Играя с огнем - Хайди Райс

— Ты ни в чем не виноват! — ответила Руби, невольно повышая голос. — Как ты не понимаешь, Кэл? Есть вещи, которые не подвластны тебе, ты не можешь ничего с ними сделать, как ни старайся. Ты должен ей все рассказать!

— Я ничего ей не скажу, и ты не смей! Это только вскроет старые раны, которые едва-едва зарубцевались!

— Как они могли зарубцеваться, если ты отрезал себя от всех своих близких?

— Я не о себе, у меня нет никаких ран. Я о Мэдди.

Ну как может такой умный, такой образованный и дальновидный человек быть таким идиотом в делах, связанных с отношениями?! Он же весь изранен, и куда серьезнее, чем Мэдди!

— Мэдди куда сильнее, чем ты думаешь, — сказала Руби, решив зайти с другой стороны. — Тебе не обязательно защищать ее.

— Когда ты успела так хорошо узнать ее? За те десять минут, что вы разговаривали? — огрызнулся он. — Мне кажется, я все равно знаю свою сестру лучше, чем ты.

Руби не обратила внимания на яд в его голосе.

— Как ты можешь хорошо знать ее, если не желаешь даже толком поговорить с ней? Она взрослая сильная женщина, у которой свой дом, своя семья, своя жизнь, которая важна для нее. Если ты так уверен в себе, почему же так боишься стать частью этой жизни?

— Я не боюсь. Просто не хочу.

— Нет, хочешь!

Он снова выругался.

— Ты понимаешь, как нелепо это звучит в твоих устах? Если семейная жизнь, по-твоему, так прекрасна, почему же ты не создала свое гнездышко?

Руби открыла рот, закрыла и обхватила себя за плечи. Бриз вдруг показался ей очень холодным.

— Речь не обо мне, — тихо сказала она, — а о тебе и…

— Нет, — отрубил он, притягивая ее к себе. — Мы закончили с разговорами.

Он прижался губами к ее губам так требовательно и отчаянно, так горячо, что у Руби захватило дух. Разум твердил ей, чтобы она не поддавалась, не давала ему заткнуть ей рот, но сердце приказывало сдаться на его милость. И она ответила на его поцелуй, запуская пальцы ему в волосы, подливая масла в огонь страсти. Было очевидно, что он хочет наказать ее этим поцелуем, но когда оторвался от нее, он выглядел удивленным и возбужденным, но ярости в его глазах Руби не увидела.

— Почему ты никогда не делаешь, что тебе велят? — прошептал он, постепенно расслабляясь.

Скорее всего, это был риторический вопрос, но Руби все равно ответила:

— Потому что это так скучно.

Кэл издал короткий смешок.

— Ну, в этом тебя никто не сможет обвинить.

Руби немного покоробил подтекст — значит, в чем-то другом ее обвинить было можно, — но она не стала возмущаться. Вместо этого она сказала:

— Поговори с ней, Кэл. Не запускай все, — и добавила, вспомнив о собственной семье и тайне, которая в конце концов разрушила ее: — Поверь мне, от секретов один вред.

Он тяжело вздохнул и выпрямился.

— Я подумаю, — пообещал он.

Что ж, и это уже хорошо. Может, он все-таки решится, а может, не наберется храбрости, но Руби сделала все от нее зависящее. Она отступила; его руки соскользнули с ее бедер, и она вздрогнула, вдруг осознав, что желание утешить, поддержать, понять этого бескомпромиссного, твердого человека было слишком сильным. Она послушалась своего сердца, не жалела об этом, но теперь надо прислушаться к голосу разума — для ее собственной безопасности.

Чувствуя себя бесконечно усталой, Руби откинула волосы с лица и подтолкнула Кэла в сторону дома:

— Иди. Сделай это.

Кэл провел рукой по ее щеке, тронул пальцем губы.

— Вряд ли мне сейчас что-нибудь перепадет, да?

Шутливый тон, по его замыслу, должен был развеять остатки напряжения, но сердце Руби продолжало неровно колотиться.

— Я обещала испечь кексы, — неубедительно улыбнулась она. — К тому же у меня есть правило: не делать ничего такого в местах, где песок может забиться куда не надо.

Он рассмеялся, и Руби замерла. «Помни, Руби, это не настоящие отношения, и ты не хочешь, чтобы дело дошло до них». Она похлопала ресницами и как можно более невинно пропела:

— Но мы можем придумать что-нибудь чуть позже.

Секс все упрощал. Только это она не боялась предложить Кэлу, только он не вызовет никаких проблем.

Кэл одобрительно усмехнулся, взял ее за руку и повел к ступенькам, выбитым в скале:

— Пошли. Я никогда не был на детском празднике. Думаю, мне понравится.

Чувствуя тепло его ладони и слыша искренность в его голосе, Руби изо всех сил старалась не дорисовать того, чего нет, и подавить желание чего-то, о чем раньше даже и не думала. Все, что она чувствовала, не имело никакого значения. Завтра все кончится; они с Кэлом пойдут каждый своей дорогой, и все, что между ними было, забудется, как сон.

Глава 15

Удостоверившись, что голос его не подведет, Кэл спросил:

— Мэдди, можно тебя на пару слов?

Солнце уже начинало садиться, но его лучи по-прежнему весело били в глаза, и Кэл приставил к глазам ладонь козырьком, пытаясь понять, зачем он пришел сюда, увидев, что сестра копается в саду.

Он отнюдь не собирался следовать совету Руби, которая не знала, о чем говорит. Он весь день старался выкинуть из головы их разговор: беседовать с сестрой о том, что стало запретной темой много лет назад, — глупость, безумие! Но Руби снова задела его за живое, хотя он поклялся себе, что больше не совершит этой ошибки. Просто что-то словно сломалось у него внутри, когда он увидел, как Руби разговаривает с Мэдди этим своим понимающим, приглушенным тоном. Он сорвался, потом взял себя в руки, но вернуть былое равновесие до конца не смог. Весь день какие-то мелочи, на которые в иных обстоятельствах он не обратил бы никакого внимания, раздражали его все сильнее. Его сестра, со счастливым лицом организующая детский праздник; Руби, гордо водружающая на стол поднос с кексами; Мия, легкая как перышко, сидящая у него на коленях, задувая свечи на праздничном торте… Кэл чувствовал себя чужим в окружении собственной семьи, и у него было такое ощущение, будто ему чего-то не хватает, будто он не справился с чем-то в жизни, хотя прекрасно знал, что это не так. И как бы он ни старался заполнить чем-то пустоту в груди, у него ничего не получалось, и он был вынужден признать, что в предложении Руби присутствовал определенный смысл.

Кэл должен извиниться перед Мэдди. Не за то даже, как он вел себя по отношению к ней прошлым вечером, а за то, как он вел себя по отношению к ней годами. За то, что ему было проще вычеркнуть ее из своей жизни, чем признать правду. За то, что он так ужасно подвел ее, когда они были детьми.

Может быть, если он поговорит с ней об этом, признает свою вину, ему станет легче в целом?