зовет, — сказала я Эми. — Хочет с тобой поговорить.

Вслед за Райаном я вышла из комнаты. Пока мы шли по коридору, грудь мою теснили страх и беспокойство за Эми. Как ей удалось завладеть завещанием Эдварда? Неужели она обыскала труп и нашла документ? Я вспомнила, что она выразила недвусмысленное желание пойти и взглянуть на тело, после того как я сообщила домашним о своей ужасной находке. Существовала возможность, правда, весьма, на мой взгляд, призрачная, что она оседлала Каледонию, незаметно съехала со двора и добралась до трупа раньше, чем полицейские и судмедэксперты, которые шли пешком.

Или, быть может, она нашла завещание в другом месте — к примеру, на конюшне? Или в комнате у Райана? Неужели она украла документ у своего любимого дяди?

Мысли об этом повергали меня в шок, но отмахнуться от того факта, что я видела завещание отца в руках Эми, было невозможно. Прежде всего надо было отобрать его у нее и спрятать в надежном месте. Следовало также серьезно поговорить с дочерью и не откладывать дело в долгий ящик.

На лестничной площадке Райан обернулся и посмотрел на меня.

— Бретт? Что с тобой? Ты едва переставляешь ноги!

— Я иду, — сказала я. — Просто задумалась немного.

Я боялась того, что будет, и готова была отложить любые действия на неопределенное время. В этом смысле ужин был как нельзя более кстати.

«После ужина, — пообещала я себе, — я выцарапаю у Эми завещание».

Мне, однако, не хотелось, чтобы Райан заподозрил меня в том, что я что-то замышляю, поэтому я прибавила шагу.

Винсент стоял у окна гостиной и смотрел на грандиозный снежный буран во дворе.

— Пурга затянется надолго, успеете еще насмотреться, — сказал ему Райан. — Пойдемте лучше ужинать.