Возвращение к Истине - Андрей Халов

Тем не менее, как ни хорошо было то, что я не обливал себя понапрасну грязью и не усердствовал в сочинениях на любовные темы, сложилась такая обстановка, что моя персона стала перекочёвывать в разряд белых ворон.

Это ужасно тяготило, создавало гнетущее внутреннее состояние. Особенно больно было мне слышать, как за моей спиной проходятся по поводу моей непорочности в различных вариациях. Шушуканье задевало меня, резало по живому, не давало покоя.

И вот настал такой момент, когда моё положение сделалось просто невыносимым. Я ощутил всю тяжесть отсутствия любви. Моё одиночество вдруг предстало со всей пронзительностью и отчаянием. Пусть молодой и красивый, но неизвестно, насколько красивый, и достаточно ли для того, чтобы понравиться хотя бы одной женщине. Сомнения и тоска стали моими верными спутниками в этот период, не давая мне покоя ни днём, ни ночью. Мне так захотелось быть любимым, нравиться, знать, что где-то там, в городе, тебя ждёт красивая девушка, что она будет ждать тебя не только сегодня и завтра, не только здесь и сейчас, но и через месяц, через год, через десять лет, в любой глуши, вдали от цивилизации. … Так мне хотелось.

Наверное, состояние, испытываемое мною в те дни, и есть та прелюдия, что готовит человека к первому бурному всплеску чувств, называемому первой любовью.

Не знаю, возникает ли оно от предчувствия грядущего или, наоборот, является его причиной, той благодатной почвой, попав в которую, прорастает это удивительное семя, но … Не прошло и недели дикого отчаяния, как я по уши влюбился и совсем потерял голову от юношеской страсти.

Такого потом не бывало со мной никогда, да и не могло быть: первая любовь чиста и неповторима так же, как и, почти всегда, несчастна: слишком много новых эмоций. Разве буря или ураган могут быть созидательными, даже в чувствах и отношениях?

Заинтересованные пикантными подробностями, вероятно, не удержатся, чтобы не спросить: а в кого же я так сильно влюбился? Не могу ответить – судите сами. Просто трудно быть объективным к тому, кого любишь или ненавидишь.

Да, едва у меня возникла необходимость, потребность в любви, как я тут же влюбился.

И увлечение это было довольно странным и необычным.

Дело в том, что наши с «Охромычем» интересы пересеклись и крепко схлестнулись на почве этой влюблённости.

Ну, разве не странно, когда два закадычных друга одновременно влюбляются в одно и тоже юное существо и после не знают, что им делать.

Так вот случилось и у нас. Произошло это сразу после Нового года, в середине января.

К нам в училище иногда хаживали на экскурсии в училищный музей школьники и учащиеся из местных «бурс». А окна класса, где наш взвод занимался самостоятельной подготовкой, выходили с фасада главного здания, и оттуда хорошо было видно КПП и идущую от него асфальтовую дорожку, окружённую стенками невысокого кустарника по обе стороны, по краю обширных клумб и нарезов земли, усаженных яблонями.

В тот день мы, как обычно на самоподготовке, собрались на задних столах и то ли спорили, то ли обсуждали какие-то впечатления.

В это время за окнами показалось десятка с полтора вот таких вот экскурсанток, направляющихся к главному входу училища.

Все, кто в классе был, к окнам прилипли и давай пялиться, обсуждая, на идущих внизу девчонок. Стояло бы на дворе лето – покричали бы им, распахнув окна. Но зимой окна наглухо задраены. Поэтому ограничились «погляделками».

Экскурсия зашла в парадный подъезд училища, и стали расходиться по местам. Но тут у кого-то возникло предложение послать к девчонкам пару делегатов, чтобы пригласили нас к себе на вечер – потанцевать. Предложение поддержали, и я вызвался идти. Ну, и Гришка, естественно, тоже. Никто не возражал, и мы отправились.

Долго ждали, пока девчонки выйдут из музея, а потом пошли за ними следом, не решаясь подойти и не зная, с чего начать. Я на такое, вообще, пошёл впервые, ну, а Гришка был чуть поопытнее.

Мы проводили делегацию почти до самого КПП, надеясь, что на нас обратят внимание: было такое время, что по территории училища, кроме нас двоих, никто праздно не разгуливал. Но никто почему-то внимания на нас не обращал, и только когда первые из числа экскурсанток во главе со своей руководительницей зашли в двери контрольно-пропускного пункта, Гриша, почувствовав, что ещё несколько секунд – и будет поздно, догнал сзади идущую группу и заговорил с несколькими тут же остановившимися и отставшими от других девчонками. Увидев, что на подходе ещё один «курсантик», все, кроме двух, удалились, чтобы не мешать.

Почему остались именно эти две? Игра случая, но … какая жестокая!

Одна из них с первого взгляда своего на меня запала в душу.

На вторую я даже не обратил внимания, хотя ничего не могу сказать против её внешности: она была даже посмазливее.

Что-то другое, более глубокое, чем внешность, покорило меня, пленило и заставило забыть всё на свете.

Странное это было чувство.

С той минуты, как оно поселилось в моём сердце, жизнь для меня наполнилась каким-то новым, радостным смыслом, неким ожиданием чуда, которое сладостно томило моё существо, но в то же время пронзительная тоска по ней сделалась моей спутницей, и с той минуты я ежесекундно желал быть рядом с ней и чувствовал, как задыхаюсь в стенах училища, как рвётся к ней моя душа. Мои глаза хотели видеть её, мои уши желали наслаждаться её чарующим голосом, в котором, как ни странно, не было-то и ничего особенного. Я пытался и не мог понять, что влекло с такой неудержимой, всепобеждающей силой меня к этой простой девчонке, какие тайные законы существования и развития всего сущего столкнули нас с ней, и что не даёт мне теперь покоя, но в то же время доставляет радость и заставляет мой ум рождать сладкие грёзы….

Наша первая встреча длилась не больше минуты. Но что это была за минута!

Она перевернула внутри меня целый мир, поставив всё с ног на голову.

То, что до сих пор казалось важным, ушло куда-то на задний план, а то, что казалось мелким и второстепенным, стало вдруг самым важным и самым главным в жизни!

Смятение чувств: удивление, восторг, смущение, подавленность, тоску, надежду, печаль и радость – вот что испытал я за это короткое время. Мне казалось, что она, хотя и говорит с Гришей, но обратила внимание на меня, что я понравился ей, конечно же, больше, чем он.

Так мне хотелось.

Гриша говорил с ней, а я пытался говорить с оставшейся с ней подружкой, чтобы не создать неловкой ситуации, но то и дело посматривал исподтишка в её сторону. Она тоже бросала на меня взгляды, и это обнадёжило меня. А подружка её, хотя я и пытался с ней о чём-то говорить, наверное, понимала, что выглядит во всей этой сцене натуральной дурой, потому что не могло быть не заметно, что оба парня запали на её подругу.

Но … волшебная минута закончилась, и мы расстались.

Девочки пошли исчезли за дверями КПП, а мы с Охромовым побрели, оба под впечатлением от встречи восвояси. Я тут же поспешил поделиться впечатлениями, а заодно и узнать, каковы мои шансы. Мне очень тогда хотелось, чтобы интерес Гриши к Ней не выходил за рамки договора о вечеринке. Но как же я жестоко ошибался!..

– А эта, с которой ты болтал, как тебе, ничего? – спросил я у приятеля, стараясь сохранять спокойствие в голосе.

– Да, ничего, – как-то уж очень странно ответил Гриша.

– А о чём вы с ней говорили?

– Да, так, телефон у неё взял, – сказал он это со спокойствием и какой-то уверенностью, приведшей меня в уныние.

Телефон Её – был серьёзным козырем в его руках, лишавшим меня всех надежд. Но от того я лишь почувствовал желание хотя бы ещё раз встретиться с ней во сто крат большее, чем испытывал прежде. Мне не хотелось даже на миг представить, что это была наша последняя встреча. Однако, что я мог поделать. У Гриши было гораздо больше опыта по части, как заводить знакомства, а мой опыт стремился к нулю!..

– Слушай, вы хоть за дискотеку с ней договорились? – попытался я подействовать на совесть друга.

– Я сказал, что позвоню ей, и мы обо всём договоримся, – ответил Охромов тоном, дающим понять, что разговор на эту тему ему не очень-то приятен.

Вот так всё это и случилось. Потом я несколько дней томился в неведении, пытаясь окольными путями выяснить, как обстоят у друга дела на фронте общения с Той, которую я никак не мог забыть. Я впервые в жизни жутко ревновал. Мне казалось, что всё получилось очень несправедливо, что не Гришка, а я должен был с ней познакомиться. И я хотел и не знал, как исправить эту ошибку судьбы. Я тогда ещё думал, что судьбу можно кроить и перекраивать по своему желанию. Но судьба никогда не ошибается. Она не бывает ни права, ни виновата. Она такова, какова есть, только и всего! Её не исправишь, как не испрямишь горбатого.

Да, теперь я жестоко страдал и, сам не знаю, как, по прошествии нескольких дней мучений подошёл к Охромову и признался, что Она мне понравилась тоже, что я хочу знать её телефон.